— Ты преследуешь меня? — пробормотала я из-под его руки. — Отпусти меня!

Он встряхнул меня.

— Посмотри перед собой, детка. Сохраняй спокойствие.

Он слегка повернул мою голову вправо, и хотя все внутри меня хотело проигнорировать его приказ, я сосредоточилась на месте.

И чуть не наложила в штаны.

Не более чем в семи метрах от нас стояла пума. Она неподвижно наблюдала за нами, стоя точно на том пути, по которому я пошла бы, если бы Уэстон не остановил меня.

Мои мышцы напряглись в ту же секунду, как я осознала ситуацию. Горные львы обычно не выходят на улицу в это время суток. Если бы они это сделали и увидели человека, то убежали бы и спрятались.

Этот зверь не прятался.

— Не отводи взгляд, — твердо сказал Уэстон, повысив голос. — Не спускай глаз с этой кошки, детка. С тобой все будет в порядке. Мы собираемся оставаться большими, немного пошуметь и отпугнуть этого котенка.

Я захныкала в его руке. Мое сердце грохотало у меня в ушах. Что происходит? Как это могло быть на самом деле?

— Давай, Элиза, — он взял меня за руку и поднял ее так, что наши руки были разведены в стороны. — Сделай себя большой и устрашающей. Давай, громче.

Он мог быть громким. Мне ничего не оставалось, как втягивать соломинкой кислород и стараться не упасть в обморок.

Уэстон обнял нас и разговаривал с горным львом, пока я беспомощно дрожала.

— Убирайся нахуй отсюда, котенок, или я сделаю из тебя коврик, — прогремел он. — Ты будешь хорошо смотреться у моей входной двери. Я буду вытирать о тебя сапоги каждый гребаный день.

Горный лев облизал губы.

— Да, тебе не нравится эта идея? Тогда беги отсюда, котенок. Мы знаем, что ты большой и плохой, мы это понимаем. Но мы больше и круче, чем ты, блять.

Наклон головы.

Что это значило?

О боже.

— Ты даже не настоящий лев. Тебя никто не боится. Ты просто домашний кот-переросток. Ты потерял свой клубок пряжи? Иди поплачь об этом другим кошечкам и оставь нас, блять, в покое!

Уэстон продолжал угрожать опасному животному, в то время как оно спокойно смотрело на него в ответ, не обращая внимания на сумасшедшего в своем лесу.

На лбу у меня выступил пот. Мое сердце забилось сильнее, чем у кошечки-убийцы. Мои колени были такими слабыми, что я едва могла стоять. Но Уэстон поддержал меня. Его рука надежно прижимала меня к его груди, давая мне крошечное, едва заметное чувство безопасности.

Уэстон продолжал кричать о жестоких планах, которые у него были в отношении горного льва, поглаживая меня по щеке с невообразимой нежностью.

Мы собирались умереть ужасной, мучительной смертью. С каждой секундой, пока горный лев оставался невозмутимым, конец приближался.

Пума сделала шаг.

У меня перехватило дыхание.

Рука Уэстона напряглась.

Еще один шаг.

Потом еще один.

Но не по отношению к нам.

Медленно, лениво она перебежала нам дорогу, ее уши подергивались, когда она прислушивалась к нам. Она исчезла за деревьями, но я не почувствовала никакого облегчения.

— Нам нужно идти, — приказал Уэстон. — Иди, детка.

— Она может быть где-то там, — прошептала я.

— Может быть. Но мы не можем оставаться здесь. Нам нужно идти.

Он был прав. Оставаться здесь было не лучшей идеей. Вероятно, мы были на территории горных львов или что-то в этом роде.

Каким-то образом я заставила свои ноги работать. Я поплелась вперед, пребывая в полной боевой готовности, мотая головой взад-вперед в поисках горного льва. Как это могло быть на самом деле? Этого не могло быть на самом деле.

Уэстон остался позади меня, держа за плечи. Он продолжал говорить со мной, производя шум. Я знала, что должна была помочь, сделать нас громче, но этого не происходило. Страх сдавил мне горло.

Он сжал мои плечи.

— Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Элиза. Со мной ты в безопасности. Все, что тебе нужно делать, это продолжать идти. Просто продолжай идти. Я держу тебя.

