В моей жизни все стало прежним, как и до появления Марины. Я хожу в сопровождении своей жены на корпоративы и по ресторанам, иногда мы посещаем концерты симфонической музыки, какие-то постановки в театре или особо интересное нам кино. Ее родственники снова активно зовут нас на семейные праздники, вроде чьего-то дня рождения. Снова и снова восклицают о том, как ей со мною повезло. И как мне повезло с ней.

— Как же вы хорошо смотритесь друг с другом! Ну глаза не нарадуются!

— Сразу видно слаженную семейную пару! Надеемся, и дальше у вас все будет так же сладко, да гладко!

— Да-а, сколько пар разводится из-за серости быта! Но, глядя на вас двоих, я снова начинаю верить в любовь!

Влада улыбается и заразительно звонко смеется. Глядя на нее, невольно поверишь, будто наша с ней совместная жизнь и правда была сказочной. Будто ей не приходилось никогда плакать в подушку, не приходилось выслушивать гадостей в свой адрес. В такие моменты я ею особенно сильно восхищаюсь. Насколько же стойко она держится. Насколько естественно и непринужденно себя ведет. Я бы так не смог. А вот она… Мало того, что сохранила всю свою боль в тайне от семьи, она ведь и меня не упрекает ошибками прошлого. Интересно, и правда позабыла все былое? Или, спрятавшись где-нибудь подальше, она все еще льет слезы? Кровоточат ли ее раны? Или они зажили настолько, что не осталось даже рубцов.

Беру ее руку. Аккуратно целую. Влада не замечает моего восторга в свою сторону. Или искусно делает вид, что не замечает. Просто поднимает бокал и, смеясь, произносила тост.

— За нашу крепкую и прекрасную семью! За моего великолепного супруга.

Все чокаются. Смеются, что за спиной у сильных и успешных мужчин стоят именно такие преданные и самоотверженные жены. Я выдавливаю из себя улыбку. Стараюсь сохранить расслабленную позу.

— Береги ее, — толкает меня в бок кто-то, — Где еще такое сокровище найдешь?

— Нигде, — соглашаюсь я и выпиваю.

— Сейчас-то бабы вон какие меркантильные пошли. Пока баблишко при тебе — они и улыбнутся, и похихикают с тобой. Но стоит только оступиться… Помяни мое слово! Сирены! Завлекут в свои объятия, высосут из тебя все, что только можно, и утопят.

Я соглашаюсь с каждым сказанным словом. Незачем портить отношения с ее родней.

Дочки, кстати, несказанно рады тому, что вечерами их папа теперь дома. Они по очереди пересказывают мне всякие сказки, рисуют портреты и просят прокатить их по квартире на шее верхом.

— А ты больше не уйдешь? — спрашивает меня старшая. Если верить словам Влады, на нее очень сильно повлиял мой уход. Она очень сильно по мне скучала, плакала, ночами ей снились кошмары. Мне становится стыдно. Уж кто-кто, а принцессы не должны страдать по моей дурости.

— Больше не уйду, — говорю я ей и целую в лоб.

— Ты мне обещаешь?

— Обещаю.

Она кидается обнимать меня за шею и я чувствую себя незаслуженно счастливым.

Мы строим планы на дальнейший отпуск. Хотим съездить куда-нибудь на море. И дочуркам будет полезно воздухом соленым подышать, и в воде поплескаться весело.

Бронируем на десять дней гостиницу. Приобретаем электронные авиабилеты, покупаем целый чемодан абсолютно новых и жизненно необходимых для жены и дочерей вещей. Купальники, шлепки, пару парео, несколько шляп…

— Так, дамы мои любимые, — обращаюсь я как можно строже к этим заядлым шопоголикам, — Я все понимаю, но с такими темпами у нас денег на поездку не останется.

Они строют мне глазки, просят купить последнюю жизненно необходимую юбку/футболку/ремень. Тяжело вздыхаю. Но иду на уступку. Осознание собственной щедрости и вид искренней благодарности льстят моему мужскому эго.

Гостиница превосходит наши ожидания. И комфортно, и до моря рукой подать… Дочери в восторге от построенного на его территории аквапарка. Кажется, еще немного, и у них рыбий хвост отрастет. Из воды не вылезают просто!

