Как так получилось, что Николо Маркетти, человек, который годами отравлял мне жизнь, вдруг снова оказался со мной в колледже? И что еще хуже, он даже не узнает меня. Я должна быть благодарна, учитывая, что мне нужно думать о Кларе. Я не хочу, чтобы он что-то знал обо мне. Тем не менее, в этом нашем новом знакомстве я явно сделала Николо своим врагом.

Забившись в кабинку туалета, я позволяю себе десять минут жалости к себе, выпуская слезы, пока не смогу отдышаться. Затем я снова беру себя в руки. Я не могу позволить себе пропустить следующее занятие из-за того, что случилось с Николо. Мне нужно найти в себе силы и выстоять, если я собираюсь воспользоваться этой возможностью, которую мне предоставил колледж Роузхилл.

Когда я выхожу из туалетной кабинки и подхожу к зеркалу над раковиной, я рада, что я одна. Мое лицо в беспорядке, несмотря на то, что на нем нет макияжа. Мои слезы оставили пятна на щеках, а кончик носа стал опухшим и красным. Включив холодную воду, я умываюсь, смывая соленые слезы и охлаждая свою пылающую кожу. Я вытираюсь бумажными полотенцами и поправляю волосы, заплетая их во французскую косу, которая снова уберет их с моего лица.

Затем я перехожу к своим леггинсам, которые испачканы темными кофейными пятнами и маслом от моей заправки для салата. Я делаю все возможное, чтобы вытереть самые сильные из них, используя бумажные полотенца и воду, чтобы удалить пятна, но мне нужно будет поработать над ними больше, когда я вернусь домой. Я не могу позволить себе просто заменить леггинсы, но по крайней мере, у меня есть несколько других пар, хотя эти были моими лучшими.

Мой желудок урчит, напоминая мне, что я не ела, но у меня не будет времени снова стоять в очереди за салатом. Вместо этого я направляюсь к холодильнику с ускоренной доставкой предварительно упакованных продуктов, беру вазу с фруктами и бутылку воды, затем добавляю это в свой план питания. Прижимая еду к груди, я выхожу на улицу, чтобы насладиться едой в тишине и покое. Найдя пустую скамейку, я сажусь и ем, впитывая летний день и думая о своей встрече с Николо.

Он такой же жестокий, каким я его помню, если не более, и мне интересно, что могло превратить его в такого подлого человека. Может быть, это его чрезмерно привилегированная жизнь. Хотя я готова поспорить, что это больше связано с тем, что его отец видная фигура в мафии. Как кто-то может стать порядочным человеком, если его образ жизни вращается вокруг использования слабости и неудач других людей? Он даже не дал мне времени пожалеть о том, что я пролила на него горячий кофе, что, как я знаю по злым красным пятнам на тыльной стороне моих рук, должно быть, ранило его так же сильно, как и меня.

Я заканчиваю есть, как раз успев добраться до класса, и направляюсь в новое серое каменное здание, спеша наверх, чтобы найти нужную комнату. Это один из немногих оставшихся основных курсов, которые мне нужно закончить, чтобы получить степень. По большей части я смогла их закончить во время учебы в общественном колледже, но только не историю.

Комната почти заполнена, и я спешу найти свободное место на возвышении в театральном стиле. Проскользнув в свое кресло, я засовываю сумку под сиденье и достаю блокнот как раз в тот момент, когда профессор входит в класс.

— Ты, должно быть, шутишь, — холодно говорит кто-то позади меня, когда я выпрямляюсь.

И снова волосы на затылке встают дыбом, и я медленно поворачиваюсь, чтобы увидеть Николо, сидящего в ряду позади меня и через несколько мест справа. Мой желудок падает, когда я понимаю, что он, должно быть, говорит обо мне. Его глаза прикованы к моим, и его губы кривятся в полном отвращении, когда он насмехается надо мной.

— Что? — Тихо спрашивает его светловолосый друг с чисто выбритым лицом рядом с ним, когда учитель начинает говорить.

Николо дергает подбородком в мою сторону, и когда его друг смотрит в мою сторону, мои щеки заливает новая волна стыда. Друг хихикает, и я поворачиваюсь лицом к передней части класса, желая, чтобы они меня проигнорировали, раз уж урок начался.

