Наконец, она вошла в свою комнату, уныло прошла в маленькую ванную и закрыла дверь. Я решил подойти поближе, приложив ухо к окну, чтобы посмотреть, не услышу ли я чего-нибудь, что могло бы объяснить столь резкую перемену. Мои переживания о ней скрутили ком в моей груди, я должен был убедиться, что с ней всё в порядке.

Некоторое время я слышал шум воды, льющейся в ванной. Потребность сделать следующий шаг разрывала меня на клочки. Может мне стоит зайти и проверить или лучше продолжить выжидательно наблюдать? Моя нерешительность приводила меня в бешенство!

Она вышла из ванной в облаке пара. Серые спортивные штаны с низкой посадкой прилегали к бёдрам, а короткий чёрный топ оставлял открытым её плоский живот. Её кожа была влажной от пара в воздухе, а влага, стекающая с волос, оставляла мокрые пятна на топе, прилипавшем к груди и не скрывающем торчащие соски.

Я глубоко вздохнул, желая обнять её. Я больше не мог отрицать, что хочу её, хочу заявить на неё права и отметить как свою. Тёмная тень маячила в глубине моего разума: с какими последствиями я столкнусь, если пойду по этому пути?

Но один взгляд на её лицо, и все сомнения покинули меня. Я знал, что она плакала. Её глаза были красными и опухшими, а макияж размазан. Почему она плакала? Незнание сводило меня с ума.

Она сидела возле туалетного столика и не моргая смотрела в пустоту. Я посмотрел на её отражение в зеркале, мой взгляд остановился на её карамельных глазах и я почувствовал сильное желание защитить её, смахнуть её слёзы. Что со мной происходило? Я никогда раньше не чувствовал себя таким плотским и защищающим. От своих мыслей меня отвлекло, когда она в эмоциональном порыве сбросила всё содержимое столика на пол, а затем уткнулась лицом в ладони и горько заплакала.

Её необузданные эмоции побудили меня действовать, и все мои прежние сомнения были отброшены прочь. Я отпёр защёлку одним быстрым движением и бесшумно приземлился позади неё.

— Девочка… почему ты плачешь?

Первые слова Венди, обращённые ко мне, эхом отдавались в моей голове[1].

Окно распахнулось.

Не каждый может точно определить момент, когда его мир перевернулся навсегда, и связать это с такой обыденной вещью, как распахнутое окно. Но именно в этот момент моя жизнь изменилась, и я никогда не буду прежней.

Моё внимание привлёк холодный ночной воздух, ворвавшийся в комнату. Охвативший холод вызвал непроизвольную дрожь в моём теле. Шторы в спальне развевались на ветру, дувшем в открытый эркер. Как оно открылось?

Я обхватила себя за плечи и рассеянно потёрла руки, пытаясь согреть их. Должно быть, ржавая задвижка всё-таки окончательно сломалась. По крайней мере, я пыталась себя в этом убедить. Этот дом принадлежал моей семье с 18-го века, и логично было предположить, что он всегда находился в ветхом состоянии. Я минутку посидела на подоконнике и глубоко вздохнула, прежде чем закрыть окно. Это был один из тех унылых лондонских вечеров, когда зима из последних сил пытается напомнить о себе, прежде чем весна полностью войдёт в свои права. Луна была полной, заливая тёплым светом пейзаж внизу, а звёзды усеивали небо. Я улыбнулась и воспользовалась моментом, чтобы насладиться этой красотой.

Старый дом гудел и поскрипывал, протестуя порывам ветра и издавая пугающие стоны. Я почувствовала, как волосы встали дыбом на руках, а по коже побежали мурашки. Странное предчувствие охватило меня, когда свежий воздух наполнил мои лёгкие. Чувство, столь ускользающее и непонятное, что я не могла до конца распознать его. Словно предвкушение смешали с тревогой и разлили в воздухе. Что-то должно было произойти, и меня раздражала эта неопределенность.

— Гвен? — моя сестра, Микаэла, окликнула меня снизу. — Ты уже собралась, именинница?

Вырвавшись из раздумий, я быстро закрыла окно и заперла защёлку, которая была на удивление целой и никак не облегчала моё беспокойство.

— Иду! Только возьму сумочку, — крикнула я.

