— К сожалению, я не могу исправить ошибку, совершенную моими коллегами год назад, — сказал Глеб. — Чего же вы хотите? Что я должен вам предложить, чтобы вы согласились?

Пустая квартира, две явно не самых значимых в движении фигуры, которыми можно безболезненно пожертвовать, если что-то пойдет не так… Они не исключали возможности, что договориться мы не сможем.

— Деньги, — сказал я. Бесплатно я дерусь только за своего императора и за то, что он олицетворяет.

«Ты уверен, что правильно истолковал цели Ван Хенга?» — поинтересовался Сэм. «Ведь если вы сейчас пошлете друг друга к черту, операция закончится, и Ван Хенг останется с носом. Разве ты не должен был согласиться на любое их предложение для перехода к следующей стадии квеста?»

«Если я не буду торговаться, это может выглядеть подозрительно».

«Вряд ли они считают так далеко. Если бы у них была хотя бы толика подозрения, что ты можешь вести двойную игру, тебя бы здесь не было.»

— Что ж, полагаю, мы можем это устроить, — сказал несколько обескураженный Глеб. — О какой сумме идет речь?

Отчасти признавая правоту Сэма, я решил не отпугивать повстанцев заоблачными ценами и назвал сумму, равную той, которую получил за два поединка. Судя по выражению лица моего оппонента, это все равно было много, и он заявил, что не сможет принять такого решения без дополнительных консультаций. Я милостиво махнул рукой, и он удалился в соседнюю комнату, чтобы сделать звонок.

Я решил, что если они начнут торговаться, я могу немного подвинуться, но только немного. Ребятам не должно казаться, что они заручились моей поддержкой слишком легко. По крайней мере до тех пор, пока на сцену не выйдет Ван Хенг.

А ему, видимо, появляться еще слишком рано, потому что я копнул недостаточно глубоко. Что ему вообще известно о питерском филиале сопротивления, как они себя называют? Знает ли он о таинственном механизме и пытается наложить на него свои лапы, или же преследует какие-то другие цели? Насколько бы мне было легче работать, если бы начальство делилось со мной информацией…

«Он тебе не начальство», — заявил Сэм. Черт побери, когда я научусь думать так, чтобы он не смог считывать? «Он твой хозяин, и не обязан ничего объяснять. Он просто раздает приказы своим слугам».

Порой мне кажется, что я уже привык к постоянному чужому голосу в своей голове, а порой он попросту сводит меня с ума. Но демон опять был прав. Пока я ношу клеймо Ван Хенга, он является моим хозяином, и моя жизнь принадлежит ему.

Глеб вернулся из соседней комнаты, сообщил, что его руководство сочло сумму приемлемой и спросил, куда перевести задаток. Я продиктовал ему номер своего счета, и через пару минут мой телефон дзинькнул в кармане, сообщая о зачислении средств.

— Проверять будете?

— Нет, — сказал я. — Что дальше?

— Несколько часов вам придется провести здесь, — сказал Глеб. — А потом мы отправимся на объект.

— Может быть, скажете мне адрес и я сам туда доберусь?

Он покачал головой. Ясно, они не хотят выпускать меня из вида или усложнять себе жизнь, отпуская меня на улицу и устраивая слежку. С одной стороны, это кажется разумным, а с другой — никакие предосторожности им все равно не помогут. Они просто не представляют, с какими силами они столкнулись.

В соседней комнате нашлось кресло, старое и пыльное, но даже на вид оно было удобнее стула, так что я сел, попытался устроиться в нем с наибольшим комфортом и уставился в немытое окно на серую питерскую улицу, по которой ездили одноликие китайские машины.

В общих чертах замысел Ван Хенга был мне понятен.

Ему для каких-то пока непонятных мне целей необходимо было найти питерский филиал сопротивления. Возможно, для того, чтобы прибрать к рукам перспективный проект, которым они здесь занимались. Или хотя бы оценить, насколько он перспективный. Обычным путем он сделать этого почему-то не мог, но оно и неудивительно, потому что он все-таки бандит, а не контрразведчик.

