Я издала тихий смешок.

— Мы едва поцеловались?

Было интересно, что Уэстон пытался переписать историю. В оба раза, когда мы переходили черту, он был инициатором, и он определенно был нападающим.

Он подмигнул мне.

— Это то, на чем ты зациклилась?

— Полагаю, что да, поскольку я согласна со всем остальным. Твоя ревность совершенно нежелательна.

— Ты согласна?

Я действительно согласна. Просто… это было ужасно похоже на отказ, и это задело. Прошло недостаточно времени, чтобы я оправилась от того, как Патрик выпотрошил меня, поэтому я была более чувствительной, чем обычно. Плюс, это был Уэстон. Первый хранитель моего сердца.

Первый тоже сногсшибательный.

— Мммм. Нам определенно следует вернуться к тому, как было раньше, — я сложила руки на коленях, приятно улыбаясь. Это было шоу, и хорошее. — Но подожди, о каком «до» мы говорим? О том, что у тебя было множество женщин? Когда ты отвел меня в сторону, чтобы прошептать мне на ухо, что я совершаю ошибку, переезжая в Чикаго? Как насчет «до», когда мой брат заставил тебя пообедать со мной? О, подожди, может быть, когда ты каждую неделю присылал мне цветы и оставлял милые записки на моем столе. Которое из них, Уэстон?

— Элиза… — Он потянулся ко мне, но я убрала руки, отчего он нахмурился еще сильнее. — Нет необходимости спорить, если мы оба согласны.

— Я не спорю. Я спрашиваю, как бы ты хотел, чтобы я вела себя по отношению к тебе.

— Профессионально, — категорично ответил он.

У меня скрутило живот, но я постаралась этого не показать. Если Уэстону нужен профессионал, это то, что он получит. Позже, когда я останусь одна, у меня будет время разобраться с этим кинжалом в животе.

— Я могу это сделать. А ты можешь?

Его взгляд оставался твердым и невозмутимым.

— Конечно.

— Хорошо, — я один раз кивнула головой. — Пожалуйста, помни, если мы столкнемся в обществе.

Его рот дернулся вниз.

— Что ты имеешь в виду?

Я взмахнула рукой. Вяло. Безразлично в этом жестоком мире.

— Знаешь, если я на свидании, и ты случайно увидишь меня, не загоняй меня в угол в темном коридоре и не говори о моем влечении к плохим, очень плохим мужчинам. Это будет не очень профессионально.

Он опустил подбородок, в его темных глазах горел огонь. Его тон оставался ровным, даже скучающим.

— Ты права. Этого не будет. Это больше не повторится.

— Прекрасно, — мне нужно было уйти, пока я не загрустила. Грустить по Уэстону… так было пять лет назад. Сейчас определенно не то время. — Есть что-нибудь еще?

Когда он не ответил, я вскочила на ноги и провела рукой по волосам на затылке.

— Мне действительно пора идти. У меня много дел перед поездкой.

Я сделала три шага к двери, прежде чем кто-то схватил меня за локоть и прижал спиной к твердой груди Уэстона.

— Я слишком хорошо тебя знаю, — прошептал он мне на ухо. — Я тебя расстроил.

— Прекрати это, — прошептала я.

— Я не хочу причинять тебе боль, — он уткнулся носом в мои волосы. — Разве ты этого не знаешь?

Я зажмурилась.

— Нет.

— Я не хочу, Элиза. Эти последние несколько дней свели меня с ума и заставили вести себя не так, как подобает моему персонажу. Я сожалею об этом. Ты только что положила конец серьезным отношениям. Последнее, что я хочу сделать, это причинить тебе еще большую боль.

Я покачала головой.

— Ты не причинил.

Его рот был рядом с моим ухом, и это было единственной причиной, по которой я услышала его тихий стон.

— Хотел бы я, чтобы это было правдой, — он отпустил мой локоть и обнял меня за талию, крепко прижимая к себе.

— Уэстон… — прохрипела я, разрываясь между желанием отстраниться и прижаться к нему. — Пожалуйста. Это не…

— Как только ты покинешь этот офис, я больше к тебе не прикоснусь. Дай мне это. Блять, детках, позволь мне обнять тебя на минутку, а потом ты можешь идти.

