— Конечно. С другими ко мне не приходят, — приосанилась Инга, изображая лицом глубочайший профессионализм. — Уверяю вас, все совершенно конфиденциально.

— Может быть, хотя бы во двор зайдем? Просто за воротами постоим? — девушка посмотрела умоляюще, и Инга, поколебавшись, кивнула.

— Хорошо. Но говорите быстро — я очень тороплюсь, — она посторонилась, пропуская гостью, и закрыла калитку. — Теперь вы можете говорить?

— Теперь да. Я вот по какому вопросу… Мой муж… Вы знаете, Вадим — он хороший, добрый, зарабатывает, но… Иногда… — гостья запиналась, нервно улыбалась и переминалась с ноги на ногу, словно боялась описаться.

— Иногда — что? — терпеливо вздохнула Инга.

— Иногда… иногда выпивает.

— И как часть это «иногда» происходит? Раз в неделю, с пятницы по воскресенье?

— Сначала да… Когда мы встречаться начали, Вадик только в компании выпивал, общительный такой был, веселый. Потом каждую пятницу пить начал. В гараже, с мужиками. Возьмут пива, закроются и отдыхают после работы. Я даже не возражала — нужно же человеку расслабиться. Вадим даже не похмелялся в субботу, только минералку пил, — торжественно сообщила девушка — словно о великом подвиге поведала.

— Похвальная верность принципам, — хмыкнула Инга. — Я так поднимаю, долго эта идиллия не продлилась?

— Да. К пятнице добавилась суббота, потом воскресенье… А сейчас Вадик каждый вечер полторашечкой провожает. Это когда повезет. А когда не повезет, то беленькую покупает. Деньги все на спиртягу веером улетают, на работе скандалы, грозятся выгнать… Я подумала: может, ребенок его остановит. Ребенок — это ведь новый смысл в жизни. Ребенок всегда все меняет!

Прищурившись, Инга еще раз окинула взглядом гостью. Налитая, обильно возвышающаяся над джинсовым сарафаном грудь, отечные щиколотки, давно не крашеные корни волос… Господи, ну конечно!

— Вы забеременели, — подвела итог Инга. — Но ребенок ничего не изменил.

— Да. Ничего… Даже еще хуже стало. Вадим обещает бросить, каждый день обещает, но… — то ли вздохнула, то ли всхлипнула девушка. — Вы же знахарка, вы сильная, вы умеете! Сделайте что-нибудь! Пожалуйста, я заплачу, сколько скажете, как только Вадик бросит пить, он заработает! Или продуктами отдам — у нас гуси есть, утки, две козы. Тушенку хотите? У меня тушенка отличная, одно мясо, я весь жир убираю. Или яйца. Сыр еще есть… Домашний, козий… Лучше, чем в магазине… — гостья остановилась, беззвучно шевеля губами, словно продолжала перечислять нехитрые свои дары.

— Не надо сыра. И тушенки тоже не нужно, — покачала головой Инга, и девушка, жалобно всхлипнув, застыла. — Я постараюсь помочь, но ничего не гарантирую.

— Поможете? Спасибо! Спасибо вам! Я так благодарна, вы просто не представляете! — отмерла гостья. — Я ведь совсем надеяться перестала, а тут говорят — знахарка у нас сильная появилась! Ну, я сразу собралась — и к вам. Прямо сердцем чувствовала, что не откажете! Я так вам благодарна, так благодарна…

— Для благодарности пока рановато, — оборвала поток восторженного чириканья Инга. — Я пока ничего не сделала и не факт, что сделаю. Оставьте свой номер телефона — я завтра перезвоню и скажу, что от вас требуется.

Ненавязчиво подталкивая гостью в широкую мягкую спину, Инга вывела ее на улицу и с облегчением захлопнула калитку.

— Ты тут?

— А где же мне еще быть? — вышел из-за кустов сирени Славик. — Полчаса уже тут стою, жду, когда Дашка на судьбу свою горькую наплачется.

— Ты ее знаешь, что ли? — изумилась Инга.

— Отлично знаю. В одной компании класса с восьмого тусовались. Потом я в институт поступил, ребята кто куда разъехались, Дашка вот замуж вышла.

— А мужа ее ты тоже знаешь?

— Вадьку? Естественно. Ты Дашке не верь, она с три короба наплетет. Вадим еще в старших классах подбухивать начал. Нет, мы, конечно, тут все не святые, но одно дело для прикола бутылочку винца всей компанией распить, просто чтобы взрослыми себя почувствовать, и совсем другое — у бати беленькую тырить.

