— Иди и больше не греши, — сказал он.

И тут улица осветилась светом фар, и я увидел двигающийся по направлению к нам автомобиль. Черт побери, как не вовремя-то здесь появляются очередные свидетели.

Я сделал шаг от него, надеясь, что брат Пит не успеет далеко уйти за то время, которое потребуется автомобилю проехать мимо, но, видимо, мои запасы везения на сегодняшний вечер уже были исчерпаны этой встречей в баре.

Автомобиль и не думал проезжать мимо. Напротив, поравнявшись с нами, он остановился и из него вышли трое крепких парней в военной форме. У одного из них, носившего сержантские нашивки, не хватало правой ноги, и он ковылял, опираясь на протез.

— Попрошу предъявить документы, — он посмотрел на брата Пита и сразу же сбавил тон. — Разумеется, не вас, сэр. Этот человек с вами?

— Впервые его вижу, — равнодушно сказал брат Пит, выпустил к небесам кольцо дыма, развернулся и двинул в прежнем направлении.

— Документы, — повторил сержант и требовательно протянул ко мне руку. Двое его сопровождающих обходили меня с флангов.

— Я иностранец, — сказал я, передавая ему свой паспорт. — Только сегодня прибыл в страну.

— Франсуа Дюран, значит? — сказал он, закрывая мой паспорт и засовывая его к себе в карман. — И с какой целью сегодня вы прибыли в нашу страну?

— По какому случаю этот допрос? — осведомился я. — Я не нарушал законов, иду в свою гостиницу, и я, черт побери, даже не пьян.

— В стране война, — сказал он. — И мы не приветствуем иностранцев, ночами шляющихся по улицам наших городов. Вам придется проехать с нами, месье Дюран. В участке мы разберемся, что вы за птица.

У них был не полицейский автомобиль, но это ничего не значило. В конце концов, полицейские автомобили могли сломаться, и им пришлось реквизировать для своих нужд гражданские.

Но поездка в участок в любом случае не входила в мои планы. Брат Пит уже скрылся из вида, свернув в какой-то проулок, так что я сделал шаг навстречу сержанту, одновременно выбрасывая вперед правую руку, и мой кулак повстречался с его челюстью с неприятными для обладателя вышеупомянутой челюсти последствиями. Затем я увернулся от нападающего слева, вырвал у него из рук дубинку и ею же ударил его по шее. Третий замахнулся на меня своей дубинкой, но он оказался слишком медленным. Я блокировал его оружие своим, сократил дистанцию и врезал ему локтем в лицо.

Оставался еще водитель. Я бросился к фургону и мне оставалось сделать всего пару шагов, как он схватился за оружие и начал стрелять. Первой же пулей он попал мне в плечо, что слегка затормозило мое продвижение. Впрочем, вспышка боли была хоть и яркой, но короткой, Сэм отключил неприятные ощущения и мгновенно убрал последствия. Я уже долго не вел активных боевых действий, и значит, ему удалось подкопить значительные запасы ци.

Выстрелить второй раз водитель не успел. Я приблизился к фургону и ударил его кулаком прямо через окно. Поскольку мой и без того неплохой удар был усилен способностями живущего внутри меня демона, этого хватило, чтобы водитель потерял сознание, а вместе с ним и всяческий интерес к происходящему.

«Было бы эффективнее и проще, если бы ты сразу воспользовался оружием», — заметил Сэм. — «Тогда мне не пришлось бы заделывать очередную дырку в твоем теле».

«Но тогда мне пришлось бы убивать», — сказал я.

«А, снова эта странная история», — сказал он.

Но я не стал выслушивать очередную порцию его брюзжания и трусцой припустил вдоль улицы в том направлении, в котором скрылся брат Пит. С каждой лишней минутой его фигура становилась для меня все любопытнее и любопытнее.

— Значит, ты его не нашел, и он растворился в ночи? — подытожил Женя.

— Как в воду канул, — согласился я.

— А у тех людей остался твой паспорт?

— Разумеется, нет, — сказал я. — Я забрал паспорт, прежде чем отправиться на дальнейшие поиски.

— Но они знают, как тебя зовут?