С моей стороны было глупо не выйти за его дверь сразу, но я этого не сделала. Я позволила ему повернуть меня к себе. Он взял мое лицо в ладони и накрыл мой рот своим. Я держалась за лацканы его пиджака, хныча ему в рот.

Он крепко поцеловал меня, прижимая спиной к двери. В тот своенравный момент меня даже не волновало, что Рената, должно быть, услышала, как я ударилась о нее. Уэстон заставил мой рот открыться и погрузил свой язык внутрь.

Его поцелуи были глубокими, облизывающими, а руки уверенно блуждали по моей груди, моей заднице, поглаживали мою киску, прежде чем снова вернуться к моей груди. Он мял их, щипал меня за соски, покачивал бедрами напротив меня. Это не было грязным, хотя должно было быть, учитывая местоположение и то, кем мы были друг для друга.

То, что происходило между нами, было не чем иным, как отчаянным желанием. По крайней мере, теперь я могла быть уверена, что не одинока в этих чувствах. Уэстон, должно быть, испытывал то же влечение, на которое мы не могли повлиять.

У нас было это. Эти несколько минут, чтобы попробовать друг друга на вкус, прикоснуться и обнять, но это было все. Это действительно должно было быть.

Уэстон потянулся вниз, собирая в кулак мою юбку, пока не обнажил трусики. Его пальцы скользнули по атласному материалу к эластичной стороне, зацепившись изнутри. Мозолистые кончики пальцев коснулись моей влажной щели. Наши стоны слились воедино, низкие и прерывистые от удивления. Я расширила свои ноги, впуская его. Это действительно происходило. Он трогал мою киску в своем кабинете. Мой Уэстон скользнул пальцами между моими нижними губами, обнаружив, что мой клитор набух и пульсирует.

Что он со мной делал?

Это не было похоже на прощание.

Это было похоже на начало чего-то непослушного и вышедшего из-под контроля.

Меньше чем за минуту я была так близка к оргазму, что забыла, как дышать. Он продолжал, потирая меня большим пальцем, а другими пальцами исследуя мой скользкий жар.

— Позволь мне это, детка, — прошептал он мне в губы. — Подари мне это один раз.

Он почти умолял меня, но ему не нужно было этого делать. Все, что ему нужно было сделать, это прикоснуться ко мне вот так, посмотреть на меня, как он это делал, и я доставлю ему удовольствие.

— Дай это мне, — потребовал он.

Я была не в силах отказать ему в этом. Мой оргазм захлестнул меня с силой каждой фантазии и унции тоски, которую я носила с собой по Уэстону в течение многих лет. Я дергалась и стонала в его облизывающий рот, и он удерживал меня все это время, поглаживая мои волосы и продолжая поглаживать мой клитор.

— Моя девочка, — похвалил он. — Ты такая красивая, когда кончаешь.

Когда последняя дрожь утихла, он позволил моей юбке упасть, и его рот накрыл мой, на этот раз медленно целуя. Прощание на его языке было горько-сладким.

Мы растянули его томными, мрачными поцелуями и медленным исследованием тех мест друг на друге, к которым больше никогда не прикоснемся. Каждая прошедшая секунда поколебала мою решимость. Отказаться от этого теперь, когда я знала, что он чувствовал и каким нежным он мог быть на самом деле, было трудно.

Но это необходимо.

Нас вернул к реальности тихий стук с другой стороны двери, к которой я была прижата. Уэстон поднял голову, его глаза были стеклянными, но широко раскрытыми. Мои груди были в его руках. Мои руки были сзади у него в штанах.

Он откашлялся.

— Да?

— Твоя встреча в десять утра, Уэстон. Пора, — сказала Рената.

— Хорошо. Две минуты.

Долгая пауза, затем его взгляд встретился с моим.

— Черт.

— Да.

Я вытащила руки из его штанов, и он посмотрел вниз, туда, где держал меня, на морщинку между бровями. Я думала, что он отпустит меня, но вместо этого он опустил голову. Я ахнула от первого прикосновения его губ к верхнему изгибу моей груди. Он осыпал поцелуями мою грудь, уделяя особое внимание исчезающим синякам, которые оставил два дня назад.

Закончив со мной, он осторожно высвободил руки и поправил мой лифчик, затем блузку, аккуратно расправив юбку на бедрах. Он оглядел меня, а когда добрался до моих волос, то расчесал их пальцами, пока не остался доволен.