Шагнув к Славику, Инга обняла его за талию, отклоняясь назад, и с удовольствием почувствовала, как ее подхватывают сильные руки. Было в этом что-то удивительно приятное — не думать о том, удержат ли тебя. Захотят ли удерживать. Успеют ли. Просто откинуться назад — и упереться в теплые жесткие ладони.

— Все настолько запущено? — промурлыкала она, плотнее прижимаясь бедрами. — Думаешь, не стоит и пробовать?

— Почему же не стоит? Попробуй. У бабДуни, помнится, получалось. Вадик — он парень, в общем-то, хороший. Только упертый, как осел, и без тормозов совсем — на этом, похоже, и погорел.

— Дашка твоя тоже без тормозов. Хронического алкоголика ребенком перевоспитывать — это ж додуматься надо.

— Во-первых, она не моя. А во-вторых, Дашка никогда умом не блистала. Думала бы мозгами — с Вадимом не связывалась бы. Там же на входе уже все понятно — алкаш сферический в вакууме. Парень четко определил главное удовольствие в жизни, и это точно не воспитание детей.

— А ты… — начала было Инга и осеклась. «А ты хотел бы воспитывать ребенка» — вопрос был уместен, как плясовая на поминках.

— А я тоже определил главное удовольствие, — Славик широко улыбнулся — так, словно и не заметил ее промаха. — Знаешь, какое?

— И какое же? — посмотрела на него снизу вверх Инга.

— Вот это! — утробно рыкнув, Славик подхватил ее на руки и забросил себе на плечо. — Женщины, еда и вино! Вот для чего живет настоящий мужчина!

— У меня нет вина, — болтаясь вниз головой, пискнула Инга.

— Ну вот. Я уже вынужден демпинговать. Ладно, пусть будут женщины и еда. Что ж тут поделать.

Встряхнув Ингу, как мешок картошки, Славик поудобнее перехватил ее и широким шагом направился в дом.

Глава 32 Проблемы бездоказательной медицины

— На море-окияне, на острове Буяне стоит бел-горяч камень Алатырь. Как тот камень не поворотить, так рабу Божьему Вадиму зелено вино не пить, — монотонной скороговоркой шептала Инга, во второй раз обнося церковной свечой плошку с отваром. Тонкие стебли чабреца колыхались в зеленоватой воде, как спящие водяные змеи. — На море-окияне, на острове Буяне стоит бел-горяч камень Алатырь. Как тот камень не поворотить, так рабу Божьему Вадиму зелено вино не пить.

Наклонив свечу, Инга крестообразно капнула в воду растопленным воском. Золотые капли тут же уплотнились и побелели, приобретая вычурную сюрреалистическую форму. Когда упала последняя капля, Инга почувствовала слабый толчок. Что-то незримое, но физически осязаемое покинуло ее, перетекая с расплавленным воском в отвар. Наверное, то же самое должен был чувствовать Гарри Поттер, завершая магические пассы палочкой. Ну или аккумулятор, отдавая заряд телефону.

Процедив отвар, Инга аккуратно перелила его в баночку и завинтила крышкой.

— Алло, Дарья? Добрый день. Это Инга. Вы обращались ко мне по поводу… одной привычки вашего мужа.

— Что? — выдохнул в трубку то ли сонный, то ли не совсем трезвый голос. — А, да. Да, конечно, я поняла. Вы уже все сделали?

— Пока нет. Приходите сегодня во второй половине дня, я отдам вам… э-э-э-э… лечебный отвар.

— Замечательно! Спасибо! Я прямо сейчас прибегу! — возликовала Дарья и сбросила вызов, не прощаясь. Удивленно поглядев на внезапно замолчавший телефон, Инга пожала плечами.

— И вам всего хорошего.

Вернувшись за ноутбук, Инга зашла в рабочий чат. Там уже висел файл с заботливой пометкой «Для перевода». Как будто существовали какие-то другие варианты. Для раскрашивания, скажем. Или для распечатывания с последующим оклеиванием стен. Открыв документ, Инга выкрутила масштаб, доводя размеры иероглифов до читаемых. Так… Препарат эффективен при головокружении, слабости, плохом пищеварении, судорогах, сердечной недостаточности, гормональном дисбалансе… Излишней скромностью китайцы не страдали и мелочиться не собирались.