Влада искренне наслаждается возможностью понежиться на солнце. Она частенько берет себе какой-нибудь прохладный коктейль и проводит часы на шезлонге. А я… Я доволен тем, что все ныне происходящее — исключительно моя заслуга.

И все же мысли о Марине не дают мне покоя. Вернее, не дает мне покоя чувство вины, возникающее при мыслях о ней. За все то время, что она хранила молчание, я несколько раз звонил в цветочный магазин. Заказывал к ней на адрес вызов курьера. Но что-то мне подсказывает, что этими букетами Марина подметает пол. Если, конечно, цветы вообще доходили до ее рук. Если вокруг нее все еще крутится тот защитник, то наверняка цветы выбрасываются даже не пересекая порога квартиры. Или, может, он выдает эти цветы за свой подарок. Но даже если так — не обижаюсь. Я не имею права обижаться на нее.

Марина.

Не могу сказать точно, когда именно наша дружба переросла в отношения. Может быть, когда Дима спас меня от Никиты. Или когда помогал вернуться к повседневной жизни. Или когда я призналась ему в симпатии. Да это теперь и не важно. Просто в какой-то момент я не выдержала. Встала на носочки и поцеловала его. А он в ответ поцеловал меня. Очень аккуратно. Очень нежно. Придерживая мое лицо руками. Я поймала себя на мысли, что соскучилась по трепету в груди. По бабочкам в животе. По жару, которое распространяется на все тело… Я сказала ему заветное "люблю тебя", и он поцеловал меня снова.

Очень скоро мы решили съехаться. Теперь уже официально. Так-то, если подумать, уже долгое время делили быт вместе. Но теперь в домашние обязанности наконец смогла включиться и я. На мне была готовка и приготовление кофе. Кстати, кофе он все-таки оценил!

— И как ты пила ту гадость, что заваривал я?! — воскликнул Дима и потребовал добавки.

Я чувствовала себя комфортно и спокойно вместе с ним. Понимала, что нас не разделяют недосказанности и тайны. Мой возлюбленный тоже работал удаленно. Я не вдавалась в подробности, но его семье принадлежал какой-то бизнес. И он был вынужден вносить в него свою лепту. Большая часть работы проходила удаленно. Он сидел за ноутом, изучал какие-то документы, договаривался по телефону с людьми, изредка выезжал на какие-то сделки. Однажды я сказала ему, что он выглядит пугающе-серьезным, когда занимается этими своими делами.

— Поверь мне, будь у меня выбор, я предпочел бы работать фитнес-инструктором, — смеялся Дима, — А решать все эти вопросы… Муторно. Не люблю такое. И когда все перейдет в мои руки, я постараюсь как можно скорее избавиться от этого добра. И пусть родители проклиняют меня с того света.

— Да брось, — шлепаю его по плечу, — Я уверена, что родителям в первую очередь важно, чтобы ты был счастлив. А будешь ты счастлив с бизнесом или без него — это десятое.

— Поверь, это не тот случай, — гораздо тише ответил мой возлюбленный, — Они, конечно, желают мне всего самого лучше, но по-своему, понимаешь? То есть… В их понимании я сам не знаю, чего мне от жизни нужно. И им с высоты их богатого опыта, конечно, виднее.

— Да что же это за родители такие?

— Они весьма суровы. Добивались успеха исключительно своим трудом. И потому ожидают, что следующее поколение будет это ценить и приумножать. Так-то они люди хорошие. Просто со своими тараканами.

— Поэтому ты с ними даже по телефону не говоришь? У вас натянутые отношения?

Дима пожимает плечами.

— Не сказал бы. Они у нас своеобразные — это точно. Но не плохие и не натянутые. Без телячьих нежностей. Без демонстративной привязанности. Но это совершенно не значит, что мы не общаемся. Просто делаем это исключительно по делу. В основном, когда у меня на работе какие-то спорные моменты возникают. Хотя… Вот недавно еще одно "дело" появилось. Надо бы тебя им представить.

— Представить? — удивляюсь я, — А не слишком ли ты события торопишь?

Дима принялся убеждать меня в том, что я самая подходящая женщина из всех, что ему только встречались. Со мной интересно и комфортно. А большего ему и не нужно.