— И что? Это весьма распространённое имя, и в мире проживают тысячи Франсуа Дюранов.

— Но не все они являются иностранцами, только вчера прибывшими в Галифакс из Европы на судне контрабандистов, — заметил Женя. — Почему ты их не убил?

«Вот тот же вопрос».

— Потому что это поставило бы на уши всю городскую полицию, — сказал я.

— Резонно.

«Неубедительно».

Мы сидели на своих кроватях в номере гостиницы «Серая куропатка», потому что больше тут сидеть было не на чем. Похоже, что большая часть мебели пошла на дрова прошлой холодной зимой. Или еще какая беда с ней приключилась.

— А потом ты два часа искал гостиницу?

— Стараясь при этом не нарваться на очередные неприятности.

— Звучит, как охрененно тупое занятие, — сказал он. — О чем ты вообще думал, когда отправлялся выслеживать кого-то в незнакомом городе?

— Поначалу все города тебе незнакомы, — сказал я. — Это же не повод, чтобы ничего не делать.

— Я, между прочим, навел справки об этом типе из бара, — сказал Женя. — Точнее, не именно о нем, а о таких, как они.

— Их много?

— Некоторое количество, — сказал Женя. — Они не местные, появляются в городе довольно редко и не дольше, чем на пару дней.

— Не местные, значит?

— Утверждается, что они с оккупированных территорий, откуда-то с Запада, — сказал Женя. — Отступили сюда вместе с армией.

— И кто они такие?

— Коммандос, — сказал Женя. — Какое-то спецподразделение.

— Он был не в форме.

— Или у них просто вот такая форма.

— В баре его называли «братом», — сказал я. А сержант их патруля называл его «сэром», и вполне возможно, что они были знакомы. Несмотря на некоторые шероховатости, изложенная Женей версия имела смысл, но она мне не нравилась, потому что выбивалась из той картины, которую я успел нарисовать.

— Боевое братство, все такое, — предположил Женя. — У этой детали могут быть тысячи объяснений.

И у воротничка, какие носят католические священники, тоже? Или мне показалось, и это был совсем не такой воротничок, а просто какая-нибудь составная часть бронежилета? А татуировка — это просто совпадение?

Как бы там ни было, я был уверен, что ответы на все эти вопросы лежат где-то в глубине белого пятна, и если я хочу знать наверняка, то охотиться на брата Пита в Галифаксе нет никакого смысла. Даже если у него есть нужный мне образец оружия, и даже если он согласится отвечать на мои вопросы. Ван Хенгу этого, быть может, и хватит, но мне — точно нет.

Мне необходимо увидеть все собственными глазами.

— Почему этот мужик вообще тебя так заинтересовал?

— Не знаю, — соврал я. — Возможно, это был просто инстинкт. И я не исключаю того, что мог ошибиться.

— Первые вменяемые речи за сегодняшнее утро, — сказал Женя. — Я рад, что ты наконец-то прислушался к голосу разума. И какой у тебя план?

— Ты останешься здесь и будешь ждать меня, как мы и договаривались, а я завербуюсь в местную армию и отправлюсь на фронт.

— Похоже, что с голосом разума я немного погорячился, — сказал он. — Отправишься на фронт? Чего ради?

— Это самый безопасный способ подобраться к белому пятну на карте, — сказал я.

— А ты не думал, что солдата, как существо подневольное, могут отправить на другой конец страны? Что ты будешь делать тогда?

— Дезертирую, — сказал я.

— И тебя расстреляют.

— Меня расстреляют и в том случае, если поймают в гражданском около линии фронта, — заметил я. — Просто для страховки. Но вариант, что меня пошлют куда-то еще, маловероятен. Цинты перешли в наступление именно на том участке, а резервов, как я понимаю, у канадцев практически не осталось.

И все новые части должны отправлять именно туда. Заткнуть брешь, тушить пожар, прикрыть самое уязвимое место.

— Допустим, тебя действительно пошлют туда, — сказал Женя. — Через неделю, а может быть, через месяц. И что ты будешь делать дальше?

— Действовать соответственно ситуации, — сказал я.