Те, кто хотел попробовать что-нибудь новое, пощекотать свои нервы, испытать себя в реальном бою, и если они задерживались здесь надолго, то из них получалось нечто вроде навестившего нас перед боем чемпиона.

И те, кто отчаялся и не видел другого выхода, другого способа заработать эти пресловутые очки, и такие, как я понимаю, здесь не задерживались.

И еще был я, пришедший сюда по заданию босса китайской мафии. Я вынужденно изображал человека второго типа, потому что так было проще.

— Публики в зале будет немного, пусть это тебя не смущает, — сказал Аркадий. — Основная часть зрителей будет наблюдать за поединком онлайн, и зрителей этих будет много. И на тот случай, если ты хочешь войти в этот бизнес надолго, ты должен не просто победить. Ты должен подарить этим зрителям настоящее зрелище.

Интересно, как он это себе представляет? Если я — обычный бедолага, вынужденный сражаться чуть ли не за еду, никогда не дравшийся смертоносным оружием с аналогично вооруженными людьми, то максимум, что я могу сделать — это постараться не упасть в обморок при виде крови, чужой или собственной.

Сколько он человек на самом деле сюда привел? И сколько из них вышли хотя бы на второй бой? Думаю, что не очень много, потому что на профессионального ланисту он совершенно не походил.

Профессионал постарался бы психологически накачать новичка перед боем, а не набросать ему новых вводных, которые могут только усложнить задачу.

Я еще пару раз взмахнул катаной, привыкая к балансу.

— Дай людям зрелище, — повторил Аркадий. — Заставь толпу полюбить себя.

Стопроцентно не поручусь, но, по-моему, он эту эти реплики в каком-то фильме подсмотрел. По крайней мере, так оно выглядело.

— Как? — спросил я. Мне было неинтересно, я просто хотел посмотреть, как он выкрутится.

— У тебя в руках меч, тебе и решать, — выкрутился он. — Ну что, готов?

Я пожал плечами.

— Более готовым, чем сейчас, мне все равно уже не стать.

Он нервно посмотрел на часы.

— Тогда пойдем.

— Пойдем, — согласился я.

Мы прошли десять метров по пустому, ничем не примечательному коридору, и оказались перед обычной, ничем не примечательной железной дверью.

— Удачи, — сказал Аркадий и панибратски похлопал меня по плечу.

— Ты со мной не пойдешь?

— У меня свой наблюдательный пункт, — сказал он. — А в эту дверь боец заходит один.

— Ладно, — сказал я.

«Тупая бессмысленная затея», — сказал Сэм.

Я не стал ему отвечать. Мое отношение и так было ему известно.

Арена не поражала воображение. Прямоугольник метров пять на десять, границы которого были обозначены декоративными брикетами с высушенным сеном. Высотой этот барьер был чуть выше моего колена, видимо, чтобы не мешать работе чертовой куче установленных по периметру камер.

Пол был усыпан опилками, призванными впитывать кровь и облегчать жизнь уборщику. Все это «великолепие» было залито светом прожекторов, чтобы картинка онлайн-трансляции была максимально качественной.

За границами арены стоял с десяток столиков, за которыми сидели люди. По три-четыре человека за каждым.

Аркадий был прав, зрителей собралось немного.

Прожектора чертовски мешали. Я попытался встать так, чтобы их свет меня не слепил, и получилось у меня далеко не с первой попытки. Драться в таких условиях, практически вслепую, должно быть изрядно неудобно.

Утешало меня лишь то, что противник окажется в том же положении, и ему они будут мешать так же, как и мне.

«Могу приглушить свет», — сообщил Сэм. — «Или ты настолько благороден и привержен принципам честной игры, что не станешь пользоваться этим преимуществом?»

«Приглуши», — согласился я.

Возможно, это не спортивно, но у нас тут и не императорские игры.

Симбионт что-то сделал с моими глазами и свет прожекторов перестал мне мешать. Теперь я мог рассмотреть людей за столиками. В основном это были молодые люди, все едва ли старше тридцати, подавляющее большинство гостей были мужчинами. Они пили напитки из высоких бокалов и о чем-то переговаривались. В руках у всех были телефоны, неотъемлемый атрибут сегодняшнего общества. Наверное, там же они и делали ставки.

