— Это. И это. Бокал, немного льда, и побольше этого, — она потрясла бутылью текилы. — А потом чуточку этого, — потрясла ликером. — Энергично размешать гвоздем от гроба.

— Сигаретой? — спросил я.

— Ну не тупи, Эд. Гвоздем от гроба.

— А. Что ж, такого у меня не завалялось, пожалуй.

— В таком случае, сойдет и палец. Но не переживай, я все сделаю. Ну что, доставай бокалы?

Я извлек из шкафа три бокала. Айлин велела мне положить кубики льда. Потом сказала мне и Киркусу ждать в гостиной.

— От вас на кухне не протолкнуться! Через пару минут приду уже с готовыми коктейлями.

— Которые ты всерьез намерена размешивать собственным пальцем? — спросил Киркус.

Улыбнувшись, она покрутила в воздухе указательным пальцем.

— Очень гигиенично, — сказал я.

— Алкоголь убивает микробы, — пояснила она. — Тебе ведь это известно, я надеюсь?

Засмеявшись, я покинул кухню.

Вскоре, мы все уже сидели в гостиной за журнальным столиком, медленно потягивая Лос Бухалос де Лос Муэртос и жуя чиспсы из тортильи в соусе сальса. Айлин сидела рядом со мной на диване. Каждый раз, когда она наклонялась к столику, верх ее платья немного провисал, позволяя мне увидеть большую часть ее правой груди… включая синяк спереди, который не было видно, когда она сидела прямо.

Эта гладкая белая грудь с темным пятном синяка возбуждала меня и напоминала о том, что мы пережили с Айлин вместе, и заставляла чувствовать себя ближе к ней. И в то же время, вызывала в душе довольно паскудное чувство. Айлин была слишком красивой, слишком умной, и веселой, и доброй, чтобы заслужить такое предательство — я помнил, что собираюсь тайком улизнуть от нее ночью на встречу с Кейси.

К счастью, за выпивкой и разговорами, у меня не было слишком много времени на тягостные раздумья о моем скотском поведении.

Когда наши бокалы опустели, Айлин отнесла их на кухню. Вскоре она вернулась с двумя свежими коктейлями. Я дал себе зарок не спешить со второй порцией Лос Бухалос. Это был практически неразбавленный крепкий алкоголь со льдом — как «Маргарита» за минусом цитрусовых добавок — так что в голове у меня уже слегка шумело.

Встав спиной к Киркусу, Айлин низко прогнулась в поясе и поставила оба бокала на журнальный столик. Легкая ткань ее платья глубоко провисла. Я смог увидеть всю ее левую грудь целиком. Она слегка покачивалась. Сосок был напряженным. Судя по ее улыбке, Айлин прекрасно знала, какой вид передо мной предстал. Не разгибаясь, она спросила:

— Еще чипсов принести?

— Я могу сходить.

— Нет-нет, ты оставайся где сидишь. Я сама все сделаю, — она распрямилась и повернулась к Киркусу: — Ты как там, Руди?

Он ухмыльнулся.

— Тип-топ.

— Бокал мой не подашь? — спросила она меня.

Ее бокал был не совсем пустым. Я взял его со стола и протянул ей.

— Gracias,[54]— сказала она.

— Da nada,[55]— сказал я, и немедленно задумался, по-испански я ответил, или же по-французски. Этот вопрос не должен был вызывать сложностей, я ведь выпил всего одну порцию.

Пока Айлин ходила на кухню, я пытался вспомнить, как будет «пожалуйста» по-французски. Da Nada? Или это по-испански, как я и хотел? Кстати, а что значит Nada по-испански? Буквально «ничто», вроде. Потом я подумал про Хемингуэя. «Отче ничто, да святится ничто твое, да приидет ничто твое…»[56] Значит, таки испанский. А хотя, может и нет. Он же все это написал в Париже, тогда…

— Что-то не на месте, старичок? — спросил Киркус.

Это был последний человек, кому бы я признался в своем затруднении.

— Айлин не на месте, — сказал я, прилагая некоторые усилия, чтобы говорить четко.

— А я все слышала, — раздался голос, и она появилась с кухни, держа в руке пакет чипсов. — Чуть что, так «твое место на кухне, женщина», да?

— Я имел в виду, почетное место за столом, — пояснил я.

