— Стой, — Славик вытянул руку, и Инга уперлась в нее, как в шлагбаум.

— Что?

— Склады тут недавно организовали. Лет десять назад в зданиях одна агрофирма оптовую базу устроила. Конкретно здесь пшеницу фасованную хранили.

— Ага. Вот как, — попятилась к столу Инга, и овинник досадливо щелкнул зубами. — Значит, прогнать я тебя не смогу. На своей территории ты хозяин.

— Да уж не ты! Ишь чего вздумали — в моем овине шашни крутить. Охальники!

— Ну извини, — широко развел руками Славик. — Увлеклись, больше не повторится. Чего хочешь взамен? Для укрепления, так сказать, сотрудничества?

— Мясца хочу, — жадно облизнулся овинник, скользнув масляным взглядом по Инге. — Мяконького, сочного. С жирком.

— Эй! Я не жирная! — взвилась Инга, но из-за спины Славика высунуться не рискнула.

— Что есть, то есть. Тощевата. Но мне сгодится. Обрыдли уже эти пелесины! — овинник брыкнул тощей костлявой ногой, опрокинув ящик с апельсинами.

— Ничего, перебьешься, — решительно пресек поползновения Славик. — Не нравятся апельсины — лимоны жри.

Внезапно притихнув, овинник окинул Славика длинным внимательным взглядом.

— Вон оно, значит, чего. Первый, значит, успел… Ишь какой шустрый.

— Шустрый не шустрый, а своего не отдам. Может, на зерно согласишься? Завтра мешок притащим.

— Нет, зерна не хочу. Мясца бы… — затосковал овинник, облизывая синюшным языком узкие черные губы. — Петушка бы. Живого, тепленького…

— Мяконького. Где я тебе петуха сейчас найду? Завтра понедельник, все рынки закрыты.

— А курятину жареную хочешь? — высунулась из-за Славика Инга. — Свеженькая, жирненькая, вкусная. Жареную хоть сейчас принесем.

— Жареную? — в сомнении покачал головой овинник. — Жареную… Прямо сейчас можно и жареную.

— Вот и договорились, — вздохнул с облегчением Славик. — Тогда мы за курицей пошли.

И взял Ингу за руку.

Полыхнув глазами, овинник ощерился и увеличился вдвое, растопырив поперек дверей мертвенно-синие когтистые лапы.

— Еще чего! Сам иди. А подколдовка тут подождет. На случай, если обманешь.

— Совсем спятил, дед старый?! Это же просто курица, а не сокровища Британской империи! Принесем мы твое мясо, не говори ерунду.

— Вот и неси! А ее тут оставь. Не выпущу, — обозначивая серьезность намерений, овинник провел когтями по рыхлому дереву пола, завивая кольцами стружку.

— Иди, — толкнула Славика в спину Инга. — Все равно он через защитный заговор не сунется. Принеси эту чертову курицу, пусть сожрет уже и успокоится.

— С ума сошла? Я тебя тут одну не оставлю.

— И что ты предлагаешь? До утра сидеть, пока овинник от солнца не спрячется? Хотя в принципе… — Инга поглядела на телефон. — Не так уж долго и до рассвета. Три часа подождем, а во вторник купим ему петуха, как заказывал.

Лицо у Славика вытянулась.

— До утра? Как — до утра?

— Ну вот так вот. А что, у тебя другие идеи есть?

— До утра… Нет, но… Я же…

— Не можешь ты до утра. Не можешь! — овинник, сморщив личико в дульку, гадостно захихикал.

— На работу опоздаешь? Автобус? — дошло до Инги. — Тогда придется курицу нести.

— Ладно. Сейчас. Я бегом, — сжал ее руку Славик. — Туда и обратно.

— Вот то-то же! Другое дело, — окончательно развеселившийся овинник совершенно кошачьим движением закружился на месте, отираясь о деревянный стеллаж. — Беги-беги, да побыстрее!

— А ты заткнись! Тронешь ее хоть пальцем — сожгу твой овин к чертям собачьим.

— Да ладно, чего ты… — притих овинник. — Я ж и не сказал-то ничего. Так, шуткую…

— Смешно, — скривился Славик, до боли стиснул руку Инги и быстрым шагом направился к двери. — Я быстро!

Зябко передернув плечами, Инга попятилась и снова уселась на стол. Овинник хихикнул.

— Думаешь, там не достану?

— Мог бы достать — достал бы, — отрезала Инга. — Не пугай, я уже пуганая.

— Ну надо же. Какие подколдовки сейчас умные пошли. А если не вернется дружок твой — тогда чего делать будешь?

— Утра дождусь. Ты через мое слово не переступишь.

