— Большой? Я фруктов хотела купить и молока нормального, но в «Пятерочке» выбора совершенно нет, а на рынке все дорого… — изобразила беспомощность Инга.

— В «Пятерочке»? Не надо в «Пятерочке» молочку брать! — тут же оживилась, включаясь в разговор, женщина. Собака, сообразив, что остановка короткой не будет, улеглась на асфальт и шумно задышала, вывалив длинный розовый язык. — А вы недавно в городе, да?

— Уже пару месяцев. Но работы много, по вечерам только в «Пятерочку» и успеваю. Ну и по выходным на рынок…

— На Центральный? На Центральном выбор, конечно, большой, товара много — но цены там бешеные. Лучше на Колхозный езжайте. Знаете, где Колхозный рынок?

— Нет. Первый раз слышу.

— Значит, так. У вас машина есть? Отлично. Проезжаете по центру, на памятнике Ленина поворачиваете налево и прямо до швейной фабрики едете. Большое такое здание, еще советское, вы сразу узнаете. А за швейной фабрикой будет Колхозный рынок, — окончательно переключилась на Ингу женщина. Внучка, освободив ладонь, двинулась к пустующим качелям. Платье на узкой спинке топорщилось пузырем. — Алиночка, осторожнее! — окликнула ее женщина. — Не раскачивайся сильно, чтобы голова не закружилась.

— У меня тоже к перемене погоды давление скачет, — Инга, вдохновленная успехом, не собиралась упускать такой шанс. — Сегодня вечером дождь обещали — уже в обед начало в висках ломить. Только крепким кофе и спасаюсь. У вашей внучки метеочувствительность?

— Нет. У Алиночки… У нее… Врачи говорят, что анемия…

— Анемия? — старательно округлила глаза Инга. — Серьезная, наверное, анемия. Девочка такая бледненькая. И что назначили? Витамины с железом?

— Да какие, прости господи, витамины! — внезапно взорвалась женщина. — Толку с этих витаминов, как с козла молока! Болеет Алиночка, а чем болеет — никто не знает! За два месяца пять килограммов потеряла, волосы пучками выпадают. Раньше коса вот такой толщины была, а сейчас — как мышиный хвостик. Купаться одну ее не пускаем — боимся, что в ванне упадет и захлебнется.

— Кошмар какой, — совершенно искренне покачала головой Инга. — А в Воронеж вы пробовали обращаться?

— Пробовали. И в Воронеж Тимур Алиночку возил, и в Москву — к профессору. Ничего не нашли, нигде! А-а-а-а, — болезненно скривившись, махнула смуглой рукой женщина. — Никто ничего не знает, никто не помогает.

— А народные целители?

— Экстрасенсы, что ли? В экстрасенсов Тимур не верит. Я хотела Алиночку к Валентине Михайловне отвести, так он уперся рогом и ни в какую.

— И что же? Так и не повели? — затаила дыхание Инга. Алина меланхолично покачивалась на качелях, ритмично взмахивая тоненькими, как у кузнечика, ножками. Женщина проследила ее взгляд и глубоко, горестно вздохнула.

— Честно сказать? Повела. Только не домой, а в больницу. Валентина Михайловна там санитаркой подрабатывает. Встретились во дворе, посмотрела Валентина на Алиночку, поговорила с ней…

— И что? — глупо повторила Инга, сжимая в кулаке ручки сумки.

— И ничего. Печеньем угостила. Не смогла она Алиночке помочь. Сказала, что на судьбе так написано — а над судьбой никакой человек не властен, — в темных глазах женщины влажно блеснули слезы. — Теперь каждый раз Алиночку печеньем угощает. А толку с того печенья… Алиночка! Осторожнее! И держись крепче, а то упадешь! — прикрикнула она на девочку, и так едва-едва раскачивающую качели. — А вы… Вы же Белобоковой внучка? Я слышала, что вы тоже…

— Совсем чуть-чуть, — виновато пожала плечами Инга. — Я только начала учиться, почти ничего не умею.

— Вроде студентки, что ли? — слабо улыбнулась женщина. — И где же теперь на экстрасенсов учат?

Беседа, неумолимо сползая в сторону, перекинулась на бабкино наследство, потом на ремонт, потом на цены — местные и московские. Женщина, представившаяся Динарой Тагировной, увлекла Ингу к лавочке, засыпая вопросами о столице, о работе, о переезде. Продолжать разговор не было смысла, но Динара Тагировна все спрашивала и спрашивала, а потом начала рассказывать про Тимура — хорошего мальчика, бизнесмена и умницу, про невестку, золотую девочку — такая тихая, такая заботливая. Инга, нервно сплетая и расплетая ручки сумки, несколько раз порывалась встать. И даже почти вставала. Но потом смотрела на Алину, уныло покачивающуюся на качелях, на розовые сандалики с бабочками, болтающиеся на тоненьких ножках… и снова опускалась на лавочку.

