Может, он утром же сядет на автобус и уедет к родителям. Пойдет к бывшей девушке. К друзьям. Ну или просто уйдет.

Теперь же он может уйти.

Медленно отодвинувшись, Инга подняла на Славика взгляд. Тот, почувствовав повисшее в комнате напряжение, растерянно моргнул.

— Что? Что-то не так? Неправильное заклинание? — на последнем вопросе голос у Славика дрогнул, срываясь в тенор. — Думаешь, не сработало?

— Нет! Сработало, я точно знаю, я почувствовала, — тут же испуганно затарахтела Инга, сообразив ошибку. — Заклинание правильное, ты живой, все отлично. Просто… ну… теперь же тебе ночевать где-то надо. Ты у меня сегодня останешься?

— Ну да. А где же еще? Или ты против? Нет, если против, ты говори, не стесняйся, я не хочу мешать…

— Ты не мешаешь! Вообще не мешаешь, совершенно! Оставайся сколько угодно, я буду очень рада! Могу на диване постелить, или, если хочешь, можно вдвоем на кровати…

— Хочу, — тут же блеснул глазами Славик. — Очень хочу. И давно.

— Да? Ладно. Отлично… Ты, наверное, голодный? У меня тефтельки с гречкой остались. Будешь тефтельки? Может быть, кофе? Чай? — почему-то теперь, достигнув наконец цели, Инга не знала, что делать и как говорить. Такой привычный, такой родной Славик вдруг показался чужим и далеким, прошлое исчезло, а будущее еще не появилось.

— Нет, спасибо. Не надо тефтелек, — удивленно поглядел на нее Славик. — А кофе я вообще-то и сам сварить могу. Хочешь?

— Нет, не хочу. Спасибо. Ну, если тебе ничего не надо — ты обустраивайся тут, что ли. А я в душ пойду.

Вывернувшись из твердых горячих рук, Инга вскочила на ноги и шмыгнула в коридор.

Какие тефтельки? Какой чай? Господи, ну какую же ерунду она несет!

Захлопнув дверь ванной, Инга прислонилась спиной к прохладному гладкому дереву. Люминесцентная лампа под потолком заливала комнату холодным равнодушным светом, и от этого света почему-то делалось легче.

Треснувшая плитка над ванной. Икеевская шторка с кошачьими мордочками. Пачка стирального порошка на машинке.

Все как всегда. Все как обычно.

Все в порядке.

Стянув футболку, Инга швырнула ее в корзину с грязным бельем. Туда же отправились бриджи, а вслед за ними — трусы и лифчик. Шагнув в ванну, Инга задернула шторку и врубила на максимум душ. Тяжелые, плотные струи обрушились сверху, отсекая весь мир, и Инга благодарно закрыла глаза. Вода текла по волосам, по груди, по спине, по ногам. Безумная ночь растворялась в ней, закручивалась водоворотом и уносилась вниз, в черное жерло стока.

Медленно, словно во сне, Инга подняла руки и провела ладонями по лицу.

Все как обычно.

Все в порядке.

Звякнули кольца шторки. Потянуло холодом. Вздрогнув, Инга обернулась, рефлекторно прикрывая ладонями грудь.

— Что ты… — она осеклась, застыла в дурацкой позе, так и не закрыв рот.

Рубашку Славик снял. Джинсы тоже. А выразительный бугор на плавках отчетливо намекал — этот последний бастион пристойности тоже готов пасть.

— Потереть тебе спинку? — Славик переступил бортик ванны, и Инга шагнула назад, все еще прикрывая грудь руками.

— Вообще-то ты мог бы дождаться меня в кровати.

— Мог бы. Но мне надоело ждать, — Славик надвинулся, навис, упираясь ладонями в мокрый кафель. — Так что? Потереть спинку?

Нагнувшись, он поднял упавшую мочалку и сжал ее. Густая белая пена потекла между пальцев.

— Потри.

Инга развернулась, подставляя спину, и тут же почувствовала прикосновение жесткой ткани. Славик осторожно провел мочалкой по плечам, спустился к пояснице, скользнул рукой по животу… Инга стояла, прикрыв глаза, и вслушивалась в эти медленные, вкрадчивые прикосновения, такие нежные — и такие настойчивые. Шагнув вплотную, Славик склонился, жарко дохнул в ухо и поцеловал в шею. Прикосновение губ заставило вздрогнуть, за ним последовал укус, поцелуй — и снова укус. Инга горела и плавилась в этих неспешных, уверенных ласках, подавшись назад, она всем телом вжалась в Славика, повела бедрами, ощущая его каменную твердость. Вывернув руку, Инга потянула со Славика трусы, но мокрая ткань липла к коже, как приклеенная.

— Да помоги же мне! — не выдержала Инга. — Какого черта ты вообще в трусах под душ влез?!

— Не хотел тебя смущать, — Славик одной рукой дернул трусы вниз, выругался, отшвырнул мочалку и взялся за дело двумя руками. — Вот же липучая дрянь! Не отдерешь!

Развернувшись, Инга поспешила на помощь. Вдвоем одолев непокорные трусы, они остановились, глядя в упор друг на друга.

— Господи, как же я этого ждал, — прошептал Славик, склоняясь.

— Я тоже. Ждала, — Инга потянулась навстречу, поцеловала и охнула в приоткрытые губы — Славик подхватил ее на руки, впечатав спиной в стену.

— Ну вот и все. Дождались.

Солнце еще не взошло, но через плотно задвинутые шторы уже проступала бледная муть рассвета. Зевнув, Инга подоткнула повыше подушку, поерзала, прижимаясь плотнее к большому, горячему, тяжелому за спиной. Славик дышал, шевелился, шмыгал носом, сглатывал. Он был живой и настоящий, он был совсем рядом — и не собирался никуда исчезать.

— Тебе удобно? — на всякий случай спросила Инга. — Может, около стены ляжешь?

— Мне отлично, — шумно зевнув, Славик обнял Ингу поперек живота, притягивая к себе. — Давай спать.

И через секунду задышал медленно и мерно. Смуглая рука обмякла, припечатав сверху неподъемным грузом, и это должно было быть неудобно — но почему-то не было. И тяжелая рука, и шумное дыхание, и щекотное прикосновение волос к плечу — все это было совершенно правильным.

Таким, как надо.

Инга вздохнула. Улыбнулась. Широко зевнула. И тоже уснула.

КОНЕЦ