Я ещё раз взглянула в зеркало, прежде чем спуститься вниз и поехать в город. Я повернулась, чтобы проверить, насколько хорошо выглядит моя задница в этих кожаных штанах. Я определённо никогда не надела бы их по своей воле, но Микаэла была права насчёт наряда, хотя я никогда ей в этом не признаюсь.

Блузка облегала меня во всех нужных местах, демонстрируя небольшую грудь, а чёрное кружево бра выглядывало из глубокого V-образного выреза. Довольная своим внешним видом, я плюхнулась на кровать, надела свои любимые туфли на высоком каблуке и схватила сумочку.

Я нашла Микаэлу сидящей на кухонном острове и смотрящей в маленькую пудреницу, которую она держала, пока сосредоточенно наносила помаду. Её лицо, когда-то так похожее на моё, теперь выглядело осунувшимся и измождённым. Недавнее лечение сказалось на ней. Её красивые волосы ещё не отросли, и сегодня вечером она надела гладкий парик платинового цвета с густой чёлкой. В детстве нас часто путали, называли близняшками, но теперь резкий контраст между нами разбивал мне сердце.

— Чёрт, восемнадцатилетие тебе очень идёт! — взвизгнула сестра, заметив меня, и быстро обняла. — Мне бы хотелось, чтобы мама и папа были здесь и увидели тебя, — тихо добавила она, глядя вдаль, вспоминая наших покойных родителей.

— Спасибо, любимая, — сказала я немного отстранённо. Я всё ещё пыталась избавиться от чувства, охватившего меня у окна, и не хотела добавлять к нему мысли о ещё одном дне рождения без родителей.

— Всё в порядке? — спросила она, беспокойно нахмурив брови.

— Да ничего такого, эркер распахнулся, и, наверное, это меня просто напугало.

— Это бабушка виновата. Она всегда забивала нам головы своими якобы сказками об этом месте, когда мы были маленькими.

— Ух, да! Я помню, как не спала по ночам, боясь, что кто-то смотрит в моё окно! Всё из-за этих историй.

Она хихикнула, а я закатила глаза и быстро сменила тему:

— Ты уверена, что готова повеселиться сегодня вечером? — тихо спросила я. Я старалась не обидеть её, но искренне беспокоилась о том, как ночь с выпивкой и танцами может повлиять на её хрупкое здоровье.

— Дорогая, я бы ни за что не пропустила это! Не каждый день тебе исполняется 18. Прошло слишком много времени с тех пор, как мы могли расслабиться и не думать о последствиях. Так что я вытаскиваю тебя, и мы проведём лучшую ночь в нашей жизни, — её весёлый и задорный тон противоречил её ослабленному телу.

Я решила затолкать свои опасения куда подальше, потому что эгоистично хотела провести эту ночь с ней. Сегодня мой день рождения, а она только недавно закончила химиотерапию, и рак теперь находился в стадии ремиссии во второй раз, и нам необходимо отпраздновать эту победу.

— Давай я напишу Джейми, что мы уезжаем, и он сможет встретиться с нами в клубе.

— Ты уверена, что хочешь, чтобы он пошёл с нами? Если он будет там, ты особо не повеселишься, — преувеличенно застонала она.

Я бросила на неё укоряющий взгляд:

— О, перестань, не могла бы ты просто дать ему шанс? Он мне действительно нравится, Мик.

— Я просто… — она сделала паузу, тщательно обдумывая свои слова. — Я просто думаю, что ты заслуживаешь большего. Я знаю, что ты уже несколько месяцев сходишь с ума из-за этого парня, но я ему не доверяю. Вся эта история с его бывшей меня очень задела.

— Он же объяснил это, Мик! Ничего не произошло, ей просто нужно было разобраться со всем, что между ними было, закончить всё, и я думаю, что с его стороны было мило предоставить ей такой шанс и не оттолкнуть её. Он сказал мне, что всё кончено, и я ему верю, — я встала на его защиту. Микаэла никогда не оставит это просто так.

— Интуиция подсказывает, что с ним что-то не так. Но если ты ему доверяешь, то для меня этого будет достаточно, — в её словах звучало искреннее беспокойство. — Я могу только надеяться, что, когда ты этой осенью отправишься в университет, ты встретишь на одном из уроков литературы какого-нибудь милого ботана, который заставит тебя забыть о Джейми Холдере.