Это прозвучало многообещающе. Я не побеспокоилась уточнить, что подразумевается под «новым». Воображение и так уже сходило с ума от возможных перспектив.

— Твоей главной обязанностью, пока ты не привыкнешь, будет медосмотр вновь прибывших. Ты будешь тратить на это большую часть времени. При поступлении новых заключенных вся работа с ними окажется на тебе. Также нужно будет заполнить четырехстраничный документ на каждого из них: о физическом и психическом состоянии.

 Он порхал по госпиталю, говоря так быстро, что было почти невозможно все запомнить.

— Эти файлы очень важны, так что не обращайся с ними спустя рукава. Если мы хотим быть здесь в безопасности, то должны знать, с кем конкретно имеем дело. Очень важно разобраться с психическим и физическим здоровьем заключенного. Поверь мне. Это может спасти твою жизнь.

Беспокойство видимо отразилось на лице, потому что доктор Джайлс протянул руку и положил ее на мою.

— Ты освоишься.

Он пошел дальше и продолжил. Я последовала за ним.

— Кроме того, предполагается, что ты будешь назначать приемы лекарств. Многие заключенные в системе получают медикаменты, и мы ответственны за их прием. В число других твоих обязанностей входит надзор за пациентами с гепатитом С и ВИЧ-положительными. Ты не раз с ними столкнешься. Здесь мужчины заперты вместе большую часть своей жизни. Ты должна понимать, что из этого вытекают отношения особого типа.

Я понимающе кивнула.

— Так, посмотрим... что еще? — Он постучал ручкой по подбородку. — Ах, да. Когда приходит время освобождения заключенного, мы связываемся с исправительным отделом, и организовываем дальнейший уход и прием лекарств снаружи. Возможно, будет такое, что тебе придется управлять хосписом.

Он остановился и повернулся, чтобы оценить мою реакцию.

— Лайла, твои обязанности тут крайне важны. Я знаю, работа в тюремном госпитале не предел мечтаний, но ты можешь быть приятно удивлена наличием некоторых достоинств. Мы можем повлиять на принятие решений по досрочному освобождению больных заключенных. Это, конечно, зависит от заключенного и его состояния, но иногда мы прилагаем немало усилий для их освобождения. — Он улыбнулся.

Доктор Джайлз любил свою работу и гордился ею. Это обнадеживало.

Повернувшись, он опять начал говорить:

— Лабораторные работы проводятся на месте, медикаменты поставляются государством. Ключевой момент состоит в контроле за заражениями, поскольку некоторые заключенные теснятся в одной камере. Их половые отношения тоже добавляют риска. Если мы допустим появление инфекционной болезни, у нас наступят тяжелые времена.

Взяв папку, он начал пролистывать файлы.

— Появились какие-нибудь вопросы? — Он взглянул на меня поверх очков для чтения.

Я отрицательно покачала головой. Честно говоря, вопросов было много, но я слишком взволнована, чтобы их задать. Сняв очки, он отложил папку в сторону.

— Лайла, потребуется время, чтобы привыкнуть к работе в исправительном учреждении. Ради нашей безопасности мы тесно сотрудничаем с офицерами. Здесь намного больше правил, чем во внешнем мире. Я уверен, после того как попала сюда, ты понимаешь почему. Нам даже мобильный телефон запрещено проносить в здание. Здесь не всегда уютно и радужно. На самом деле, тут мрачновато. Оборудование не самое современное, а обсуждение личной жизни в этих стенах недопустимо. Существуют определенные границы. Если эта работа не то, с чем ты можешь справиться, я пойму. Не бойся отказаться. Ты будешь не первой.

Я обработала всю информацию, что получила в столь короткий срок. Это было слишком, но я знала, что могу это сделать. На самом деле, выбор был не велик. С вымученной улыбкой я кивнула.

— Справлюсь, — сказала я с обманчивой уверенностью.

Он улыбнулся и надел очки.

— Приятно это слышать.

***

Первая неделя на новой работе состояла из медосмотров. Под охраной трех тюремных надзирателей я осматривала голых заключенных, проводя физическую диагностику, и задавала множество вопросов, чтобы понять их психическое состояние. Я никогда в жизни не видела столько пенисов. Больших. Маленьких. Коротких. Длинных. Их образы возникают, как только я закрываю глаза.

