Я моргнула, глядя на него, не желая показывать, что его мягкое предостережение ощущается как жгучий удар хлыста по и без того нежной коже. Как он смеет умолять меня позволить ему обнять меня в последний раз, а потом вести себя так, будто этого никогда не было?

— Я понимаю это. Ты понимаешь, что находишься в моем гостиничном номере и давишь на меня, хотя я просила тебя прекратить? Я не раз говорила тебе, что все в порядке, но ты все еще здесь, чего я не понимаю. Ты бы вломился в номер другого сотрудника?

— Нет, — произнес он.

— Тогда почему ты в моем?

— Элиза, — вздохнул он. — Не будь трудной.

— Уэстон, не сбивай меня с толку. Ты подвел черту под моим поведением, с чем я согласилась. Если ты хочешь быть моим другом вне работы, прекрасно. Давай сделаем это. Но ты не можешь быть полным придурком по отношению ко мне, когда ты босс. Если мы не собираемся быть друзьями, тогда тебе действительно не следует находиться в моем гостиничном номере.

Его лицо исказила недовольная гримаса.

— Я не уверен, чего ты от меня хочешь. Могу ли я сказать что-нибудь, что будет правильным?

Я прижала подушку к груди, уставшая и обиженная, и поэтому полностью покончила с этим разговором.

— У тебя был секс с Марисоль?

Он едва заметно вздрогнул, но этого было достаточно.

— Ты можешь идти, — я отвернулась от него, уставившись в дальнюю стену. Это была именно та драма, для которой у меня не было места. И самое дикое было то, что я была наполовину причиной этого. Я, девушка, которая сбежала из Чикаго посреди ночи, чтобы избежать конфронтации.

Уэстон Олдрич, казалось, продолжал пробуждать во мне худшее.

Это сводило с ума.

Но когда он встал и тихо вышел из моей комнаты, мне пришлось прикусить язык, чтобы не попросить его вернуться.

ГЛАВА 16

Было поздно.

Полночь.

Сон ускользал от меня.

Я стоял у двери, отделяющей мою комнату от комнаты Элизы. Заметила ли она, что у нас смежные комнаты? Не раз я прикладывал ухо к двери, чтобы проверить, слышу ли я ее шаги внутри.

Тишина.

Я прислонился головой к двери.

Сегодня я облажался и даже не осознал этого, пока занимался этим. Когда я погрузился в рабочий режим, личных отношений на самом деле не существовало. Поездка Марисоль со мной на вторую площадку была естественной. Мы делали это таким образом уже несколько лет. Привычка.

Это не было оправданием.

Дев и Джефф были безобидными, но они также были отличниками, которые несли чушь о своих женах и не имели чувства юмора. Готов поспорить на что угодно, часовая поездка с ними была невероятно болезненной.

Она заслужила извинения.

Прежде чем назвать себе сотни причин, по которым мне не следует этого делать, я поднял руку и постучал в дверь. Что-то стукнуло в ее комнате. Последовал шорох, затем ее голос.

— Что? Там кто-то есть?

— Элиза, открой дверь. Это я.

С ее стороны щелкнул замок. Она приоткрыла дверь на несколько дюймов, глядя на меня сонными глазами.

— Чего ты хочешь? — прохрипела она.

Я приоткрыл дверь шире, достаточно, чтобы пролезть. Она отшатнулась, пока я не схватил ее за плечо и не притянул к себе.

Лампа рядом с ее кроватью была единственным источником света в комнате. Ее простыни были смяты. На щеках виднелись складки от подушки. От ее мягкой, плюшевой кожи исходило тепло.

Кровь прилила к моему члену. Я видел Элизу разной, но никогда не видел, как она спит в маленькой шелковой пижаме. Одна бретелька соскользнула с ее плеча, но я ничего не сделал, чтобы это исправить. У меня не было такого желания.

Затаив дыхание, я наблюдал, как все заходит еще дальше.

— Почему ты так на меня смотришь? — прошептала она.

— Потому что… — Я зажмурился. Что я делал?

— Ты…? — Она положила руку мне на грудь, поверх моего бешено колотящегося сердца. — Почему ты здесь?

Я открыл глаза, увидев красивую девушку, от которой мне следовало держаться за много миль. Это тоже вошло в привычку. Какое бы влечение я ни испытывал к Элизе, оно было надежно заперто годами.

