— Ну так тем более, организовал бы мне групповое изнасилование, что ж ты?

— Перестань.

— А что ты ему про себя сказал? Значит, в твоем рассказе банда подонков срывает с меня одежду, и «превращает в визуальное пиршество» мои «явленные белому свету» сиськи, и лапает меня, а что они делают с тобой? Как-то однобоко, на мой взгляд. Раз уж все равно выдумываешь, почему бы им не сорвать с тебя одежду, и не полапать тебя? Блин, да это сделало бы историю даже лучше, тебе не кажется? Учитывая, кому ты ее рассказывал.

— Может быть.

— Ну реально, он же тебя вожделеет.

— Но ты ведь была в моей рубашке, когда мы с ним столкнулись в среду.

Ее глаза слегка расширились. Рот немного приоткрылся, словно она собиралась что-то сказать. Веки несколько раз моргнули. Затем она сказала:

— А… — пауза. — Да, это аргумент. — Снова пауза. — И тем не менее.

Я обнял ее.

— Прости, что я наговорил ему все это.

— Да просто… просто если бы это был кто угодно вместо Киркуса. Он такой говнюк. Мне не нравится, что он про меня такое знает. Или даже думает про меня такое. Представляет меня голой.

— Он гей. — снова сказал я.

— Может быть, а может и нет.

— Я практически уверен, что да.

— И тем не менее. — она прижалась лицом к моей шее сбоку. Ее лицо было теплым и влажным. Она шмыгнула носом. — И я вдобавок еще в этом дурацком платье.

— Это чудесное платье.

— Перед ним.

— Ему все равно.

— Ой, ну конечно.

— Может пойдем и спросим его?

Она помотала головой.

— Мне так стыдно.

— Тебе нечего стыдиться.

— И я так напилась.

— Мы все выпили.

— Но только я одна так опозорилась перед лицом Бога и людей.

— Я уверен, что Бог тебя простит. Я точно прощаю. А что там думает Киркус, всем плевать.

Она погладила меня по затылку.

— Я так люблю тебя, Эдди.

— Вот теперь я точно знаю, что ты пьяная.

— Я серьезно. Я тебя любила с самого начала, еще когда ты был с Холли. Ты об этом знал?

— Не совсем. — звук имени Холли заставил меня внутренне напрячься.

— Ты ведь даже не подозревал, да?

— Да.

— Я знаю. Я никогда никому не подавала виду, что чувствую. Это было только для меня. Но сердце ныло все равно. Ныло по тебе. Мне было так больно видеть тебя с ней. Я так хотела быть на ее месте.

— Ну вот ты и на ее месте, — сказал я. От этих слов я почувствовал себя изрядной сволочью.

Айлин обняла меня крепко и поцеловала в шею.

— И я так рада, — сказала она. — Так рада.

— Нам, наверное, лучше вернуться на кухню, — сказал я. — Тебе станет лучше, когда еще немного покушаешь.

Она кивнула. Потом сделала глубокий вдох и тяжко вздохнула.

— Ладно, — сказала она. — Но я… мне надо сначала переодеться.

— Переодеться во что?

Она засмеялась и шмыгнула носом.

— В одежду. Не хочу, чтобы Киркус еще хоть раз меня в этом видел. Даже если он правда гей.

— Правда.

— Можно я надену что-нибудь твое?

— Все, что пожелаешь.

Мы отпустили друг друга. Я открыл дверь ванной, и Айлин последовала за мной в коридор.

— Я на минутку. — сказала она, направляясь в мою спальню.

— Буду ждать. — сказал я.

Я нашел Киркуса на диване в гостиной, с остатками коктейля в одной руке, сидящего нога на ногу. При виде меня он сказал:

— Я уже начинал ощущать себя покинутым.

— Айлин будет через минуту.

— Как она?

— Довольно расстроена.

— Не мной, я надеюсь.

— Нами обоими. Ей не понравилось, что я тебе все это рассказал. Она считает, что это слишком личное.

— Мы смутили ее?

Я кивнул.

— Как любопытно.

— В каком смысле?

— Возможно, ты — каким-то случайным образом — заметил, во что она одета? И она впала в ажитацию лишь из-за нескольких слов, описывающих те самые атрибуты, которые она сама сегодня столь откровенно демонстрирует всему окружающему свету?