Вдобавок ко всему, было столько бумажной работы, что в глазах темнело. К тому времени как я заканчивала, у меня болело запястье от долгого писания, а глаза жгло огнем от прочитанного. Это была изнурительная работа.

Если я не проводила медосмотр, то колола инсулин диабетикам и выдавала гидрохлоротиазид заключенным с гипертонией. Работа была тяжелой, и когда я добиралась ночью домой, то заваливалась в кровать и спала как убитая.

На второй неделе большую часть времени я провела в лазарете вместе с доктором Джайлсом. Он устраивал экскурсию за экскурсией, к счастью, когда заключенные были на отдыхе или обедали. Если я не занималась этим, то составляла список для пополнения запасов и обеззараживала больничные помещения.

Я возвращалась с пяти проведенных медосмотров, когда раздался громкий аварийный сигнал. Красный свет озарял стены быстрыми вспышками. Страх поразил меня до глубины души. Я смотрела фильмы про тюрьмы. Вой сирены и мигающие огни ничего хорошего не предвещали.

Доктор Джайлс похлопал меня по руке.

— Ты к этому привыкнешь. Это происходит довольно часто.

Мне еще не приходилось быть взаперти, в Фултоне работали еще две медсестры и ассистент врача. Мы работаем посменно: четыре дневные смены, четыре выходных, затем четыре ночные смены, — это означает, что бедный доктор Джайлс, проводит половину жизни в тюрьме.

Он пересек комнату и начал подготавливать несколько кроватей.

— Совсем скоро они будут заняты. Сигнал тревоги обычно означает драку. Эти ребята дерутся грязно, так что приготовься к крови.

Кивнув, я сглотнула. Пробыла здесь две недели, но все еще не готова к этой части работы.

Сигнал тревоги стих, и начали клацать тюремные решетки. Комната наполнилась грубыми голосами, когда командующий доставил троих заключенных. Как и говорил доктор Джайлс, их униформа цвета хаки была покрыта кровью. Один был без сознания.

В комнате началась суматоха. Я помогала доктору Джайлсу, пока он зашивал раны заключенным. Очевидно, заточки в тюрьме были вполне реальны.

– Не имеет значения, как часто офицеры проводят рейды в камерах; они всегда находят способы спрятать оружие.

Встревоженно, я продолжила работу, ничего не ответив. Даже думать не хотела о том, где они прячут оружие. Моя подруга Диана уверяла, что заточки засовывают в задницы. Меня трясет только от одной мысли об этом.

Заключенный, над которым работал доктор Джайлс, натянул свои оковы и гневно выругался. Я отошла в сторону, как только игла вонзилась в руку, заставляя его расслабиться и откинуться на спину.

Доктор Джайлс улыбнулся мне.

— Напугал тебя, да?

— Слегка.

— Не беспокойся. Когда они такие буйные, рядом всегда дежурят офицеры.

Я огляделась. Когда увидела трех офицеров, стоящих за дверью, почувствовала себя спокойней.

— Кроме того, это не тот парень, которого ты должна бояться, — произнес он, затягивая шов потуже.

— Правда? А каких заключенных мне стоит опасаться?

— Хм, хороший вопрос. Я думаю, что самого опасного парня в блоке зовут Икс. Он здесь уже десять лет за двойное убийство. Устроил резню, в которой убил свою девушку и ее друга, и когда я говорю «устроил резню», то именно это имею в виду. Я видел снимки с места преступления. — Доктор покачал головой. — В любом случае, он постоянно попадает в неприятности. Особо не болтает, но видеть его ты будешь часто. И когда это будет случаться, зашивай его и как можно быстрее выпроваживай отсюда.

— Икс? Что это за имя такое?

— Это имя дали другие заключенные. Пожизненно осужденные хотят забыть о той жизни, которую вели. Ты обнаружишь, что многие из них отзываются на прозвища. Парни прозвали его Икс из-за того, что его камера испещрена Х–знаками. Никто не знает, почему он это делает. Парень с причудами. Как я и сказал, жуткий тип. Так что глаз с него не спускай.