В глубине души я вспомнила, что читала о том, что горные львы любят нападать сзади. Обычно они целились своей жертве в загривок. Вот почему Уэстон оставался позади меня и не уходил. Он защищал меня, вставая между мной и потенциальной опасностью.

— Спасибо тебе, — прошептала я.

— Не благодари меня сейчас. У тебя будут большие неприятности, когда мы выберемся отсюда. И мы выберемся отсюда, Элиза.

Внезапно мне захотелось, чтобы горный лев появился снова. Приятная глубокая колотая рана была предпочтительнее лекции Уэстона о том, какой идиоткой я была, приехав сюда одна.

Когда мы выбрались из-за деревьев в каньон, я должна была чувствовать себя в большей безопасности, но я не могла заставить себя успокоиться. Мое тело было в состоянии повышенной готовности, активировано сражайся или беги.

На протяжении многих миль Уэстон держался за меня. Он рассказывал мне не только о горных львах, но и о пейзажах, своих любимых местах для лагеря, случайных пикантных подробностях об Андах, обо всем на свете.

Как только мы добрались до лугов, он заставил меня остановиться попить воды и натянул мне на голову шляпу. Солнце двигалось по небу, медленно опускаясь за горизонт. Скоро наступят сумерки. Нам нужно было убираться отсюда.

— Мы должны продолжать.

Уэстон шагнул вперед и обхватил мое лицо своими большими, грубыми руками.

— Мы сделаем это. Но мне нужно, чтобы ты отдышалась. Успокойся, детка. Все в порядке.

Я отвернула лицо в сторону, освобождаясь от его хватки.

— Я успокоюсь, когда мы будем на парковке.

Погладив меня по макушке, он изучал мое потное, разгоряченное лицо. Впервые в жизни мне было все равно, как я выгляжу в его глазах.

— Тогда пошли, — он крепко схватил меня за руку и снова зашагал по тропинке, таща меня за собой.

В конце концов, цель взяла верх, заставив мои ноги двигаться быстрее. Я осталась рядом с ним, и мы смогли ускорить наш темп. Приближались сумерки, но мы справимся. Мы собирались выбраться отсюда.

Впереди была парковка. Несколько машин, включая машину Уэстона, стояли прямо рядом с моим внедорожником.

— Почти на месте, детка. Почти на месте.

Именно тогда я заметила дрожь в его руке. Мой взгляд метнулся к его лицу. Его челюсть была крепко сжата, мышцы напрягались снова и снова.

— Уэстон…

— Не сейчас, — процедил он сквозь зубы.

Как только наши ноги коснулись гравия на парковке, Уэстон потянул меня к моей машине.

— Ключи, Элиза.

— Они у меня в рюкзаке.

Я намеревалась размахнуться рюкзаком, чтобы достать их, но Уэстон оказался быстрее, расстегнув молнию на переднем кармане, прежде чем я успела пошевелиться. Звякнул металл, затем они оказались в его руках, и он открыл мои двери. Он открыл заднее сиденье, забросил туда мой рюкзак и сунул ключи к себе в карман.

Его руки были скрещены на груди. Он молча смотрел на меня, двигаясь ко мне, пока я не уперлась спиной в дверь со стороны водителя.

Наклонившись вперед, он оперся рукой о стекло рядом с моей головой.

— О чем, черт возьми, ты думала? Если бы меня там не было… — Он замолчал, его глаза резко закрылись.

— Я знаю, я знаю. Я не знаю, что бы произошло, — я подняла трясущиеся руки к его вздымающейся груди. — Спасибо, что был рядом.

Его глаза распахнулись и уставились на меня.

— Я никогда так на тебя не злился.

— Я бы хотела, чтобы это было не так, — мои пальцы крепко сжали его футболку. — Пожалуйста, Уэстон, не злись на меня.

Он наклонился, его нос почти коснулся моего.

— Я чертовски зол, Элиза. Ты понятия не имеешь, что я хочу сделать с тобой прямо сейчас.

Я вдохнула. Его горячее дыхание коснулось моих губ. Дикий, неистовый поток хлынул в узкое пространство между нами. Адреналин заструился по моей крови. В голове все перемешалось.

Затем он был на мне, или я на нем. Невозможно было сказать, кто двинулся первым. Мы столкнулись, наши губы прильнули друг к другу, его язык проник в мой рот. Пальцы запустили мне в волосы, оттягивая голову назад. Он поцеловал меня крепко, неистово, и я вцепилась в него.