Я едва могу сосредоточиться, когда учительница представляется, пишет свое имя на доске, прежде чем передать стопку учебных планов ближайшему ученику, сидящему в первом ряду. Когда стопка бумаг достигает меня, я беру одну и передаю ее вниз, поворачиваясь, чтобы прочитать то, что передо мной, старательно сосредотачиваясь на том, чего ожидает профессор, а не на красивом придурке позади меня.

Пока профессор Кеннеди подробно рассматривает ожидания класса, оттуда, где сидит Николо, раздается шепот шипения. Я непреклонно смотрю вперед, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что, я уверена, он намеревается только еще больше оскорбить.

Что-то слегка ударяет мне в затылок, и я замечаю скомканный листок бумаги, падающий на пол на периферии моего зрения. Я больше не могу его игнорировать. Скованно повернувшись на сиденье, я снова встречаюсь с игривыми глазами Николо, и он самоуверенно улыбается.

— Эй, новенькая, кто-то забыл сказать тебе, что мы не пускаем мусор из трейлеров в этот университет? — Шепчет он.

Я смотрю на него, устав от того, как он находит удовольствие в том, чтобы причинять мне боль.

— Значит, кто-то, должно быть, пропустил памятку, когда отправлял тебе письмо о зачислении, — огрызаюсь я, сохраняя тихий тон, чтобы не привлекать внимания из передней части класса.

— О, черт, Нико! У новенькой есть когти! — Говорит светловолосый друг Николо, прикрываясь кулаком и хихикая.

Николо бьет друга по плечу, затыкая его холодным взглядом.

— Ты думаешь, ты шутница, недотепа? — Рычит Николо, снова обращая внимание на меня.

Я пожимаю плечами и снова поворачиваюсь к нашему профессору. Тишина, которая наступает позади меня, кажется более зловещей, чем любое облегчение. Мои мышцы напрягаются, пока я жду следующего нападения, уверенная, что Николо не закончил со мной.

Ручка, которая ударяет меня по голове мгновением позже, направленная на меня, заставляет меня неожиданно дернуться вперед.

— Ой. — Я стараюсь не показывать свою боль, хотя не могу остановить свою руку, чтобы найти чувствительную точку контакта и закрыть ее в качестве защиты. Кто-то хихикает, и я скрежещу зубами, восстанавливая самообладание, отказываясь оглядываться и давать Николо удовлетворение от осознания того, что он причинил мне боль.

— Пссс, новенькая.

Еще один предмет пролетает мимо моего уха, заставляя меня вздрагивать.

— Что? — Шиплю я, разворачиваясь, чтобы смотреть на него как можно более яростно.

— С кем тебе пришлось переспать, чтобы попасть в университет? Иначе ты явно не смогла бы позволить себе обучение. Разве ты не заметила, что ты здесь не на своем месте?

— Какие-то проблемы? — Профессор Кеннеди спрашивает, повышая голос, чтобы звучать более авторитетно, когда она движется в конец класса. Я поворачиваюсь и вижу, что она смотрит на меня, поджав губы, что придает ее лицу в очках сердитый вид библиотекарши.

— Нет, мэм, — шепчу я, вызывая смешки позади себя. — Извините.

— Смотрите вперед, — сухо отвечает она, несомненно, думая, что я, должно быть, мечтаю о Николо или о чем-то в этом роде.

Мне придется более осознанно подойти к тому, когда я приду в следующий раз в этот класс и где буду сидеть. Задний ряд выглядит гораздо привлекательнее. По крайней мере, тогда Николо не сможет запускать ракеты в мою сторону.

Я с трудом провожу остаток часа, не отрывая глаз от преподавателя, несмотря на непрерывный натиск бумажных шариков и других предметов, которые в меня летят. Как только профессор Кеннеди отпускает нас, я встаю со стула, торопливо направляясь к двери. Но когда я дохожу до конца своего ряда сидений, Николо уже ждет меня.

Его внушительная фигура преграждает мне путь, руки скрещены на груди, обнажая сильные бицепсы под тканью его синего поло.

— Как тебя зовут, новенькая? — Спрашивает он.

Я тяжело сглатываю, страх сжимает грудь, поскольку я беспокоюсь, что он может узнать меня, если я ему скажу.