— Это имеет значение. Это все, что имеет значение.

Я сократил расстояние между нами за секунду, обняв ее на одном дыхании. Обхватив ее голову ладонями, я зарылся носом в ее волосы и впервые за несколько недель вздохнул. Она мяукнула, но не оттолкнула меня. Она обмякла в моих руках, позволяя мне держать ее, но не делая никаких попыток удержать меня.

Я снова проигрывал и понятия не имел, как это предотвратить.

— Я люблю тебя, — я поцеловал ее шелковистые волосы. — Я люблю тебя больше всего на свете.

— Прекрати это, — прошептала она.

— Я знаю, ты больше не хочешь, чтобы я говорил об Andes, — она напряглась, когда я это сказал. Боже, как я облажался, — но есть шаги, которые я предпринял на этой неделе, чтобы гарантировать, что ничего подобного больше не повторится. Конкретные, измеримые изменения. Если ты не хочешь слушать их сейчас, я отправлю тебе по электронной почте то, что я сделал, и ты сможешь прочитать это, когда будешь готова.

— Не думаю, что я когда-нибудь буду готова.

— Тогда я буду ждать вечно, — мои губы задержались на ее виске. — Я люблю тебя, детка. Ты — мое предназначение. Вот почему я пришел к тебе посреди ночи и почему я продолжу возвращаться, даже если ты меня оттолкнешь.

Наконец, ее руки шевельнулись. Она схватила меня за рубашку, ее ногти царапали мою спину, когда она прижималась ко мне. Я прижал ее крепче, ее мягкое тело прижалось ко мне.

— Не знаю, могу ли я тебе верить, Уэстон.

Я кивнул ей в волосы.

— Я знаю. Но я собираюсь продолжать приходить, пока ты не поверишь.

— Ты должен меня отпустить.

— Я не могу.

Она позволила мне обнять ее, когда она дрожала. Был шанс, что это будет последний раз, когда я делаю это. Мы оба знали, но ни один из нас не говорил об этом.

— Если бы я мог вернуться в ту ночь, я бы все тебе рассказал, — пробормотал я. — Я бы впустил тебя.

— Я бы хотела, чтобы так было.

Солнце почти скрылось за горизонтом, когда она высвободилась из моих объятий и вошла в лифт одна. Я остался на крыше, чтобы посмотреть, как оранжевые и розовые пятна превращаются в черные.

Затем я вернулся в пентхаус и в свой офис. Мне нужно было написать электронное письмо и убедить любовь всей моей жизни, что я достоин еще одного шанса.

ГЛАВА 40

Лука и Эллиот уже сидели за столом, когда я пришла на поздний завтрак. Лука крепко поцеловал меня в щеку, а Эллиот обнял меня крепче, чем обычно.

Я держалась от него на расстоянии, что было нелегко. Если бы он увидел меня в самом мрачном состоянии, он бы вышел из себя. Эллиоту было наплевать на многих людей, и я всегда точно знала, что я для него номер один. Он перевернул небо и землю, чтобы увести меня от Патрика, не задав ни единого вопроса. Я боялась того, что бы он сделал, если бы знал, как Уэстон отвергал и причинял мне боль, поэтому я решила сказать ему только, что мы расстались из-за его обязательств по работе.

Когда Эллиот отстранился и обхватил мое лицо ладонями, в его пытливых глазах было явное напряжение.

— Как ты? — спросил он.

— Я в порядке.

Доля правды, но если бы я сказала ему, что никогда еще не была так убита горем и хотела спать следующие десять лет, он бы… разозлился. Не на меня, а на источник моего отчаяния. Последнее, чего я хотела, это вбить еще больший клин между моим братом и Уэстоном.

Пустой четвертый стул за столом был достаточным доказательством того, насколько радикально все изменилось.

— Я заказал тебе кофе, bella, — Лука кивнул на дымящуюся чашку передо мной.

— Благослови тебя господь, — я взяла его обеими руками, потягивая мягкий, но крепкий напиток.

— Я думал, ты приведешь свою соседку по комнате, — добавил Лука.

Я ставлю чашку на стол, на моих губах появляется легкая улыбка.

— Ее невозможно раскусить. Сегодня она помогает подруге, с которой познакомилась на занятиях по гончарному делу, красит стены в их новом бизнесе.

