Итак. Мотив этой акулы мне предельно ясен — хочет уберечь сыночку от пагубного влияния женщины. А сам сыночка-то в курсе? Не напряжет ли он в дальнейшем свои ресурсы для того, чтобы надрать мне зад во имя светлой и чистой любви? Надо выбирать наименьшее из двух зол. И я понимаю, что гораздо с большим удовольствием буду взаимодействовать с мужиком. Бабы, тем более такого возраста, существа неадекватные. Я решаюсь с ним встретиться и поговорить.

При первой удачной возможности я подъезжаю к месту его жительства. Выжидаю этого "благородного рыцаря". Даю ему понять, что повод для встречи никак не связан с прошлым, и вообще, я поднимаю белый флаг.

— Так чем обязан? — крайне недоброжелательно начинает он. Не верит мне. Я не сужу его. Окажись на его месте — послал бы такого дипломата далеко и надолго. Но жизнь оказывается слишком ироничной. И ставит былого насильника на место спасателя. Впрочем, насильником я себя не считаю и никогда не буду считать. Я спасал наши отношения. Пусть и крайне неоднозначным способом.

— Пока что — ничем, а в дальнейшем — счастьем семейной жизни, так что, будь так любезен, говори на полтона тише.

Я оглядываясь. Очень не хочется, чтобы внезапно выяснилось, будто люди той женщины следят и за мной.

— Уж не знаю, какие у тебя там с родителями терками, — продолжаю я, — Но знай, что мать твоя не сидит на месте. И по ее крайне настойчивой инициативе у нас состоялся до неприличия любопытный разговор.

Мой собеседник заметно нагрягся, и я начинаю сомневаться, а не дезинформировали ли меня. Надо бы ее описать, чтобы хотя бы выяснить, а точно ли с матерью я имел честь обмолвиться словцом.

— Ну такая… Женщина с очень сложным характером, седыми волосами в пучок…

— Так. Я понял, — прерывает меня он. И я понимаю, что не ошибся. Мы молчим. Каждый — в своих мыслях. Я достаю сигарету. Прикуриваю. Мне интересно, чем все это может обернуться для моей семьи. Для Влады. Для дочерей.

— Насколько далеко тянутся ее руки? — решаю задать я вопрос, — У меня как бы тоже есть люди, которых подставлять не хочется.

— Да теперь самому выяснить любопытно…

Мы заводим электронные симки, обмениваемся новыми номерами. Общаться будем по защищенным каналам связи, чтобы точно перехватить не смогли. Из слов Димы я узнаю, что мать, скорее, обладает не связями, а крупной суммой денег, что создает видимость вседозволенности при отсутствии таковой на самом деле. Я облегченно выдыхаю. Моей семье ничего не грозит. Во всяком случае, пока что.

А вот что до Марины… то девочка попала, да. Уж не знаю, какие там внутри семьи конфликты, но изживать ее будут всеми доступными средствами. Конечно, в глазах моей прелестной любовницы (пусть и бывшей) я — сволочь и мразь. Но на растерзание какой-то зубастой кикиморе оставлять ее не намерен. Я виновен перед этой милой дамой. И раз жизнь дала шанс на искупление…

— Ладно. На связи, — говорит мне Дима и крепко пожимает руку. Я прощаюсь с ним и чувствую какое-то необъяснимое облегчение. Я уверен, что выбрал правильную сторону.

Влада.

Жена должна поддерживать мужа. Жена должна верить в мужа. Так я была воспитана. Такой я вижу свою роль в нашем союзе. Но как я могу помочь своему любимому, если он закрыт от меня?

В глаза Никита говорит о том, что у него проблемы на работе. Но я знаю его далеко не первый год. И мне понятно, когда у него там переполох. В такие моменты ему разрывают телефон звонками и смс. Вечером, ночью, в выходные и праздники… Он уходит в другую комнату и ругается на своих подчиненных и коллег. Однажды я застала эпизод, когда неизвестный мне товарищ приехал к нему прямо сюда. Весь вечер он проныл под дверью, чтобы Никита прикрыл его в какой-то там афере.

— Пошел вон! — орал мой муж на всю лестничную площадку, — Оставь меня в покое! Иначе я сейчас полицию вызову!

— Но ведь ты можешь помочь, — продолжал унижаться незнакомец, — Что угодно для тебя сделаю, только выручи меня!