— Это разные вещи. — сказал я.

— Левая и правая?

— Прекращай, — я сел в кресло. — Она придет через минуту. Сейчас переодевается.

— О, какая жалость.

— Когда она появится, как насчет…

— Я буду сущим ангелом, — сказал он. — Ради тебя.

— Спасибо. — я был готов поверить ему только когда сам это увижу.

Мы просидели несколько минут и практически не разговаривали. Время от времени, я поглядывал в коридор.

— Она явно не хочет являться. — сказал Киркус.

— Пойду посмотрю, что там.

Я прошел по коридору в спальню. Дверь была закрыта. Я тихонько постучал, но Айлин не ответила, и тогда я отворил дверь. Внутри горел свет.

Айлин, все еще в своем платье, лежала на моей кровати и храпела. Ее руки бессильно лежали по бокам, ноги свисали с края матраса, немного не доставая до пола. Левая нога, полностью высвобожденная из бокового разреза платья, была обнажена до самого верха бедра.

Я шагнул было к ней, но потом передумал. Оставив лампу включенной, я вышел в коридор и бесшумно закрыл дверь.

При моем возвращении в гостиную, Киркус удивленно приподнял брови.

— Абонент недоступен, — сказал я.

— В смысле?

— Она уснула.

— Набухалась и вырубилась, ты хотел сказать.

— Не знаю. В любом случае, я решил ее не будить.

— И правильно.

Пожав плечами, я сказал:

— Так что на этом, полагаю, всё. Спасибо, что зашел, Руди. Может, как-нибудь еще соберемся.

— Но время еще детское.

— Ну, я и сам немного устал. Наверное, вздремну сейчас, а потом попробую почитать немного.

Вместо того, чтобы встать, Киркус лишь улыбнулся и закинул руки на спинку дивана.

— Мне не стоило бы уходить, не поблагодарив ее за гостеприимство.

— Завтра поблагодаришь.

— О нет, так не годится. Я остаюсь. Рано или поздно, она проснется.

— Киркус.

— Веди себя хорошо, Эдди. Я, в конце концов, твой гость.

— Вечеринка окончена, ты понимаешь? Пора домой.

— Ну полно, полно. Ты ведь не желаешь испортить прекрасный вечер, став вдруг таким угрюмым грубияном в самом конце? Почему бы тебе не налить мне еще? Эти Лос Бухалос определенно вкусные. Мы с тобой выпьем еще по одной, и чудесно поболтаем, и потом я уже двинусь в путь.

Я уже собирался возразить.

— Ну пожааааалуйста, — протянул он, и захлопал ресницами.

— Вот только можно без этого?

— Ну еще одну чарочку? На посошок?

— И потом ты уйдешь?

— Да чтоб мне пусто было, вот тебе истинный крест! — вытянутым пальцем он широко перекрестил свое сердце.

— Ну ладно, — я направился на кухню. — Выпьем еще по одной, после чего ты уйдешь. Уговор дороже денег.

— Я метнусь к двери полным галопом.

— Хорошо.

Оказавшись на кухне, я взял со стола наши бокалы и добавил в них льда. Сам я пить больше не хотел. И так выпил уже достаточно, и опасался, что еще одна порция может и меня уже свалить с ног.

А этим ногам еще предстояло меня нести позднее. Планы на вечер никто не отменял.

Но я не смог придумать быстрого способа соорудить безалкогольный коктейль-обманку, так что просто сделал два настоящих. С бокалами в руках я пришел в гостиную.

Киркус похлопал по дивану рядом с собой.

— Садись сюда.

— Нет, спасибо.

— Я не прокаженный, старина.

— Я знаю.

Держась по другую сторону журнального столика от него, я поставил его бокал.

— Пожалуйста, — вновь, он похлопал по подушке дивана возле своего бедра. — Не волнуйся, приставать не буду.

— Рад это слышать, — я прошел со своим бокалом до кресла и устроился там.

Он слегка ухмыльнулся:

— Ты меня боишься.

— Не боюсь я тебя.

— Тогда сядь со мной.

— Мне и тут хорошо, — я сделал маленький глоток из бокала, затем поставил его на столик для лампы.

— По правде сказать, — произнес Киркус, — хотя я часто подвергал тебя нападкам за различные аспекты твоего довольно скверного характера, но никогда не мог подумать, что ты гомофоб.