Эллиот хмыкнул.

— Сколько у нее друзей?

Я рассмеялась. Эллиот никогда не понимал Сиршу.

— Все, кого она встречает, — это новые друзья. Хотя я ее единственная лучшая подруга.

Если бы я прямо сказала ей, что хочу, чтобы она была здесь сегодня, она бы в мгновение ока бросила свою новую подругу-керамистку. Я никогда не сомневалась в значении титула моей лучшей подруги.

Мы заказали еду, и тема перешла к последней поездке Эллиота в Сингапур. Он купил мне ожерелье в стиле лариат с золотой орхидеей, свисающей с него. Это было улучшением по сравнению с его обычными подарками, но я предположила, что он пожалел меня и это был его способ подбодрить меня. Ожерелье было красивым, и я сразу же надела его, но оно никак не заполнило пустоту в моей груди.

Лука сложил руки на столе.

— Мы с Эллиотом получили электронное письмо от Уэстона этим утром.

Эллиот дернулся.

— Мы не обязаны говорить об этом.

— Что там было написано? — спросил я.

Эллиот похлопал меня по руке.

— Это не имеет значения.

— Имеет. Я хочу знать, что там говорилось.

Потому что в моем почтовом ящике тоже было непрочитанное электронное письмо от Уэстона. Оно пришло прошлой ночью, через несколько часов после того, как я покинула крышу. Я не смогла заставить себя прочитать его.

Взгляд Луки метнулся от Эллиота ко мне.

— Он рассказал об изменениях, которые он вносит в исполнительное руководство Andes. Это довольно обширно. Они добавляют новое подразделение надзора, которое будет отчитываться перед исполнительным директором, а не перед Уэстоном.

Эллиот скрестил руки на груди.

— Самое время. Он руководил этой компанией точно так же с самого начала, когда были только он и Рената. Он разбирается с мелочами так, как будто он не генеральный директор.

— Почему он прислал это вам, ребята? — Я перевела взгляд с одного на другого.

— Он хотел узнать наше мнение о своем плане, — ответил Эллиот.

Губы Луки поджались.

— Он спросил, думаем ли мы, что этого будет достаточно.

Мои брови поползли вверх.

— Достаточно?

Полуулыбка Луки переросла в полноценную ухмылку.

— Чтобы убедить тебя, что на этот раз все будет по-другому.

— Этого достаточно?

Лука ответил первым.

— Это хорошо. Никогда не думал, что доживу до того дня, когда Уэстон захочет уступить часть контроля над Andes.

Эллиот взял свой кофе.

— В этом есть смысл, если подумать. Уэстон не смог увидеть картину в целом, потому что увяз в деталях. Он упустил то, чего не должен был. Вот что привело его сюда. Поставило его компанию под угрозу, чего он не захочет повторить.

Лука хлопнул его по руке.

— Он бы продолжал делать то же самое. Ты знаешь, почему он перестраивается. Не притворяйся, что не знаешь.

Эллиот поднес чашку ко рту.

— Я поверю в это, когда увижу.

— Ты говорил с ним? — спросила я.

— Нет, и не буду, — он поставил чашку и стряхнул ворсинку с рукава.

— Ты не будешь?

Эллиот смерил меня твердым, откровенным взглядом.

— Нет. Он знал, что когда он решит быть с моей сестрой, я выберу сторону, если все развалится, и это будет не его. Обсуждение ничего не решит. Я был бы удивлен, если бы он рассчитывал на это.

Эллиот никогда не держал себя в руках, и этот удар я почувствовала сильнее, чем любой другой, который он мне наносил. Мы с Уэстоном были так неосторожны, влюбились друг в друга и проклинали последствия. И вот теперь я была здесь и смотрела последствиям в глаза.

Дружба на всю жизнь может быть выброшена на ветер.

— А если я прощу его? — настаивала я.

— Если он сделает что-то, чтобы доказать тебе, что он достоин прощения, все будет в порядке, — он внезапно наклонился вперед. — Я вижу, как у тебя крутятся шестеренки. Ты не можешь поддерживать с ним отношения ради меня. Это никогда не сработает.

— Очевидно. Я просто хотела знать, где у тебя голова.