В дальнем углу на складном стуле сидел обещанный Аркадием медик. По крайней мере, это был молодой человек в белом халате, а у его ног стоял довольно объемный чемодан. На арену медик не смотрел, листал что-то в своем планшете.

Какая-то девушка посмотрела в мою сторону и улыбнулась мне, желая приободрить. Я отсалютовал ей катаной. Этот простенький жест вежливости произвел на нее такое впечатление, что она залилась румянцем и принялась мне аплодировать.

Ведущий поднялся из-за своего столика и взял микрофон, чтобы представить бойцов. Поскольку мой противник на ристалище еще не явился, он начал с меня.

Александр такой-то, возраст, примерный вес, выбранное мной оружие. Я был новичком, никому не известным бойцом, и по большому счету, сказать про меня было нечего, да он не особенно и старался. Дождавшись завершения его речи, я снова вскинул вверх руку с мечом, заработав жидкие хлопки.

На арене открылась противоположная дверь, и я увидел моего соперника, а ведущий оттарабанил еще один текст, практически не отличавшийся от предыдущего.

Какой-то там Геннадий, старше меня на пару лет, весит примерно столько же, в качестве оружия решил использовать бастард. Наверное, его агент тоже напирал на то, чтобы он взял что-нибудь подлиннее, но, по моему мнению, это был неправильный выбор. Бастард — оружие неплохое, но довольно тяжелое, обладающее изрядной долей инерции, и руки от него, особенно с непривычки, устанут достаточно быстро.

А Геннадий вряд ли имел хоть какое-то отношение к фехтованию, даже к историческому. Зато вырядился он неплохо. Черные обтягивающие штаны, свободная белая рубашка… Вместе с длинными волосами, собранными в аккуратный хвост, все это производило впечатление натуры романтической, этакий мятежный поэт, бунтарь, последний искатель приключений. Девушкам по ту сторону экрана он наверняка пришелся бы по душе.

Я посмотрел, как он двигается, выходя на арену, как он держит меч. Дилетант.

Самым сложным для меня будет не искалечить его раньше времени.

— … начинайте! — скомандовал ведущий. — И пусть победит сильнейший!

Геннадий взялся за меч обеими руками и пошел на меня. Не слишком быстро, не слишком уверенно. Для него это тоже был первый бой. Я позволил ему подойти поближе и нанести первый удар, чтобы посмотреть, на что он вообще способен.

Результат меня не впечатлил. Он занес меч над головой, рубанул сверху вниз, я без особого труда увернулся от клинка, постаравшись, чтобы мое движение выглядело как можно более неуклюжим.

Инерция была к моему противнику бессердечна. Он настолько не контролировал свое оружие, что кончик его меча коснулся пола, взметнув небольшой вихрь из опилок. И поднимал он его слишком долго, я мог бы убить его в этот момент как минимум трижды.

Но я позволил ему восстановить равновесие и попробовать еще раз. Теперь он атаковал сбоку, меч описал полукруг параллельно полу, но мне требовалось сделать всего лишь один шаг назад, чтобы лезвие меня не коснулось.

Он третьего удара я тоже ушел.

— Хватит уклоняться! — заорал кто-то из зрителей. — Дерись! Будь мужиком!

«Хороший, кстати, совет», — сказал Сэм.

Я не стал обращать внимания на эти хамские выкрики и еще несколько минут продолжал в том же духе, пока Геннадий не начал выдыхаться. Он вспотел, тяжело дышал, и движения его стали еще медленнее.

Тогда я перешел в нападение, стараясь бить по его мечу, чтобы со стороны казалось, будто он блокирует мои удары. Я заставил его пятиться чуть ли не до самого ограждения. По лицу Геннадия было понятно: он уже сообразил, что проиграл, и отчаяние исказило его черты.

Я сделал вид, что чуть замешкался, позволяя ему перейти в контратаку, поймал его на неловком движении и всадил лезвие катаны ему в левое плечо. Подумал, что так будет милосерднее всего, ведь он правша, так что не стоит лишать его ведущей руки. И не стоит трогать ноги, чтобы он мог нормально отсюда уйти.