Проигнорировав грубый вопрос, я задала свой.

— Как тебя зовут?

Я постучала ручкой по планшету, готовая делать запись. Лицо заболело от натянутой улыбки, пока я ждала хоть какого-то ответа.

 — Уходи, — прошипел он.

Я моргнула.

 — Прошу прощения?

 — Я сказал... уходи. Тебе здесь не место, и ты знаешь об этом.

Его голос звучал угрожающе, словно это предупреждение. Я сглотнула, с трудом продолжая говорить.

 — Очень жаль. — Я попыталась улыбнуться. — Я не могу этого сделать. Это моя работа.

 — Тебя здесь съедят заживо. Это ты тоже знаешь. Тебя выдают страх в глазах и дрожащие руки.

Он нахмурился еще сильнее, проницательный взгляд подмечал все мои тайны.

 — Прекрати, — прошептала я.

 — Что прекратить? Говорить правду?

Я шагнула в сторону, осознавая весь ужас действительности. Если он знал, насколько я слаба, это означает, что и остальные заключенные тоже это видят.

 — Как тебя зовут? — Я попыталась взять ситуацию под контроль и проигнорировала пугающие слова.

Уголок его рта приподнялся в понимающей ухмылке. Он напугал меня и понимал это.

 — Хорошо, не обращай внимания на предупреждения, но, если ты хочешь, чтобы я почувствовал себя лучше, мисс Медсестра, все, что нужно сделать — это хорошенько поцеловать мой член.

Его грубые слова скрутили нутро, но вместо того, чтобы обеспокоиться этим, я продолжила гнуть свою линию.

 — Имя? — произнесла я с нажимом, стиснув зубы так, что челюсть заныла.

Он усмехнулся.

 — Ты чертовски восхитительна, когда злишься. Знаешь, как говорят — рыжие, будто огонь в постели. Я люблю трахаться жестко и грубо. — Он поднял закованные в наручники руки и соблазнительно провел пальцем по губам. — Думаю, ты должна знать, что выкрикивать, когда я заставлю тебя кончать. Меня зовут Икс.

И снова подавив эмоции, я просканировала комнату в поисках ближайшего офицера. Он вел себя так грубо и отвратительно, но каким-то образом это отличалось от поведения остальных заключенных в блоке. Я не могла объяснить эту разницу. Она просто была.

 — Нет. Твое настоящее имя? — спросила я.

 — Я же сказал... меня зовут Икс, — ответил он сквозь стиснутые зубы.

Я прошлась взглядом от темных глаз до сжатой челюсти. Ему явно не понравился вопрос.

 — Хорошо, давай попробуем еще раз. — Я переступила с ноги на ногу и сдула с лица выбившуюся прядь. — Какое имя тебе дала мать при рождении?

Его челюсти сжались еще сильнее. Еще чуть-чуть, и он начнет скрипеть зубами. Лицо помрачнело еще больше, а смуглая кожа покраснела от гнева. Я задела его за живое, и внезапно появилось чувство, что сейчас он нападет. Очевидно, никто не давил на Икса, но вот она я, настаивающая на своем идиотка.

Он прикусил нижнюю губу и закрыл глаза, словно пытаясь побороть гнев. Ноздри раздулись, а плечи напряглись.

Во мне проснулся инстинкт: бей или беги. Сбежать от огромного, пугающего заключенного, кажется, лучшая идея за день. Но, прежде чем мне удалось сдвинуться с места, он открыл глаза, и маска вновь соскользнула, обнажая мягкий взгляд, полный боли и страдания. Я практически видела, как печальные воспоминания, которые я вызвала, заполняют его разум.

 — Кристофер Джейкобс, — прошептал он.

Он посмотрел вниз на закованные руки и ноги. Я воспользовалась моментом, чтобы перевести дух. Что-то поменялось в нашем маленьком пузыре, казалось, я осматриваю двух разных мужчин.

 — Спасибо, Кристофер, — ответила я, улыбаясь.

Он снова посмотрел, оценивая выражение моего лица, прежде чем кивнуть.

Я нашла взглядом доктора Джайлса. Его лицо выражало крайнее удивление. Брови опущены в замешательстве. Очевидно, никто раньше не говорил с Иксом. Или правильнее сказать: он раньше никому не отвечал.

— Почему ты сегодня здесь? — спросила я, вписывая его имя в бланк.

— Драка. — Он вытянул руки ладонями вниз и согнул пальцы так, что я смогла увидеть костяшки.

