Ее ногти впились в мою руку, а рот приоткрылся, когда ее внутренние мышцы напряглись и затрепетали, втягивая меня глубже.

— О, черт, — заорал я. — Черт возьми, Элиза.

Как только она начала, меня уже было не удержать. Я навалился на нее, прижимаясь своим ртом к ее рту, нуждаясь в этом дополнительном уровне связи. Мои бедра входили в нее, снова и снова, приближаясь к концу. Она держалась за мои плечи, кружа своим языком вокруг моего, целуя меня с тем же сумасшедшим пылом.

Нарастающие давление, потребность, безумие, пока я не сделал последний выпад и не замер в ее самой глубокой точке. Я тяжело дышал ей в рот, когда резко кончал, презирая презерватив, мешающий мне покрыть ее обнаженные внутренние стенки.

Я раскачивался и покусывал ее губы, когда по мне пробегала дрожь. Она провела кончиками пальцев по моей напряженной шее и запустила их в мои волосы.

— О боже, — простонала она. — Я думаю, ты меня сломал.

Безумно смеясь, я прижался своим лбом к ее лбу.

— Я знаю, что ты меня сломала. Черт возьми, Элиза. Что это было?

Перекатившись на бок, я медленно вышел из нее. Когда мое тело покинуло ее, я уставился на нее, усиленно моргая. Ее припухшие от поцелуев губы растянулись в усмешке.

— Это был действительно хороший секс. — Затем ее зубы впились в нижнюю губу, как будто она сдерживала очередную усмешку, но она проиграла. — Я не в твоей системе?

Застонав, я покачал головой на подушке рядом с ней.

— У меня такое чувство, будто я только что ввел тебя прямо в свои вены, — я обхватил ее грудь и наклонил голову, чтобы потереться о нее ртом. — У нас есть еще два дня, чтобы найти лекарство.

Она толкнула меня в потную грудь.

— Конечно. Может быть. А теперь возвращайся в свою постель. Я устала.

Я укусил ее за сосок, отчего она взвизгнула и снова оттолкнула меня.

— Прекрати, — она яростно дрыгала ногами, попав мне в голень.

Я поднял голову, смеясь.

— Ты правда выгоняешь меня?

Она откинула волосы с лица и скользнула по мне взглядом.

— Да, — выдохнула она. — Ты так не думаешь?

Разве я не думал, что это была хорошая идея уйти? Разве я не думал, что если мы переспим вместе, то можем запутаться? Разве я не думал, что делить постель ради чего-то большего, чем секс, может привести к чувствам, которых ни один из нас не хотел?

Да. Я думал об этом.

Но каждый мой инстинкт протестовал против того, чтобы оставить ее.

— Хорошо, — я приподнялся на локте. — Но это еще не конец.

Она приподняла бровь, и взгляд, которым она одарила меня, был чем-то новым. За все годы, что я ее знал, она ни разу не была застенчивой или кокетливой, но сейчас она выглядела именно такой.

— Посмотрим, — она снова толкнула меня. — Теперь уходи.

С раздраженным смехом я обхватил ладонями ее щеки и прижался губами к ее лбу.

— Спокойной ночи, Элиза.

— Спокойной ночи, Уэстон.

Я выбрался из ее кровати, подобрал с пола свою одежду и направился к двери, разделяющей наши комнаты. Когда я в последний раз оглянулся, она уже перекатилась на бок, лицом в противоположную сторону, натянув одеяло до плеч.

Я заставил себя войти в дверь, хотя все, чего я хотел, это остаться и наслаждаться каждой минутой, которая у нас была, пока все это не закончится навсегда.

ГЛАВА 17

Утреннее солнце, словно прожектор, освещало незапертую дверь, отделявшую мою комнату от комнаты Уэстона. Я смотрела на это со своей кровати, натянув пушистое покрывало до ушей, заставляя себя встать и запереть дверь.

Но это было бы бесполезно. Если бы Уэстон захотел снова войти в мою комнату, он, несомненно, нашел бы способ, заперто или нет.

В любом случае, прошлая ночь, вероятно, была одноразовой.

Хорошо, что это произошло. Умно. Лучшее решение.

Это было то, что я говорила себе, пока не вскочила с кровати, чтобы поплестись в душ, и от тупой боли между ног у меня перехватило дыхание.

О, Уэстон. Почему он должен был быть так… хорош?

