Я не утверждала, что он святой. Очевидно, он не являлся таковым, поскольку отбывал наказание за двойное убийство, но, возможно, просто возможно, он защищал себя от людей в самом опасном месте, где я когда-либо находилась.

Я понимающе кивнула, так как не доверяла голосу.

Вытирая его руки чистой марлей, я вернулась к профессиональному режиму, стараясь забыть несколько последних минут разговора. Я не могу себе позволить думать о заключенных как о ком-то большем, чем закованных в цепи животных. Сопереживать этим людям опасно, а я не собиралась подвергать себя еще большему риску.

Закрыв глаза, я прокрутила в голове все предупреждения и наставления доктора Джайлса.

Заключенные профи в том, что касается вранья и имитации симптомов. Это сложно, но, если провести тщательный осмотр, можно определить имеет ли место настоящее недомогание или это просто попытка отсрочить возвращение в камеру. Ты уже усвоила сестринское дело. Теперь нужно научиться заботиться о манипулирующих и бессовестных пациентах.

Нельзя позволить ему одурачить меня. Я должна помнить, с кем имею дело. Он преступник, и я уверена, он пытается манипулировать.

Взяв себя в руки, я еще раз прочистила горло.

— Итак, мистер Джейкобс, — сказала я ему, возвращаясь к деловому тону. — Все раны обработаны. Постарайтесь попадать к нам не так часто. Не думаю, что на вашем теле найдется место для еще одного шрама.

И он снова усмехнулся.

 — Вы так тщательно осмотрели мое тело, мисс Эванс?

Я почувствовала, как залилась румянцем. Щеки и шея горели огнем. Я только что призналась, что пялилась на него. Осталось только сказать, в каком я восторге от его обнаженной груди и крепких, упругих мышц.

Я быстро сменила тему разговора.

— Я принесу антибактериальную мазь, а потом ты можешь вернуться в камеру.

Я стремительно направилась в подсобку. Оказавшись внутри, я прислонилась спиной к стене и схватилась за бешено колотящееся сердце. Так не может больше продолжаться. Я не могу больше его лечить.

Я не смотрела ему в лицо после того, как вернулась. Я его подлатала, моя работа на этом закончилась, ему пора уходить. Чувствуя пристальный взгляд, я надела свежую пару перчаток и нанесла мазь на его раны.

Я вздохнула спокойно, только когда офицеры увели его обратно в камеру или изолятор. Я понятия не имела, куда именно, и, честно говоря, это меня не касается. Кристофер Джейкобс или Икс — не моя забота. Я решила не думать об этом, и я должна сообщить доктору Джайлсу, что мне некомфортно его лечить.

Глава 7

ИКС

ВО МНЕ что-то поменялось. Я не мог сказать, что именно. Но мне не нравились перемены. В тюрьме это не к добру. Нужно оставаться бдительным, сильным, и следить за тем, чтобы другие заключенные знали, что с тобой шутки плохи.

Я задумался о рыжих волосах и изумрудных глазах, о тонкой талии и пышных бедрах, которые с легкостью обхватили бы такого крупного мужчину, как я. В моем мире опасно мечтать наяву. Я не мог позволить себе потерять связь с реальностью. Забыться в мире грез, полном мыслей о хорошенькой медсестре с упругой грудью, подобно смерти.

Ночью, когда выключили свет, я схватил член и, грубо его поглаживая, представил, как сладко она будет звучать, кончая подо мной. Я финишировал под воображаемые стоны ее удовольствия, а на следующее утро ненавидел себя за это. Так не могло продолжаться и дальше, но я был не в силах себе помочь. Ей нужно уволиться, но я хотел, чтобы она осталась. Я гребаный эгоист.

Драки участились. Я оказывался в медпункте через день, вместо обычных двух раз в неделю. Я смотрел, как она порхает по комнате, бережно заботясь о похотливых заключенных, которые пялились на ее задницу и трахали глазами.

Это неправильно, но даже я позволял себе наблюдать за движениями гибкого тела. Она становилась все увереннее в работе. Была дружелюбней с более приятными заключенными и теми, кто приходил за лекарствами и проверял уровень сахара в крови.

Удачливые ублюдки.

