«Человеку, который мне помог!» – ещё раз напомнил себе Орей, ощутив, как кровь бурлит от гнева. Быстро же внешнему миру удалось лишить его душевного равновесия. А было ли оно вообще? Он ведь никогда не знал другой жизни, кроме монастыря, и не мог ни с чем сравнить то, что происходит с ним сейчас. Жизнь по уставу Полуденных Врат текла размеренно, перемены почти не трогали монахов.

Подъём по тропе показался монаху особенно изнуряющим, крутым, будто обитель не хотела впускать в свои стены человека, поддавшегося греховным мыслям.

«Я увидел зло. И я его возжелал. Смогу ли я его не совершить?» – Орей в глубине души понимал, что его позволение Зариме идти вместе с ним, ставит его на грань совершения этого зла. И что если Арслан вернется домой, пока их нет? Нельзя забывать, что эта женщина – чужая жена, ограниченная суровыми законами. Но так же она и человек, невинная, которая отчаянно нуждается в помощи из-за несправедливого обращения.

Монах отвязал веревку, скрепляющую створки ворот, впустил следом за собой Зариме и робко взглянул на нее. Она же осматривала сад глазами полными радости и восхищения. В них плескалось столько свободы и счастья, что Орей тоже внутренне порадовался. Уверился, что всё сделано правильно. Не зря он не стал её прогонять обратно в поселение.

– Тут так прекрасно, – сказала женщина. Монах с улыбкой кивнул.

– А когда сад цветет белым пышным цветом это бесподобное зрелище. Тебе надо бы побывать тут весной… – Орей вдруг осекся. До весны ещё очень далеко, а к тому времени он надеялся уже покинуть Шадиб. Зариме придется оставить тут, с мужем.

Он крепко зажмурился, встряхнул головой, которая обернула эти невинные мысли в совсем неправильное русло. Будто бы они с Зариме вообще могут быть вместе… И как это, вместе?

Пока не стало слишком поздно, Орей поспешил объясниться.

– Зариме… – прокашлявшись, начал он. – Прости, но… напрасно я говорю тебе это все. Про сад... Я не смогу помочь тебе с Арсланом. Он твой муж. Это… ваша жизнь, ваши законы, которых я не понимаю.

– И не нужно ничего понимать. Я уже всё придумала. Но ты – моя единственная надежда, Орей… – высказала женщина, решительно сверкнув глазами.

– Что?

В тот же миг, когда Зариме приоткрыла рот, чтобы поведать о своей задумке, со стороны фермы раздалось истошное кудахтанье, переходящее в хрипловатое взвизгивание. Орей, позабыв о женщине, бросился на звуки через сад. За плетнем летали пух и перья. Курицу нещадно рвал на части крупный, размером чуть больше козы, дикий пятнистый кот. Все кругом было залито птичьей кровью. Уцелевшие пеструшки в панике разбежались по саду с диким криком. Одна пронеслась прямо под ногами Орея, который расширившимися от ужаса глазами смотрел на наслаждающегося кровью хосса. Зверь явно не ждал, что его трапезе помешает внезапно вернувшийся монах.

Кот плавно повернулся к нему, держа курицу в зубах, и прижал круглые уши к голове. Зрачки кота расширились, кровь и пух на морде скрывали зловещий оскал.

– Зариме, беги! – заорал монах во весь голос и приготовился удирать от зверя, заведомо зная, что тот быстрее него. Так, он просто наделся отвлечь хищника на себя, чтобы спасти женщину. Ведь его никто не хватится – у Орея не осталось друзей, а родных никогда и не было, а её будут искать. И вот же будет неприятная история, если их растерзанные диким зверем тела найдут здесь. Вместе.

Снова это проклятое Высшими вместе!

Орей тихо выругался и помчался прочь от хосса, петляя по саду. Он не видел, куда делась Зариме – женщина словно в воздухе испарилась, но это только всё упрощало. Был шанс, что она спряталась и сможет уцелеть.

Монах со всех ног бежал к обители в надежде, что там сможет найти какое-нибудь оружие.

Сзади слышалось рычание хосса, нагоняющего желанную добычу.

Понимая, что горный кот очень близко, Орей изменил направление бега. Он метнулся к одному из грушевых деревьев, схватился рукой за ствол и резко крутанулся в обратную сторону, выставив вперед ногу. В стремительном развороте нога монаха угодила зверю в нос, и оглушенный хищник отпрянул.

