— Староста-то уже посчитал все, да только откуда-сь мы столько денег возьмем? У нас и остались-то только корова да коза. Все сгорело, пропало все.

Вокруг нас стал собираться народ. Мне кланялись, но смотрели неодобрительно. Мне стало неловко, хотелось подойти к женщине, обнять и поговорить по душам, но статус не позволял подобного панибратства. Поэтому, нацепив на лицо маску невозмутимого спокойствия, сказала:

— Так, ты встань, во-первых, нечего грязь подолом подбирать, а во-вторых, объясни толком, что от тебя староста требует.

— Так ущербу платить двум дворам для отстройства нового и самому старосте за беспокойство. Это ж ейный слепыш таку беду устроил, — подал голос плешивый мужичонка, на него зашикали и быстро задвинули куда-то за спины.

— Интересные порядки… А сам виновник где? Не пострадал?

Несчастная женщина, только поднявшаяся с колен, опять бухнулась на дорогу:

— Хозяйка, будьте до́бры, не трогайте Вельку. Он не по злости это. Его дорт Зоран обещался забрать на воспитание. Не гневитесь, будьте до́бры.

Я перестала что-либо понимать в бессвязной речи перепуганной женщины. Поэтому взглянула на обступивших нас крепких баб:

— Поднимите ее кто-нибудь и успокойте. Я не собираюсь никого наказывать. И объясните четко и по существу, что требует староста, кто такой дорт Зоран и почему он забирает мальчика.

— Пойдемте ко мне, дора Ангелина, не побрезгуйте, угощения простого отведайте, отдохните, а я вам и расскажу все, — молодая статная женщина плавно повела рукой в сторону аккуратного беленого домика с нарядным палисадником.

В просторной комнате было светло и чисто. На столе, покрытом вышитой скатертью, появился кувшин с ягодным морсом и тарелка с горячими пирожками.

— Мена Мирадой зовут, — представилась женщина и, получив разрешение, устроилась за столом. — Три недели назад пожар случился, Велька с печкой не справился, заслонку плотно не закрыл. Вот и полыхнуло. Погода стояла сухая да ветреная, огонь мгновенно распространился. Хорошо, мальчишка свободно в доме ориентировался и в окно выпрыгнул. Три дома выгорело, пока сумели потушить. У старосты хранятся артефакты водяные на такой случай. Теперь он требует от Клиссы, матери Вельки, вернуть стоимость артефактов и выплатить двум другим погорельцам сумму ущерба. А ей откуда денег столько взять? Самой бы выжить.

— С этим понятно. Теперь расскажи мне про дорта Зорана.

Мирада мечтательно улыбнулась:

— Это замечательный человек широкой души и безграничной доброты. Он ваш сосед, его усадьба в часе езды расположена. Лет пять назад дорт Зоран впервые приехал на ферму, хотел договориться о поставках молока и сыра, но у нас нет большого количества на продажу, козы-то пушные. Человек он простой, общительный. Увидел старшего сынишку Клиссы, они у нее все слепыми рождались, в отличие от дочерей. Тому как раз десять лет исполнилось, как Вельке сейчас. Тяжело с ним было матери, постоянно что-то случалось, как подрос. Так дорт Зоран взял его к себе на воспитание, сказал, что у него братишка слепой был, умер от болезни какой-то. Вот и решил дорт в память о нем незрячим ребятишкам помогать и судьбу их устраивать. Сначала парнишка в усадьбе жил, потом учиться уехал. Дорт Зоран говорит, хорошим лекарем будет, мол у парня не глаза, а пальцы видящие, чуткие.

— Хммм, а теперь, значит, он и Вельку готов на воспитание взять?

— Да, представляете, чудо какое! Встречаются же такие люди, — женщина вздохнула. — Клисса Вельку любит очень, переживает, как бы не наказали его за пожар да не отправили на отработку. Он же беспомощный в чужом окружении.

— Спасибо, Мирада. Когда дорт Зоран приехать планировал? Я бы хотела с ним познакомиться.

Настроение у моей собеседницы резко испортилось, она взглянула на меня испуганно, замялась, затеребила в нерешительности уголки узорчатого платка.

— Что такое? Спрашивай, не бойся.

