ДВА ДНЯ я наблюдал, как Лайла порхала по комнате, словно бабочка. Она ухаживала за пациентами и каждый раз краснела, чувствуя на себе мой взгляд. Я ужасно возбуждался, когда представлял ее без великоватой ей униформы. Каждый раз, когда она распускала волосы, прежде чем снова их собрать, я представлял, как будут ощущаться ее локоны, пока она будет скакать на мне.

Я чувствовал себя не очень хорошо, но в то же время до безумия желал Лайлу. Все в ней возбуждало меня, и то, что я больше десяти лет не занимался сексом, здесь ни причем. Все дело в ее улыбке, аромате и изгибах, которые не скрывала одежда, когда она наклонялась.

На второй день я достиг предела. Когда она вошла, чтобы проверить меня, я воспользовался тем, что штора задернута. В лазарете тихо, никаких новичков в комнате. На самом деле, я единственный пациент. Не устояв перед тишиной, Дуглас уснул, а доктор Джайлс просматривал в кабинете досье пациентов.

Она измерила мне давление, ее пальцы в перчатках заскользили по моим рукам, вызывая трепет в животе до самых яиц. Они отяжелели, когда мой член затвердел, я едва сдерживал желание.

Я хотел почувствовать ее кожу без лишних препятствий между нами. Взяв ее за руку, я медленно снял с нее перчатку. Сглотнув, Лайла встретилась со мной взглядом, но не остановила меня.

— Кристофер. — Мое имя сорвалось с ее губ.

Я вздыхаю, когда кладу ее руку себе на грудь, и она касается моих волос.

— Повтори.

Закрыв глаза, Лайла пробегает пальцами по разгоряченной коже, заставляя меня задыхаться. Она наклонилась ко мне, утягивая меня в водоворот зеленых глаз, и прошептала мое имя еще раз.

Я пропал.

Встав, я притянул Лайлу, прижав ее маленькое тело к себе. Не обращая внимания на спящего за шторой офицера и доктора Джайлса, который может войти в любую минуту, я обрушился на ее губы с поцелуем, наконец воплощая свои желания, возникшие еще в первый день ее появления в блоке.

Как последний проходимец, я жадно поглощал сладость ее губ, пробуя их на вкус. Она простонала мне в рот, вытягивая воздух из моих легких; в штанах тало еще теснее. Яйца ныли от боли, готовые к разрядке в любой момент.

К черту правила. Плевать на заключение в изоляторе, которое мне точно грозит, если нас поймают. Пошло оно все. Я хотел быть в ней. Кончить глубоко в ней. Она тоже этого хотела, ее действия говорили сами за себя: она забралась мне на бедра и потерлась о мой твердый член.

Вполне возможно, что я убийца. Мерзкий преступник, не имеющий никакого права прикасаться к ее мягким изгибам или наслаждаться ее необузданной страстью, но на это мне тоже плевать. Я не первый, кто решил получить то, чего не заслуживает. Если другие себе ни в чем не отказывают, чем я хуже?

К тому же, ее раскрасневшееся лицо и сверкающий взгляд, наполненный желанием, говорят о том, что она тоже этого хочет, и я готов ей это дать.

Глава 17

ЛАЙЛА

ОН ЗДЕСЬ. Я злилась на него из-за того, что он подверг себя опасности, но в то же время обрадовалась встрече с ним. Потратив некоторое время на изучение его дела, могу сказать, что нам есть с чем поработать. Вскоре его возобновят, и все узнают то, в чем я и так не сомневалась. Кристофер Джейкобс невиновен, по крайней мере в том, за что его осудили.

В остальном же он воплощение греха. Угрюмый и непристойный. Когда он смотрит в мою сторону, от меня не скрываются его грязные мысли, которые вызывают непривычную физическую реакцию. Бедра непроизвольно сжались, крошечная жемчужина, укрывшаяся в месте, куда не посмел проникнуть ни один мужчина, пульсировала от одной лишь мысли о его прикосновении. Это чувственная, восхитительная пытка.

Он выглядит потрясающе: высокий, подтянутый, и куда бы я ни пошла, его взгляд преследует меня. Пронзающий и наполняющий чем-то необъяснимым. Я осознала, что кусаю губу, чтобы не зарычать от безысходности. Не знала, сколько протяну без его прикосновений.