Орей скользящим движением встал и продолжил бег, но на сей раз его путь лежал к загону, где когда-то мирно жили Однорогая и Белянка. Там остались вилы, которыми он ворошил сено. Подспудно решив, что лучше хоть какие-то когти, чем кулаки, Орей перепрыгнул ограду, выдернул вилы из сена и вцепился в них обеими руками.

Разъяренный хосс прыгнул следом. Орей, истошно закричав, махнул вилами перед собой, пытаясь отпугнуть хищника. Обагренная кровью пасть оскалилась на монаха. Кот увидел оружие в руках человека, но не собирался осторожничать. Он пригнулся для прыжка, белый кончик хвоста нервно затрепетал в предвкушении добычи. Лапы пружинисто подбросили хищника вверх, Орей уклонился в сторону, зубьями вил прочертив на боку хосса три глубоких царапины.

Лишь ощутив боль и опасность, горный кот рыкнул и умчался прочь.

Орей так и замер, держась за вилы, обагрившиеся капельками крови. Ноги слегка дрожали, сердце колотилось, на лбу выступила испарина. И черенок вил в ладонях тоже медленно промокал от пота. Но это ощущение… Монах сейчас испытал вовсе не ужас, а возбуждение боем, который он пережил. В котором одержал победу.

Тихий ветер всколыхнул тяжелый плащ за его спиной.

Орей потрясенно повернулся, выронил вилы и ощупал спину.

Плащ! То пресловутое наследие. Почему он снова появился? Зачем?

На этот раз он уже был застегнут на круглую золотистую застежку с цепью, хотя Орей не мог припомнить, что надевал эту вещь.

– Зариме… – хрипло выдохнул он, боясь кричать. Даже здесь он опасался привлекать внимание, называя её имя.

Наклонившись, Орей все-таки подобрал вилы и вышел из-за ограды. Сад теперь казался как прежде умиротворенным, только беспокойное квохтанье уцелевших кур, напоминало о нападении хищника. Птицы ходили между деревьями, но не рыли землю в поисках пищи, а зорко присматривались к обстановке, косясь на идущего через сад монаха.

– Найду мешок и утащу вас в Шадиб… – решил Орей. – И еще пару книг прихвачу. Совсем забыл «Теории измерений». В этой скукотище было что-то про демонов, – монах вздохнул, вспоминая, как ему тяжело давалось чтение этого трактата. Не интересный, чересчур глубокомысленный, с большим количеством метафор и двояких понятий фолиант отбивал у Орея всякое желание читать дальше. Ещё и на другом языке, который пришлось выучить, дабы постичь основные принципы вселенского мироустройства. Настоятель тогда говорил, что понимание придет с годами, а ему, шестнадцатилетнему парню, просто нужно узнать главные постулаты сохранения мира и некоторые законы магии. Орею в юности было интереснее узнавать, как работать в саду и ухаживать за животными, а что есть мироустройство? Космология, взаимодействие с эфиром, так далеко и абстрактно, что и вообразить сложно. Древние великие маги выяснили это и записали все в трактат, а ему, простому монаху, пришлось это читать.

Зариме робко выглянула из-за ворот.

– Ты… ты жив? – в её глазах вспыхнуло радостное потрясение. – Высшие, я так боялась, что… – она сделала пару шагов к нему и протянула руки, будто раскрывая объятия, но остановилась и обхватила себя за плечи.

– Да. Я… Повезло. Хосс уже перекусил парой кур… – неровным тоном ответил Орей, отводя взгляд. – Ты в порядке?

Она кивнула.

– Ты хотела что-то сказать?

– Много чего. Но ты прав. Нельзя, наверное, мне такого говорить. И просить тебя о таком… опасно…

Орей похлопал глазами, даже не пытаясь что-либо осмыслить. В голову снова полезла всякая чушь.

– Ладно, я скажу. Попрошу. Но я уже и не надеюсь… Смог бы ты, когда покинешь Шадиб, забрать меня с собой?

Просьба прозвучала как гром среди ясного неба. У монаха непроизвольно приоткрылся рот.

«Вместе?»

Но он не издал ни звука, продолжая вопросительно смотреть на женщину, которая вдруг утратила легкость в общении с ним.

– Ты уже понял, что я… не хочу выжидать срок вместе с Арсланом. Это… неправильно. Но одной жить тоже нельзя. Не здесь. Я слышала, есть другие страны, где совсем другие законы. Далеко-далеко отсюда… И если вдруг решишь отправиться туда, то мог бы ты… взять меня с собой… Как… родственницу? Или жену?