Не знаю, чем закончилась вся эта история, но я в который раз убедилась, что без железного характера на месте руководителя делать нечего.

— Заебали. Как же они меня заебали! — вздыхал тогда мой муж, — Кровопийцы! Рамок задумного вообще не наблюдают!

А я тем временем искренне восхищалась, насколько Никита влиятелен и незаменим.

Нынешнее состояние никак не похоже на то, что мне так хорошо знакомо. Любая другая женщина предположила бы, что дела компании резко пошли на спад. Отсюда и уныние такое. Но я могу уверенно сказать, что будь дела так плохи — Никита бы собрал свой чемодан и ушел работать бы в другое место.

Что-то произошло. Что-то такое, что ускользает из-под моего взора. Я пытаюсь восстановить доверительные отношения между нами. Все чаще щеголяю перед ним в соблазнительных платьях, не упускаю случая поприставать и инициировать бурный секс, но этого мало.

Семейные психологи советуют не лезть к мужчинам в такие моменты. Мол, им самим нужно решить свои проблемы. Разложить все мысли по полочкам. И лучшее, что может сделать женщина — не доставать.

Но как показывает мой богатый опыт, если ты не поддержишь своего супруга, то обязательно на горизонте появился дама, которое сделает это за тебя…

Дима.

Все катится в чертову пропасть. В гребанные тартарары. Я уже десять раз пожалел о том, что решил свозить Марину на знакомство с матерью, но теперь происходящее вышло на какой-то феерически новый виток. Конечно, я стараюсь улыбаться. Делать вид, что все под контролем, но кто же знал, что мои ошибки настолько дорого мне обойдутся.

Перечить родителям — плохая идея. Перечить родителям богатым — идея плохая вдвойне. И вот, казалось бы, я затаился на несколько лет. Отказался от их денег. Пытался сделать себя сам. Когда пришла пора — я пришел к ним на помощь и, когда отец не справлялся, взял решение части вопросов в свои руки. Но мать никогда не будет мною довольна.

Она — человек исключительно делового подхода. Воплощение рационализма. Она не способна дать любви в классическом смысла этого слова. И еще будучи ребенком я твердо усвоил урок — от нее не стоит ждать нежностей. Мама делала деньги. Моим воспитанием занимался отец. И я благодарен ему за то, чем он смог для меня стать. Я не чувствовал себя ненужным. Я не чувствовал себя брошенным. По крайней мере, я не был в своих собственных глазах сиротой. У меня был человек, к которому я мог прийти за советом. Был человек, который мог меня наставить на моем пути. А мама… Мама была вся в работе.

В какой-то момент мне даже показалось, что я ей абсолютно не нужен. Безынтересен. Ну бегает по дому, словно по соседству, какое существо — и черт с ним. Лишь бы не мешалось. А мне, как и любому ребенку, наверное, хотелось ее любви. Хотелось ее нежности. Я ужасно завидовал другим детям. Тем, кому читали сказки, пели колыбельные. Им, кого обнимали и утешали, было дано невообразимое богатство. Дано само собою. Просто по праву рождения. А мне приходилось бороться. Мне нужно было лезть из кожи вон, чтобы заслужить хотя бы внимание мамы.

Я прекрасно учился. Завоевывал дипломы и медали. Я приносил ей эти корочки, чтоб меня потрепали по головке и сказали сухое "ну молодец". Я вырос. Недолюбленный и ранимый. Но у меня появился исключительный шанс. Я мог доказать матери, что я полезен. Мог доказать матери, что достоин любви. Мне нужно было засунуть в жопу свою гордость и сказать "да" на ее требование о женидьбе по расчету.

Я отказался. Не был готов пересилить себя. Бизнес — это бизнес. Мне до него нет дел. Этот чертов бизнес отнял у меня мать. И я не готов отдать ему еще и свой шанс на личное счастье.

Да, я искренне нуждался в любви. И надеялся, что рано или поздно, но встречу девушку, которая меня полюбит. Которая будет со мной нежной и доброй, чуткой и ласковой — такой, какой не была мама. Из-за такой вот "глупости", из-за "эгоистичной мечты" о своем счастье я, собственно, и стал предателем семьи. Вернее, человеком, которому абсолютно плевать на результаты адского труда, долгих лет жесточайшей конкуренции, борьбы, бессонных ночей и слез.