Это был лучший секс в моей жизни. Я не могла вспомнить, когда меня когда-либо так желали на интуитивном уровне.

Я почистила зубы, пока грелся душ. Женщину, смотрящую на меня в зеркало, основательно оттрахали. Мои волосы были в виде птичего гнезда на макушке. По всей моей груди были следы укусов и синяки, один в опасной близости от шеи. Мои губы все еще были немного опухшими и темно-розовыми.

Уэстон Олдрич отметил меня, и он сделал это целенаправленно.

Он хотел, чтобы я увидела его следы в своем отражении.

Он хотел, чтобы я чувствовала его при ходьбе.

Такие парни, как он, с огромными членами и соответствующим эго, вероятно, были переполнены тестостероном. Все, что они могли сделать, это не бить себя в грудь при каждом удобном случае. Ставить мне засосы и поджимать ноги во время секса было социально приемлемым эквивалентом.

Я была рада, что мне довелось испытать это однажды.

Было бы глупо даже думать о том, чтобы повторить это снова.

Ливень бил мне в голову, и вода обрызгивала меня с обеих сторон. Этот душ был роскошнее любого, в котором я когда-либо была. Я долго стояла там, запрокинув голову, закрыв глаза, расслабив мышцы.

Внезапное дуновение прохладного воздуха вернуло меня к реальности.

К реальному Уэстону, входящего в мой душ, обнаженному и возбужденному, его пристальный взгляд прикован ко мне.

Он остановился передо мной, обхватив мое лицо руками.

— Доброе утро.

Я выпрямилась, втянув живот.

— Привет. Ты в моем душе.

— Да.

— Я тебя не приглашала.

Уголок его рта дернулся.

— Ты оставила все двери между мной и собой незапертыми. Я воспринял это как приглашение.

— Самонадеянно, — пробормотала я.

— Сексуально, — пробормотал он в ответ, наклоняясь, чтобы лизнуть меня в шею. — Ты хорошо спала?

— Я прекрасно спала, спасибо. Ты?

Он целовал меня от шеи до подбородка. Мои внутренности просыпались, проявляя интерес к тому, что этот нелепый мужчина делал со мной в такой нечестивый час.

— Ужасно. Я был возбужден всю ночь. Это было все равно, что пытаться уснуть на бревне, которое продолжало колоть меня. Твоя вина.

Я прищурилась.

— Ты пытаешься сказать, что я не удовлетворила тебя должным образом?

— Вот что я хочу сказать. Одного раза было недостаточно, и ты отправила меня восвояси, окутав своим ароматом и напомнив о своей тугой киске. Это было жестоко.

Он провел ладонями по моему животу. Я втянула воздух еще сильнее. Он хрюкнул и сжал мои бока, прежде чем прижать меня к себе, воздух выбило из моих легких. Мой живот обмяк, когда его твердый, как скала, пресс вдавился в него, и взгляд, который он бросил на меня, был не чем иным, как гордым.

— Что ты делаешь? — произнесла я.

— Я собираюсь трахнуть тебя, потом приму душ и оденусь для долгого рабочего дня, — он схватил меня за задницу одной рукой, за лицо другой и крепко поцеловал, весь мятный и свежий. Мне понравилось, что он почистил зубы, прежде чем прийти ко мне. Он все продумал.

Это был Уэстон. Конечно, он это сделал. Уэстон ничего не делал, не обдумав.

Он прижал меня спиной к стене, приникая в мой рот, пока я не начала задыхаться. Скользя пальцами по ложбинке моей задницы, он скользнул вперед к моей сердцевине, нашел вход и вонзился внутрь. Я втянула воздух, и он воспринял это как повод поцеловать меня еще глубже, лишив меня того небольшого количества кислорода, которое я получила.

У меня кружилась голова от него. И я чувствовала потребность в нем. Каждый раз, когда я начинала думать, задаваться вопросом, что мы делаем, или беспокоиться о том, насколько откровенным был яркий свет в ванной, он потирал точку внутри меня, которая заставляла все рациональные мысли улетучиваться.

Оргазм захлестнул меня в рекордно короткие сроки. Уэстон отстранился, чтобы посмотреть, как стоны срываются с моих приоткрытых губ. Его пальцы сжимали и потирали мои внутренние стенки, растягивая мое удовольствие до тех пор, пока мне не понадобилось нечто большее, чем пальцы, и он больше не мог ждать.