Они не понимали, что купаться в лучах ее улыбки — это привилегия. В отличие от меня. Дошло до того, что я отчаянно желал увидеть эту улыбку, но почему-то, сколько бы я не попадал в лазарет, она никогда не ухаживала за мной. Возможно, из-за того, что в последний раз я вел себя, как больной ублюдок. Но я делал то, что должен, чтобы заставить ее уволиться. Я не думал, что эти грязные разговоры так чертовски сильно меня заведут.

Вместо Рыжей я застрял с доктором Джайлсом. В те дни, когда мисс Эванс не работала, мной занималась менее привлекательная медсестра. В конце концов, я узнал ее расписание: четыре дневных смены, четыре выходных и четыре ночных смены. Это ненормально, и своего рода преследование, но это не имело для меня значения. Я с нетерпением ждал встреч с ней.

Она наклонилась над столом, идеальная в форме сердца задница задралась вверх — просто загляденье. Я представил, как стягиваю с нее штаны и трахаю, пока не кончу глубоко внутри. Член дернулся, готовый встать по стойке смирно, но, как только я увидел, как два других заключенных глазеют на нее, меня поглотил гнев, а член сдулся, как воздушный шарик.

Один из них улыбнулся другому и вызывающе облизнул губы, в то время как второй потер руки и сделал вид, будто шлепает ее по заду.

Только лишь подумав об их мерзких руках на ее идеальной коже, я съежился. Мысль о том, что их грязные рты окажутся рядом с ней, заставила от ярости покрыться мурашками, гнев был необузданным и глубоким, таким горячим, что хотелось вцепиться когтями в кожу и вырвать его прочь.

Когда она повернулась, мы на мгновение встретились взглядом, и он эхом отозвался в моей груди. Она выпрямилась и продолжила ухаживать за двумя озабоченными ублюдками, которые откровенно пялились на ее зад и грудь. Она понятия не имела, какое оказывала на них влияние. Или что она делала со мной. Может быть, поэтому она и была чертовски привлекательна. Поскольку не подозревала, насколько великолепна.

Я не обращал внимания на доктора Джайлса, который занимался новым порезом на моей щеке. Взгляд задержался на ней. Я наблюдал за тем, как ее миндалевидные глаза двигались, пока она читала документ, который держала в руках. То, как она прижала кончик ручки ко рту, возбудило меня.

Казалось бы, такое невинное действие, но только от одного вида чего-то прикасающегося к ее пухлым розовым губам заставило мой член затвердеть.

Именно тогда я узнал ее имя.

 — Лайла? — позвал доктор Джайлс.

Ее звали Лайла. Такое красивое имя и так ей подходило.

 — Да, сэр?

 — Ты можешь зашить рану мистеру Иксу как освободишься?

Она побледнела. Пухлые губы сжались, показывая, что она недовольна его просьбой. Она не желала быть рядом со мной. Вместо того, чтобы обрадоваться, я испытал грусть. Я вел себя как придурок не просто так, и очевидно я справился с задачей, тем не менее, это неприятно.

 — Конечно. — Она выдавила улыбку.

Она подошла ни разу не взглянув мне в глаза и поменяла перчатки на новую пару.

Я сидел неподвижно, позволяя глазам блуждать по ее лицу, пока она зашивала мне порез. В этот раз она не говорила, и несмотря на то, что я ненавидел болтать, я хотел услышать ее. Я не упустил из виду дрожащих пальцев и нервозности. В тот момент я ненавидел себя, потому что знал, что ей некомфортно рядом со мной. Я — убийца, недостойный ее улыбки.

Нелепо, что я посмел мечтать о такой женщине, как она. Я лишился всяких на то прав, когда потерял рассудок и обезглавил двух людей.

Отведя от нее взгляд, я уставился в стену позади ее плеча. Я недостоин даже смотреть на нее. Слишком порочный, чтобы коснуться или подумать о ней.

Она с хлестким звуком стянула перчатки.

 — Готово, — сказала она, фальшиво улыбаясь.

Она все еще не смотрела мне в глаза, и я решил, что не имею ничего против. Это неважно, не стоит ни к кому привязываться.

Меня сопроводили обратно в камеру, где я пробыл до самого обеда. Так не могло продолжаться и дальше: ввязываться в драки, только чтобы увидеть ее. Если бы я не остановился, то в скором времени попал бы в изолятор, но с другой стороны — игра стоит свеч. Видеть ее, словно греться на солнышке, и если потом придется провести пару дней во мраке, то с этим можно смириться.