— Ну дождешься, и что? Я-то все равно тут останусь.

— Вот именно. Скажу хозяйке, что пользоваться складом нельзя. Она все имущество вывезет, двери запрет, а ты один в каменном мешке останешься. Овинники же как домовые, к месту привязаны. Вот и будешь тут голодный куковать, если нормально договариваться не хочешь.

— Да чего ж это не хочу? — разом сник овинник. — Очень даже хочу. Вот, даже на курицу жареную согласился.

— А если свежую во вторник принесем — пакостить перестанешь?

— Да кто пакостит? Кто пакостит? Я, между прочим, не шелупонь бессмысленная, я серьезный хозяин, с пониманием. Пол в сухости держу, за хлебом гляжу, мышей гоняю. У меня знаешь какой порядок был! — тоскливо вздохнул овинник. — А тут эта приходит. Полок навесила, коробок наставила, дряни всяческой натащила. И ни спасибо тебе, ни пожалуйста. Даже пирожка малого не занесла, не говоря уж про теплую кровушку. Ну вот скажи-ка мне, подколдовочка — разве ты бы на моем месте не осерчала?

— Да… Может, и осерчала бы, — вынуждена была признать Инга. — Но фрукты зачем портить? Хозяйка ведь даже не знала, что ты тут живешь.

— А надо было знать! Надо было! Кому же еще в овине жить, как не овиннику?

— Тоже верно, — дипломатично уступила Инга. — Так что, будем договариваться?

— Будем. По одному черному петуху на каждое полнолуние, и будет в овине порядок, как в царских палатах.

— Слово?!

— Слово, — страдальчески, словно от зубной боли, поморщился овинник. — Во, наконец-то. Бежит твой. Мясом пахнет…

Славик действительно бежал. С грохотом распахнув дверь, он влетел на склад красный и потный, с прилипшими ко лбу волосами.

— Вот… твоя… курица… Жри… сволочь… — Славик хватал воздух, с трудом выплевывая слова, и судорожно дергал перетянутый узлом пакет. — Чтоб… тебе… Зар-раза!

Пакет наконец поддался, и Славик швырнул жареного бройлера овиннику. Огромная черная пасть распахнулась — и с сухим костяным стуком захлопнулась.

Курица исчезла.

Широко облизнувшись, овинник мигнул желтыми глазами, обернулся котом и сиганул куда-то на стеллажи, беззвучно растворившись в темноте. Инга медленно слезла со стола.

— Пойдем?

— Пойдем. А то я на автобус опоздаю, — полностью игнорируя свои же слова, Славик обнял Ингу и притянул к себе, уткнувшись носом в макушку.

— Автобус, — напомнила она.

— Да, да. Автобус, — Славик разжал руки. — Господи, как же я ненавижу это кретинское расписание.

«Ну так машину купи», — чуть было не брякнула Инга, но вовремя прикусила язык. Отличный совет, как раз для человека, который все деньги всадил на лечение.

— Давай я тебя отвезу. Посидишь у меня, отдохнешь, позавтракаешь — а утром я тебя до завода подброшу.

— Не надо, — деревянно развернув плечи, отступил в сторону Славик. — Я… мне… Я встретиться договорился. На остановке. С одним человеком.

— Ну так заедем на остановку.

— Нет. Я… Мне надо домой зайти. Одну вещь взять. И поговорить кое с кем. Не хочу, чтобы ты из-за меня круги по городу нарезала.

— Да мне несложно…

— Не надо. Ты устала, перенервничала — отдыхай. Я сам справлюсь, — с энтузиазмом вещал Славик, и чем больше он вещал, тем явственнее Инга понимала, что Славик врет. Импровизирует на ходу, не очень умело, но вдохновенно и убежденно.

Славик не хочет, чтобы Инга совалась в его жизнь. Даже вот так вот — с маленьким предложением помощи.

Не хочет…

Ну что же. Имеет полное право. В конце концов, Инга тоже не рвется сокращать дистанцию. В любовь до гроба она уже наигралась. Теперь попробует дружбу с привилегиями. Ну или без привилегий — так тоже неплохо.

Глава 16 Дружба с привилегиями

У дружбы с привилегиями обнаружились свои преимущества. Ярослав менял проводку, сверлил стены и двигал мебель, а в промежутках целовал так нежно и сладко, что у Инги подгибались коленки. При этом в душу не лез, планов на будущее не строил и вообще вел себя так, словно завтрашнего дня не существует. Есть здесь и сейчас — с запахом краски, пятнами шпаклевки на полу и врывающимся в окно ароматом медового луга. Поначалу неуверенно, а потом с удовольствием Инга приняла новые правила игры.