— Поверим на слово, — сказала она, вновь точно так же склоняясь над столом, но на сей раз, чтобы насыпать чипсов в чашку. Как и прежде, я не мог не уставиться на ее грудь.

— Еще что-нибудь хочешь? — спросила она, не разгибаясь. Я встретил ее взгляд. Судя по глазам, она была исключительно довольна собой.

— Сжалься над несчастным, ты же сводишь его с ума! — подал голос Киркус. Хотя он не мог видеть того же, что и я, но очевидно сообразил, что происходит.

Улыбка Айлин стала еще шире.

— Да? Свожу тебя с ума? — спросила она у меня.

— Я в порядке, — сказал я.

— Хорошо, — она распрямилась. — А теперь вам, мальчики, придется обойтись без меня какое-то время. Фахитос зовут меня. Позовете, если что-то понадобится. — Она двинулась на кухню.

Мне очень не хотелось, чтобы она уходила.

— Может, тебе помочь?

— Не-а, но спасибо за предложение. Сиди, развлекай нашего гостя.

— Ты там, может, не все найдешь, что нужно.

— Если будут проблемы, я тебе крикну, — она скрылась на кухне. Несколько мгновений спустя, к звуку ее готовки присоединилась музыка. Вилли Нельсон и Рей Чарльз исполняли песню «Семь испанских ангелов».[57]

Я выпил и улыбнулся Киркусу.

— Отличная песня, — сказал я.

— Что лишь в очередной раз подтверждает твой плебейский вкус, любезный мой приятель.

— Засунь свое мнение себе знаешь куда…

— Хорошо, но только при твоей активной помощи.

Я рассмеялся и помотал головой.

— Не дождешься.

— «Дама слишком много возражает, по-моему».[58]

— Я тебе не дама.

— Ах, ну так vive la différence![59]

Хотя я понимал, как это переводится с французского (или то был испанский? — будь прокляты Лос Бухалос де Лос Муэртос!), мне было не совсем ясно, что конкретно он имел в виду. Я нахмурился.

— Ой, вот только не притворяйся, что обиделся. Ты польщен, и сам это знаешь.

— Чего-чего? Польщен?

Склонившись вперед и понизив голос, Киркус сказал:

— И я могу тебя понять. Ты сидишь в квартире с двумя красивыми людьми, которые готовы тебя просто съесть живьем.

На какое-то ужасное мгновение, в моей голове мелькнула мысль: а что, если Айлин и Киркус сговорились, и заманили меня в ловушку, и мне предназначено стать их ужином. После увиденного под мостом в среду ночью — а также услышанного от Кейси — это больше не казалось мне чем-то абсолютно невозможным.

Ха-ха, очень смешно.

Разумеется, я прекрасно понимал, что на самом деле имел в виду Киркус.

— Даже не думай об этом, — сообщил я ему.

— Я вряд ли смогу не думать об этом, дружочек. Это сильнее меня, ведь ты такой сладкий.

— Да хорош уже, не смешно.

— Ой, да не напрягайся так. Я не собираюсь на тебя набрасываться. Я ведь джентльмен, в конце концов. Я никогда никого не принуждал.

— Рад это слышать.

— Но если захочешь, только свистни. Ты ведь знаешь, как свистеть, да? Надо сложить губы вот так, и…[60]

— Да ты заебал уже!

Из кухни появилась Айлин. На ней был повязан мой единственный и незаменимый фартук — который я сам никогда не надевал.

— Эдди, можешь мне тут помочь освободить стол?

— Ангельское вмешательство, я спасен! — сказал я.

Киркус хмыкнул:

— Отпускаю тебя с миром.

Убрав свой компьютер, книги и бумаги с кухонного стола, я положил туда салфетки и столовые приборы.

— Уже скоро, — сообщил я Киркусу.

Со своего места за журнальным столиком в гостиной, он поднял в мою сторону бокал, подмигнул и сделал глоток.

Я подошел к Айлин. Она стояла перед плитой, в том углу кухни, что не был виден из гостиной. В одной руке она держала деревянную лопатку, в другой — свой бокал. Я подобрался сзади, просунул обе руки ей под фартук и обнял за талию, заглянув ей через плечо. На горелке стояла сковорода, полная шкворчащих кусочков маринованной говядины.