— Дора Ангелина, вы меня уж извините, — собравшись с духом выпалила Мирада, — дорт Зоран — мужчина не только добрый, но еще и красавец, каких поискать надо. Только… вы понимаете… не губите его, прошу вас! Лучше язык мой болтливый отрежьте!

Я несколько секунд растеряно молчала, не понимая, какую важную мысль пытается донести до меня раскрасневшаяся женщина. Потом сообразила и искренне рассмеялась:

— Не бойся, я пока не планирую выходить замуж. Дорт Зоран может спать спокойно.

Мирада низко поклонилась и попросила прощения за неподобающие слова. Мы вышли на улицу. Клисса сгорбившись сидела на лавочке и безучастно смотрела на пыль под ногами. Остальные столпились на дороге, ожидая «барского решения».

— Так, с материалами я погорельцам помогу, если вся деревня поучаствует в строительстве. Со старостой поговорю завтра, когда утром заеду с мастером, посчитаем, чего и сколько нужно закупить. С Клиссы денег не требовать, что не по нраву, ко мне идите, разберемся. — Я помолчала и добавила холодно. — Но прежде чем идти, сто раз подумайте, стоит ли ваша претензия моего внимания.

Народ потрясенно молчал. Я же не стала задерживаться, и так половину дня потратила на поездку. Нужно было возвращаться. Количество загадок и непонятных событий множилось. Глядя на проплывающие за окном поля, я стала мысленно составлять список вопросов, на которые необходимо было найти ответы. Почему перестали покупать первоклассный пух и шерсть? Кто виноват в болезни коз? С чего это дорт Зоран печется о простых крестьянских мальчишках? Так ли уж просты эти самые мальчишки? Кто организовал ночное нападение? Зачем Смерти капля моей крови?

Пока что я не могла ответить ни на один из этих вопросов. Но совершенно не расстраивалась. Новая жизнь была полна неразгаданных тайн, и я в предвкушении улыбнулась: Шерлок Холмс и доктор Ватсон в моем лице были готовы использовать дедуктивный метод и докопаться до истины!

Разговоры под крышей

Затянутая в черный облегающий костюм и с ног до головы обвешанная всякими артефактами, юркой гадюкой скользила я по коридорам засыпающего дома. Маячок, прикрепленный на дно блюда с пирожными, оставил четкий след. И я шла по нему, замирая от предвкушения и периодически давясь от смеха. Видели бы сейчас ученики свою строгую учительницу!

Мне позарез нужно было разгадать хотя бы одну из свалившихся на меня тайн. Еще в первый раз, когда пила чай, заметила, что если всю грязную посуду и остатки блюд уносят сразу на кухню, то тарелку с парой-тройкой эклеров шустрая горничная забирает с собой и бесследно теряется с ней в темных коридорах. Сначала я решила, что серая мышка очень любит сладкое. Но когда ситуация повторилась во второй, третий, четвертый раз, стало очень интересно. Захотелось найти таинственного сладкоежку. И за ужином я прикрепила маячок к очередному блюду с пирожными, специально оставив нетронутыми четыре крошечных корзиночки с кремом.

Тонкая магическая нить привела меня на третий этаж, под самую крышу. Лестница заканчивалась круглой площадкой с двумя дверями. След вел к одной из них, а потом возвращался и, по-видимому, отправлялся уже на кухню вместе с опустевшей тарелкой.

Активировав артефакт отвода глаз, я подкралась к двери и опустилась на колени. Внизу была щель, из-под которой пробивался слабый свет, но никаких звуков слышно не было. Так, и что теперь делать? У меня были с собой всякие занятные камушки, но пользоваться я ими пока не умела. Память Ангелины помогала мне очень выборочно. Часть артефактов я узнавала сразу, стоило только дотронуться, другие пока оставались загадкой.

Внизу скрипнули ступени, кто-то медленно поднимался по лестнице, ворча и отдуваясь. Я метнулась в самый темный угол и замерла, не дыша, молясь, чтобы волшебный камушек отвода глаз действовал и меня не заметили.

Крепкая, несколько грузная женщина в сером платье поднялась на площадку. Руки у нее были заняты стопкой свежего белья. Подцепив ручку локтем, она распахнула дверь в комнату и вошла внутрь, пробасив: