Не буду врать, поход к Русалочьей Лагуне оказался намного сложнее, чем мне представилось, после описания «немного трудный» от Триппа. Я никогда не считала себя неуклюжим человеком, но по сравнению с Питером и Потерянными Мальчиками, я была неуклюжим беспорядком.

Трипп был так терпелив со мной. В то время как другие парни шли впереди, он оставался рядом и ни слова не сказал о том, что я такая медленная.

— Спасибо за помощь, Трипп. Не уверена, что смогла бы спуститься без тебя.

— Всё хорошо. Мне нравится твоя компания. И остальные слишком далеко, чтобы могли помешать нам, — он искренне улыбнулся. У него была лучшая улыбка, которую я когда-либо видела — пухлые губы и идеально белые зубы. Она осветила всё его лицо, превратив его из красивого в потрясающего.

— Мне жаль слышать, что твоя сестра больна.

— Спасибо, она уже давно болеет, но она боец, поэтому если кто и сможет победить, так это она, — казалось, я повторяла эти слова каждый раз, когда кто-либо спрашивал о Мик, и я сбилась со счёта, как часто мне приходилось это говорить. Люди всегда интересовались её состоянием, но их беспокойство никогда не было искренним. Они просто ставили галочку в своём списке по социальному этикету, хотя на самом деле им было плевать. Я напомнила себе, что Трипп пытался быть вежливым. Он кивнул в ответ, но не стал расспрашивать дальше.

— А ты? Расскажи о себе. Ты давно в Неверленде? — я обрушила на него поток вопросов, желая сменить тему. В конце концов, их истории казались гораздо более захватывающими, чем моя, такая грустная и обыденная.

Он ухмыльнулся.

— Это длинная история, и детали в лучшем случае неясны после столь долгого пребывания в Неверленде. Но вкратце, у меня был дерьмовый отец, — он сделал паузу, и я забеспокоилась, что это всё, что я смогу от него добиться, но он продолжил:

— Он бросил нас, оставив мою маму ни с чем. Я не мог смотреть, как она тяжело работает, чтобы содержать меня. Подумал, что ей будет лучше без меня. Поэтому я ушёл, — он рассказывал эту историю так, как будто говорил о ком-то другом, без намёка на эмоции из детства, которое, должно быть, было ужасным.

— Как ты оказался в Неверленде?

— Некоторое время я жил на улице. В то время жизнь в таких условиях, была тяжёлой. Но потом Питер нашёл меня и предложил другой вариант. С тех пор я здесь, — при упоминании имени Питера, в его голосе звучало бесконечное уважение. Было очевидно, что Трипп многим ему обязан. Интересно, что он имел в виду, когда сказал «тогда»?

— Как долго ты здесь с Питером? — я не могла подавить своё любопытство.

— Время — забавная штука, особенно здесь, в Неверленде, — его не ответ был расплывчатым и похожим на загадку, и только вызвал ещё больше вопросов. Мне всё ещё было интересно, как время, проведённое здесь, может повлиять на воспоминания. Идея забыть свою жизнь казалась эгоистично заманчивой, но мне не хотелось забывать Мик. Я не настаивала на продолжении рассказа. Было такое чувство, словно мне попались несколько частей головоломки «Потерянные Мальчики». Я сделала мысленную пометку узнать больше по пути.

Мы погрузились в дружеское молчание. С Триппом было комфортно просто находиться рядом, не разбавляя тишину разговорами, словно мы были старыми друзьями.

Пока мы спускались к Лагуне, я с любопытством наблюдала, как ребята один за другим исчезли за краем утёса, который внезапно оборвал наш путь. Я нерешительно подошла к краю и обнаружила обрыв высотой более десяти футов[10]. Тропа продолжалась внизу. Все парни без проблем справились со скалой и выжидающе смотрели на нас.

— Как нам спуститься? — спросила я, надеясь, что есть другой вариант, кроме прыжка.

— Спрыгнем. На самом деле это не так страшно, как кажется. Мы делаем это всё время, — небрежно сказал Трипп. Я схватила его руку, моя ладонь вспотела от мысли, что мне придётся прыгать. Неужели было слишком много просить о пологой, идеально асфальтированной дороге?

