Немного поругавшись на мир и на собственную рассеянность, я сделал утренние дела, умылся, чуть-чуть размял тело и даже выделил несколько минут поупражняться с мечом в левой руке. Впрочем, это быстро надоело, и я вернул оружие обратно в ножны. Сложно сказать, чего мне не хватало — ловкости правой или противника напротив. Возможно, и то, и другое быстро исчерпало мой азарт.

На улице уже светило солнце, медленно согревая всё, чего касались его длинные лучи. В кои то веки меня разбудило не оно, а что-то другое. Мне, кстати, повезло, потому что я застал поющими утренних пташек, которых днём почему-то не услышать, а ночью и подавно. Они пели громко и весело, словно, делясь своей радостью с остальными. Ветер давным-давно успокоился, но воздух наполнился другими звуками, нежели шелест листвы. Со стороны улицы послышались разговоры ялов, и я от чего-то подумал, что ночью сбегать из Илибеза лучше, чем днём. В отличие от Живой Стены, на которой стража денно и нощно бдит, выход в лес, от куда я и явился, охраняется дай бог, если десятком стражников по всему периметру. Мне же, видимо, очень «повезло» наткнуться на патруль или взвод солдат, идущих по своим делам. А ещё я задался вопросом: Если я снова вздумаю бежать, за мной отправят погоню или рукой махнут? Конечно, в свете последних событий, я бы не стал так поступать, но вот чисто гипотетически?

Мы с ялами договорились встетиться на том же месте, что и вчера, поэтому я, допив остатки воды из кувшина, неторопливо направился в ту сторону. Время мы не оговорили, поэтому я мог бы хоть сейчас пойти гулять по городу, рассматривая великое множество разных домов, любуясь на ялиек, в большинстве своём красивых. Ещё, как в том анекдоте, я мог не идти гулять по городу.

Наверное, прошло больше часа, прежде чем я услышал скрип ворот и увидел в них мастеров. Они поздоровались, как полагается ялам, ну а я ответил по-простому.

— Долго вы, — зевнул я, потягиваясь здоровой рукой, когда все приветственные церемонии были соблюдены. Лицо Халуна осталось таким же, как и вчера, ничего не выражающим, но готовым ко всему. Роулл же выглядел уставшим и зевнул в ответ. — Вы ночь-то спали?

— Так заметно? — спросил Роулл, проведя рукой по лицу, и я кивнул. — А ты довольно быстро.

— Время люблю и не люблю, когда его тратят впустую. Да и мудростью вчера одарили.

Ялы переглянулись, и Роулл спросил:

— Значит, ты принял решение?

— Принял. Вы оба — мастера нужные и, по моему мнению, выбирать кого-то одного из вас — неправильно, — прелюдия вышла не очень, но я решил гнуть свою до конца. — Так вот, я выбираю вас обоих.

Реакция ялов оказалась очень скромной, чего я никак не ожидал. Роулл только лишь спросил:

— Ты так решил?

— Да.

Они снова переглянулись, и Халун, прикрыв глаза, кивнул Роуллу. Должно быть, акаст всё-таки выше, чем ланни.

— Гнису Андрей, я… мы принимаем твоё решение и даём слово научить быть воином, — сказал Роулл торжественно.

— И магом, — добавил Халун в конце.

«Пафоса можно и поменьше», — подумал я и отправился за ними в дом. Мне аж неудобно стало, но ялы, похоже, воспринимали это иначе.

Нашлось место и ритуалу посвящения. По указаниям мастеров, которым с сего момента я должен буду подчиняться и доверять не только жизнь, но и мысли, я должен буду единожды крепко сжать колючую веточку на воротах на площадку. К сожалению, правой или левой рукой — не принципиально, а то бы посетовал, что пока моя ведущая не поправилась, можно и потерпеть. Впрочем, зелёные угрожающие на вид шипы оказались довольно хрупкими и напоминали не розу, а, скорее, крапиву, впиваясь совсем неглубоко. Руку жгло, она покраснела, в паре мест даже кровь выступила, но это показалось мне такими мелочами по сравнению с тем, что уже пришлось пережить.

Поселили меня в одном из полуживых домов с каменными стенами и высокой растительной крышей, расположенных прямо на границе площадки. Снаружи они выглядели довольно скромно, имели по два круглых окна, выложенных камнем, скруглённые входы, завешанные какими-то длинными лентами, словно бы листьями, и, в принципе, всё. А не увидел я их вчера, потому что они находились на противоположном полюсе площадки от командирского домика, где я провёл первую в Илибезе ночь не в качестве пленника.