До сих пор.

Что бы я ни делал, это ничего не меняло.

Каждый раз, когда я видел ее, это чувство росло.

— Я хочу тебя, и притворство, что это не так, не отменяет этого. Я, черт возьми, хочу тебя, Элиза, — мои челюсти были так напряжены, что заявление вышло жестким и злым.

Она втянула воздух, ее пальцы впились в мою грудь.

— Ты мудак.

— Я знаю это. И хотеть тебя невозможно, но это так. Я знаю, ты это чувствуешь.

Ее подбородок вздернулся. Вызывающе. Именно так мне это нравилось.

— Знаешь, это никогда не сработает.

— Я знаю это. Но нам нужно сжечь это… что бы это ни было между нами. Мы должны это сжечь.

Ее брови взлетели вверх.

— Вычеркнуть это из нашей системы?

Я взял ее лицо в ладони, потирая большим пальцем ямочку на ее подбородке.

— Именно.

— Пока мы здесь? — прошептала она.

— Только пока мы здесь.

Она приподнялась на цыпочки, ее губы коснулись моих.

— Я должна сказать «нет».

Мои губы дрогнули.

— Ты обязательно должна. — Затем я запустил пальцы в ее волосы на затылке и сжал их в кулак. — Но ты этого не сделаешь, потому что я знаю, ты тоже это чувствуешь.

— Ты ничего не знаешь, — прошипела она, наклоняясь ко мне.

— Я знаю, что заставлю тебя кончать, пока ты не закричишь.

Она покачала головой.

— Нет.

Я снова потянул ее за волосы.

— Нет? Не отказывай мне.

Ее губы скользнули по моим, и на втором заходе ее язык слегка провел по моей нижней губе.

— Дело в том, что я не кричу, когда кончаю.

— Ммм, — я прикусил ее губу зубами, легонько потянув. — Я точно помню, как сладко ты звучишь, когда кончаешь. Но я думаю, что могу добиться большего успеха, когда рядом нет никого, кто мог бы услышать.

Она толкнула меня, но недостаточно сильно, чтобы я подумал, что она говорила серьезно.

— Я зла на тебя. Ты ведь знаешь это, верно?

— Я тоже злюсь на тебя, — я запрокинул ее голову назад, облизывая длинную линию от ключицы до мочки уха. — Все еще сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Все равно мне нужно трахнуть тебя, прежде чем я совершу насилие, чтобы избавиться от этого безумия.

— Неужели это такое безумие — испытывать ко мне влечение? — спросила она дрожащим шепотом.

— Для такого как я, да. Ты понятия не имеешь, что творится у меня в голове, когда я рядом с тобой, — я вонзил зубы в сухожилие на ее шее, отчего по ее телу пробежала дрожь. — Когда я вижу тебя, мне хочется съесть тебя живьем, отшлепать, сосать твои мягкие места, пока я не отмечу каждое из них.

Она издала задыхающийся стон, ее голова откинулась назад.

— У меня все слабые места, Уэст.

— Тогда, я думаю, мне нужно начинать, потому что у меня много работы.

Мой рот прижался к основанию ее горла, сильно посасывая, пока она не застонала. Мои губы прижались к тому же месту, снимая боль поцелуями.

Я отстранился, чтобы проверить, как она. Ее глаза были закрыты, губы приоткрыты, когда она глубоко вздохнула.

— Тебе это нравится?

— Дааа, — ответила она. — Хотя ты мне не нравишься.

Я усмехнулся, снова утыкаясь лицом в ее шею.

— Я уже говорил тебе раньше, ты нравишься мне достаточно для нас обоих, — я пососал ее кожу и обхватил ладонями ее грудь. Они были тяжелыми и круглыми, переваливаясь через края моих ладоней таким образом, что посылали уколы боли прямо в мои яйца.

Мне нужно было заполучить ее, узнать эту ее часть, чтобы я мог выкинуть вопросы из головы. Я больше не мог мыслить здраво, если не был погружен с головой в свою работу, и даже тогда, даже тогда, мои мысли иногда возвращались к этой женщине.

Посасывая ее кожу, я подталкивал ее к кровати. Она стала податливой, позволяя мне вести ее. Когда ее колени коснулись матраса, мы остановились, уставившись друг на друга.