Наручники на запястьях задребезжали, и он слегка натянул их. Правая рука покрыта кровью, а костяшки испещрены ранами.

Как сильно нужно избить кого-то, чтобы нанести себе такой вред? Я даже представить не могла такую мощь.

Сделав несколько заметок, я положила планшет на прикроватный столик.

— Мне нужно осмотреть тебя и убедиться, что других ран нет. Ты не против?

— Нет. Можешь осматривать сколько угодно, детка.

Он снова впился в меня взглядом, ожидая реакции на его слова. Никто так раньше не смотрел на меня. Это нервировало. Льстило, но в тоже время вызывало чувство неловкости.

Я с отвращением покачала головой и отошла в сторону. Оставив его, я направилась к столу за стетоскопом и тонометром. Вернувшись, я поняла, что манжета слишком мала для его руки. Поэтому я обернула ее вокруг предплечья и приложила стетоскоп к запястью.

Его сердцебиение размеренно и спокойно стучало в моих ушах, в то время как он подозрительно смотрел на меня. Непослушные пряди волос, выбившиеся из хвоста, упали мне на щеку, и я почувствовала, как он пошевелился. Когда он наклонился в мою сторону, его дыхание коснулось уха и щеки, вызывая мурашки по спине. Он так близко, его запах отличается от других заключенных: вместо зловония — аромат чистого воздуха и свежевыстиранного белья.

Я вдохнула, наслаждаясь им, прежде чем опомнилась.

Что, черт побери, со мной не так? Я вела себя непрофессионально и абсолютно неприемлемо. Не говоря уже о том, что он так же груб и испорчен, как и остальные заключенные в блоке.

Отложив стетоскоп, я сняла с него манжету. Я вздрогнула, почувствовав дыхание у щеки, когда он зашептал.

 — Так что там с давлением? — спросил он.

Я нервно подпрыгнула и отступила назад. И опять он ухмыльнулся, будто прочитав мои мысли.

Чтобы отвлечься, я схватила планшет и начала вносить показания.

 — Хорошее, — ответила я, используя самый профессиональный тон медсестры. — Не двигайся, я сейчас вернусь.

Отойдя от него, я сделала глубокий вдох. Я должна взять себя в руки, и чем скорее, тем лучше. Оглянувшись на него через плечо, я увидела, что он пялится на мою задницу. Мы встретились взглядом. И, если я не ошибалась, он покраснел. Это сбивало с толку. Возможно, я что-то не так поняла.

Я взяла марлю, антисептик и перчатки и вернулась к нему. В этот раз он не взглянул на меня. Вместо этого рассматривал мои принадлежности и протянул руки, как только я надела перчатки.

Я очистила его руки от крови, прежде чем зашить раны.

 — Почему ты так с собой поступаешь? — спросила я. Слова вылетели до того, как я успела их обдумать.

Я почувствовала, как он напрягся.

 — Я должен, — только и ответил он.

 — Тебе необязательно драться. Ты можешь просто уйти.

Он ухмыльнулся, и этот звук был таким же мрачным и пугающим, как и его понимающий взгляд.

 — Что тут смешного? Думаешь, это зазорно отказаться драться?

— Ты ничего не понимаешь, Рыжая. Я не думаю, что это зазорно, скорее невозможно.

 — Как же так?

Я перевернула его руки, чтобы очистить небольшие порезы на ладонях. Они были гладкими и покрытыми мозолями, это, наверное, единственное место на теле без шрамов. По всей видимости, сжатый кулак защищает ладонь. Я восхищалась большими, сильными руками, пока водила по ним пальцами.

Его рука напряглась, на предплечье проступил рельеф мышц. Прочистив горло, я попыталась не обращать внимания на его безупречную физическую форму. Я давно ничего не чувствовала к мужчинам. Еще со смерти папы. В то время, будучи молодой, я могла отвлечься от жизненных невзгод. Но я поняла, что думаю о невообразимых вещах, когда смотрю на ладно сложенного Икса, всего покрытого татуировками.

Это неправильно. Я понимала это, но не могла ничего поделать.

— Если я не буду драться, я умру.

Я замерла и посмотрела на него. Мой взгляд прошелся по сдержанным чертам лица и задержался на чернилах, покрывающих шею.

Мне не приходило в голову, что он может защищать себя. Кто в здравом уме рискнет завязать драку с таким огромным и жутким типом? Я всегда думала, что Икс выступал зачинщиком. Никому нет смысла идти против него, без веской на то причины, но, по всей видимости, я не права.