Ленты и правда оказались листьями какого-то растения, напоминающего ламинарию. Аккуратно их раздвинув, хотя порезаться об них не смог бы, я вошёл внутрь и осмотрелся. Ничего лишнего, хотя, если не сказать больше, вообще ничего. По центру, подвешенный к двум металлическим кольцам у самого потолка, висел довольно глубокий на вид гамак, полностью состоящий из листьев. Рядом довольно близко росло дерево, упирающееся в потолок своими толстыми ветвями без листьев и тоненьких побегов, которые закручивались вверху и создавали как бы застывший на месте вихрь. Но, несмотря на отсутствие зелени, оно не казалось мёртвым. Что-то было в нём такое, что придавало ему жизни. Может, дело в необычных фруктах, гигантскими каплями висящих на ветках? Что-то мне подсказывало, что они вовсе не для еды, и, тронув один такой, я убедился в этом. Матовая поверхность напоминала шлифованное стекло, и даже чуть зазвенела, когда я провёл по ней пальцем.

— Как я понял, ты не жалуешь кровати, — сказал Роулл, войдя немного позже, — и попросил Халуна сделать навес.

— Это правда. Спасибо, — ответил я, проводя руками по мягким листьям. Вопроса, где тут присесть, я задавать не стал, понимая, что ялы, видимо, ещё не всё приготовили. С другой стороны, возможно, мне стул и не понадобится, чтобы, возвращаясь после тренировок, сидеть и чем-то ещё заниматься — сразу буду падать и засыпать.

Внутри помещения было приятно находиться: не жарко и не холодно. Однако я не увидел ни камина, ни других средств для создания климата, да и вообще обстановка в комнате не располагала к играм с огнём, поэтому я расстроился.

«Где же мне теперь с огнём-то баловаться?» — подумал я.

«На площадке», — неожиданно мысленно ответил Халун, вошедший за Роуллом. Он, похоже, всё это время сидел у меня в голове.

«Зачем в мысли залезли?» — спросил я, хмуро зыркнув на яла.

«Я хочу узнать, сколе у нас работы», — ответил он спокойно, и я вздохнул, понимая, что он прав.

***

Выглянув наружу, я понял, что дело близится к вечеру, и пришло время включить свет, но так как на стенах не было ни свечей, ни факелов, пришлось создавать фонарь самому. Впрочем, через несколько минут я заметил над кроватью слабое мерцание больших капель на стволе дерева. Прищурившись, я приготовился к чему угодно, но яркая вспышка дневного света всё равно застала меня врасплох. От неожиданности я даже закрылся руками, но потом выдохнул и провёл рукой по лицу. Свой свет пришлось погасить, хотя я и рад — он расходовал мои силы.

«Красивое», — Подумал я, заворожённый мягким синеватым светом одной из капель. Положив своё тело на листья, я тронул один из шаров прямо над головой пальцем. Кроме света от него исходило и приятное тепло. Он замерцал, будто тронутый ветром огонёк свечи. Проведя пальцем по матовой поверхности вниз, я заметил, что шар начал менять цвет на зеленоватый, а после и вовсе стал жёлтым. Цвета шли в порядке самой обыкновенной радуги, и мне даже стало интересно, смогу ли я увидеть ультрафиолет? Оказалось, не смогу — после обычного фиолетового капли погасли. От испуга я даже одёрнул руку, но это не помогло. Единственными источниками света остались круглые окна, через которые, впрочем, шло слишком мало сумеречного света. О том, чтобы что-то увидеть внутри, не могло быть и речи.

«Потрясающе! — подумал я хлопнув ладонью по лбу. — Ладно, завтра спрошу»

В гамаке я почти полностью утонул, но воздуха для дыхания даже под листьями хватало, поэтому я принял удобное положение и вскоре заснул. Даже одеяло не понадобилось.

Распорядок дня на первую неделю мне сделали предельно простым: к моменту, когда тень солнца, отброшенная специальной перекладиной на площадке, коснётся другой перекладины, расположенной на песке, я должен уже привести себя в порядок, поесть и встать рядом, слушая инструктаж мастера Роулла на день. С ним мы договорились общаться на «ты», хотя перед Халуном он просил говорить хотя бы слово «мастер» перед его именем. И того так же называть.