Я нуждалась в нем больше, чем в глотке кислорода. Больше, чем в чем бы то ни было в жизни. Поэтому, когда он притянул меня к себе для горячего поцелуя, я растворилась в нем, позволив Кристоферу взять контроль в свои руки. В глубине души таилось осознание того, что все это неправильно. Если нас поймают — это конец моей карьеры. Но в ту минуту мне было все равно. Все, что я хотела — так это унять нестерпимую боль в лоне.

— Так нельзя, — произносит Кристофер, выгибая шею и открывая тем самым доступ к соленой коже. — Я чудовище, а ты...

Я поглощаю его слова, втягивая его нижнюю губу в рот. Мне хотелось, чтобы он взял все под свой контроль, а не выслушивать, почему это неправильно. Хотелось, чтобы бросил меня на кровать, сорвал мою униформу и вонзил в меня твердый член. Я желала того монстра, каким Икс себя считал.

— Да. Ты такой скверный, — прошипела я ему в рот. — Покажи, насколько ты испорчен. Стань негодяем, Икс. Стань монстром.

Пока нас не прервали, шепчась, мы наслаждались каждым мгновением.

Оторвавшись от моих губ, он положил меня на кровать, а когда стянул с меня штаны, бедер коснулся прохладный воздух. Чтобы стащить с меня ботинок, Кристофер настолько задрал мою ногу, что я оказалась выставлена напоказ. Влажные от захлестнувшего желания трусики плотно прильнули к центру.

Впившись зубами в нижнюю губу, он прошелся по мне взглядом.

— Черт, ты пахнешь просто потрясающе, — произнес он, проведя носом по внутренней стороне бедра.

У меня перехватило дыхание. Я сходила с ума, осознавая, насколько близко его лицо находится к моему входу и трепещущему от его прикосновений комочку нервов.

— Последняя трапеза (особая еда, которую получает приговорённый к смертной казни незадолго до приведения приговора в исполнение - примечание переводчика). — С этими словами он прикусил нежную кожу бедра, я зашипела от наслаждения, граничащего с болью.

Прежде чем я успела ответить, он просунул палец в трусики и потянул их в сторону. Он провел языком от входа до клитора, поглощая мои соки и наслаждаясь ими, как изысканным десертом. Чтобы невольным вскриком не выдать нашего опасного положения доктору Джайлсу или Дугласу, я откинулась на спинку кровати и прикрыла рот рукой.

Закрыв глаза, он застонал так, словно ничего лучше в жизни не пробовал. Приподнявшись, Икс всосал клитор, массируя его языком и доводя меня до блаженства. Воздух со свистом вылетел из моего рта, и я осознала, что поглаживаю его затылок, удерживая Кристофера на месте.

— Вкусно. Невероятно вкусно, — бубнит он и посасывает мою киску, причмокивая при этом.

Он поедал меня, как изголодавшийся человек, и я не сомневалась, что так оно и есть: об этом говорил пронзающий взгляд его лазурных глаз. Кружа по клитору языком, он вставил в меня один палец; колени задрожали от удовольствия. Он раскрепостил мою внутреннюю распутницу, и с прикрытых губ сорвался несвойственный мне приглушенный животный рык.

Он отстранился от меня, небрежно чмокнув в тот самый момент, когда я почти достигла оргазма. Ухмыльнувшись, тыльной стороной ладони он вытер мокрый рот. Притянув мои бедра к краю кровати, он расположился между них.

— Считай, что я тебя предупредил, — сказал он, опуская штаны по стройным бедрам. — В последний раз я был с женщиной десять лет назад. Если ты сейчас считаешь меня чудовищем, то что же будет, когда я окажусь внутри тебя?

Он так сильно натянул мое белье, что оно, не выдержав, треснуло по швам. Руки так и просились оборвать нити. Прежде чем погрузить головку в мою влагу, он взял член в руку и провел ею по стволу туда обратно. Взглядом требуя большего, я притянула его ближе к себе, впившись ногтями в его спину.

— Прошу тебя, Кристофер, — взмолилась я.

Он вошел в меня до самого основания, и я разлетелась на осколки, испустив небывалый возглас. Пронзительный. Словно умерла невинная часть меня. Совсем неискушенной я бы себя не назвала, но никогда еще не была ни с кем настолько свирепым, берущим все без остатка.