Но ему стало известно, что питерскому филиалу сопротивления для каких-то уже более-менее понятных мне целей, необходимо было найти носителя энергии ци, и он решил использовать меня в качестве приманки, для чего и заставил засветиться в подпольных боях насмерть. И хотя решение это было сомнительное и, на мой взгляд, излишне вычурное, на данной стадии план сработал, и сопротивление вышло на мою персону.

Дальше все будет происходить довольно предсказуемо.

Проект важен для сопротивления, и они держат его местоположение в тайне, причем делают это достаточно хорошо, если даже Ван Хенг не может его найти. Но поскольку им необходимо, чтобы я взаимодействовал с этой штуковиной, они должны доставить меня к этому своему секретному объекту, и как только цинт убедится, что я попал куда нужно, на сцену выйдет либо сам Ван Хенг, либо его люди, которые уже наверянка в Питере. Но я все же думаю, что он явится сюда лично, чтобы не посвящать в происходящее лишних людей. В конце концов, я уже на собственном опыте убедился, что он один стоит целой армии, и обычные люди, пусть даже и с тяжелым вооружением, которое наверняка будет у охраны, не смогут ему навредить.

От моих дальнейших действий уже мало что зависело. Мне нужно было просто подыгрывать местным детишкам, плыть по течению и ждать неминуемой кровавой развязки.

Куда больше мои мысли занимал механизм, о котором мне говорил Глеб. Как, черт побери, они умудрились построить что-то подобное? Как можно сделать что-то, требующее энергии ци, если доступа к самой этой энергии у тебя нет? Это ведь как придумать двигатель внутреннего сгорания, не имея доступа ни к бензину, ни к дизельному топливу, руководствуясь только картинкой с нарисованной на ней сырой нефтью, которую ты видел по телевизору.

Я задал этот вопрос Сэму. Не то, чтобы я действительно рассчитывал получить ответ, просто здесь больше нечем было заняться.

«Сделать такое было бы затруднительно», — согласился демон. «Поэтому я не думаю, что они изобретали что-то с нуля. Скорее всего, мы имеем дело с наследием СССР».

«Ты говоришь о странном новообразовании, возникшем на месте Российской империи?»

«Если ты сможешь отбросить свое аристократическое высокомерие и попробуешь посмотреть на историю трезвым взглядом, тебе придется признать, что по меркам этого мира СССР был великой страной. Конечно, это не особенно сложно с теми территориями и ресурсами, которые он контролировал, но иметь ресурсы и территории — это только половина дела. Важно еще грамотно ими распорядиться».

«СССР проиграл свою главную войну», — напомнил я.

«Цинтам-то? А кто не проиграл? Все проиграли. Тем не менее, во времена расцвета у него была очень сильная научная база, и я не удивлюсь, что они работали в том же направлении, что и цинты, просто тем удалось получить результат на несколько лет раньше, что и стало решающим фактором. Полагаю, что местные партизаны пользуются именно теми самыми разработками. А может быть, и даже тем же самым оборудованием».

Теория звучала безумно, а значит, вполне могла оказаться правдой в рамках этого сумасшедшего вывихнутого мира. Ученые часто независимо друг от друга работают в одном направлении, кто-то догоняет, кто-то отстает, кто-то идет ноздря в ноздрю, и существует множество факторов, от банального финансирования до гениального озарения, от которых и зависит, кто первый придет к финишу.

Цинты пришли первыми, и теперь они диктуют всему миру свою волю. А что было бы, если бы СССР добрался до ленточки раньше? То же самое, только с другим колоритом? Мировая революция, о которой так много говорили большевики, загнала бы все население планеты под железную пяту пролетариата?

В то, что люди, обладающие такой мощью, постараются направить ее в исключительно мирное русло, мне верилось с трудом. Может быть, просто потому что я был военным, и меня приучили при открытии чего-то нового в первую очередь искать именно военное применение.

А может быть просто потому, что я успел хорошо изучить человеческую природу.