Если ты не в силах помочь человеку — можно его хотя бы выслушать.

Ну или откупиться печеньем.

Глава 43 Велика Россия, а отступать некуда

Жила Динара Тагировна неподалеку от парка — и как раз по пути к заветной «Пятерочке». Естественно, она предложила Инге пройти часть пути вместе.

Естественно, Инга согласилась.

Не прекращая вдохновенно ворковать, Динара Тагировна взяла Алину за руку и повела к выходу из парка, равнодушно проигнорировав батут, на котором безумствовали и визжали дети. Тоскливо покосившись на надувной замок, девочка молча прошла мимо. Рядом с ней целеустремленно перебирала кривенькими лапками собачка.

— Тимур хотел дом купить — чтобы сад, огород, чтобы фрукты свои были. Но ничего приличного в продаже не было, а начинать стройку — это года три минимум, и то если с бригадой повезет. Талгатик уже пятый год строится, и все конца-края не видно… — не умолкала Динара Тагировна. Голос у нее был высокий и нежный, как у девочки, слова сыпались дробно и звонко. — А вы ремонт в бабушкином доме делать будете? Если нужны рабочие, я могу у Тимура спросить — он знает хороших ребят…

— Нет, спасибо. Я только стены перекрасила и шторы обновила, — сразу же открестилась Инга.

— Вот и молодец, вот и правильно. Пусть дом будет таким же, как при бабушке — это ведь тоже память. А чтобы хозяйкой себя почувствовать, достаточно обои переклеить и мебель передвинуть.

На мгновение Ингу охватило чудовищное, неодолимое желание вывалить все, что она думает о чудной бабушке и о доброй памяти. Сжав челюсти, она глубоко вдохнула, выдохнула, дожидаясь, когда уляжется слепая волна ярости, а потом вежливо улыбнулась.

— Вы совершенно правы, Динара Тагировна. Память — это очень важно.

Когда из-за деревьев выглянула красно-коричневая сталинка, еще хранящая следы былого величия, Динара Тагировна вдруг остановилась. Цепко ухватив Ингу за локоть, она пригнулась и выглянула из-за кустов во двор.

— Алиночка, ну-ка сходи, посмотри.

Молча кивнув, девочка медленно двинулась по дорожке, настороженная, как разведчик на боевом задании.

— Простите, а что… — начала было Инга, но Динара Тагировна приложила палец к губам.

— Тс-с-с-с!

Инга послушно замолчала. Через пару минут раздался дробный топоток. Алина вернулась почти бегом, вспотевшая и запыхавшаяся.

— Он там! В беседке сидит! Он там!

— Вот неудача… — вздохнув, Динара Тагировна протянула Алине свою сумочку, присела и потянула к себе собаку. — Иди сюда, Маркизочка, вот так, иди сюда.

Собачка, невнятно хрюкнув, растопырила короткие лапы, морда у нее сделалась тоскливая и обреченная, как у Достоевского со школьных портретов. Подхватив собаку на руки, Динара Тагировна с усилием выпрямилась и замерла, хватая ртом воздух. — Ох, какая же ты тяжелая, Маркизочка. Как же ты хорошо кушаешь.

— Простите, но что происходит? — не выдержала Инга. Динара Тагировна только глотнула воздух, беспомощно моргая черными персидскими очами.

— Это все дядя Валера, — неожиданно ответила Алина. — Дядя Валера собак не любит.

— И что?

— Он будет ругаться. Если собака по двору идет, дядя Валера всегда кричит, а Пуфеля на прошлой неделе палкой ударил. Бабушка Галя три раза потом Пуфеля в собачью больницу водила.

— О… Вот как, — растерялась Инга. — А жаловаться вы пробовали? Заявление в полицию написать?

— Да какое заявление… У Валеры сват — начальник ГОВД. Тут хоть жалуйся, хоть не жалуйся… — Динара Тагировна глубоко вздохнула, сурово нахмурила брови и двинулась к дому, как «Титаник» на айсберг. Инга и Алина следовали в фарватере, нервно сжимая в руках сумочки. На подступах к беседке Динара Тагировна ускорилась, шумно и прерывисто дыша, подошвы ее плоских туфель звонко шлепали по асфальту. Но миновать засаду не удалось.