— Разве мы не можем просто полететь вниз? — спросила я Триппа, вспомнив Питера, который ранее слетел с лестницы на землю в лагере. Я не могла поверить, что говорю о полёте, как о чём-то крайне обыденном, но мне показалось, что это лучше, чем спрыгнуть с такой высоты.

— Ну, учитывая, что ты вывела Лилл из себя, я сомневаюсь, что она прилетит по первому зову, чтобы пополнить наши запасы волшебной пыли. Так что стоит придержать остатки на случай чрезвычайных ситуаций.

Ох, неужели не было конца вторжению Лиллибелл в мой идеальный Неверленд?

— Мне жаль. Я не пробыла здесь и дня, а из-за меня возникают проблемы, — извинилась я, меньше всего мне хотелось причинять им неудобство.

— Не волнуйся, раньше мы обходились совсем без волшебной пыли, когда Пэн был в её списке «дерьма», — заверил он меня. — Давай. Я пойду первым, а потом поймаю тебя. Всё будет хорошо, поверь мне, — затем он направился к выступу утёса, как будто всё это не имело большого значения.

После всего, через что мне пришлось пройти, особенно недавно с Джейми, у меня возникли серьёзные проблемы с доверием. Но разве мне не хотелось стать бесстрашной и свободной, пока была здесь, в Неверленде? Я могла бы просто думать об этом как о «падении на доверие»[11]. Здесь было не очень высоко, и я понимала, что мой страх скорее надуман, чем реален. Мне пришлось рано повзрослеть, и было ясно, что я разучилась отрываться и плыть по течению. Но, несмотря на позитивное мышление, мысль о прыжке вызывала исключительно беспокойство. Мне нужно было откинуть страх и смириться с этим. Я кивнула Триппу, и он спрыгнул с края, изящно приземлившись внизу. В его исполнении это выглядело очень легко.

— Хорошо, Гвен, теперь ты, — позвал он меня. — Ты можешь это сделать, просто сядь на выступ и соскользни, — я поняла, что моя нерешительность, должно быть, была написана на моём лице.

Все парни окликнули меня ободряющими словами. Все, кроме Эбена, который ждал дальше по тропинке со скучающим выражением на лице. Я не позволила себе думать об этом. Мои мысли могли стать моим злейшим врагом, и я чувствовала странную потребность доказать Эбену, что я могу с этим справиться. Я сделала именно так, как сказал Трипп. Сидя на усыпанном гравием выступе, я закрыла глаза и оттолкнулась, позволив себе довериться ему.

На мгновение я почувствовал, как падаю, моё сердце в панике колотилось. Что, если Трипп меня не поймает? Что, если я выставлю себя дурой? Что, если я засвечу своей голой задницей, ведь на мне до сих пор нет никаких чёртовых трусиков?

Но затем руки Триппа обвили меня и поймали. Одна его рука скользнула вверх по моему бедру под импровизированное платье. Он без особых усилий перехватил меня так, что я оказалась в его объятиях, словно в люльке, а он глядел на меня, улыбаясь.

— Говорил же, что поймаю, — его голос был дразнящим и горделивым. Я могла только фыркнуть в ответ, и он рассмеялся.

— Тебе никогда не придётся бояться, когда я рядом. Обещаю, что всегда буду защищать тебя, — на этот раз он был совершенно серьёзен и искренен. Его заявление меня почти уничтожило. Он не мог осознавать, какое влияние оказали на меня эти слова. Я так долго заботилась о Мик, взвалив всё на себя. На меня нахлынуло облегчение, груз ответственности спал с моих плеч, наконец-то появился кто-то, кто присматривал за мной.

Затем он поставил меня на землю и обхватил руками за талию, чтобы я не упала. Я всё ещё чувствовала прикосновение его рук к моему обнажённому бедру.

***

К тому времени как мы достигли воды, я вся вспотела. Я пару раз упала, расцарапав колени, и изо всех сил цеплялась за Триппа от усталости. Только отдышавшись, мне удалось рассмотреть красоту Лагуны. Я стояла на небольшом пляже в форме полумесяца, расположенном на опушке леса. Песок под ногами был белоснежным и гладким, как шёлк. Скалистые камни опоясывали пляж и переходили в остроконечные хребты, покрытые тёмно-зелёной растительностью. Маленькая бухта была защищена от непогоды, но лёгкий ветерок шевелил мои волосы и охлаждал перегретую кожу.