На этот раз ял не стал доставать свой музыкальный инструмент, хотя и без этого звуки леса — последние вечерние птички, шелест листьев от ветра и тихий приятный скрип деревьев — легко вгоняли в дрему.

Положив голову на ствол дерева и закрыв глаза, я глубоко вдохнул приятный и прохладный воздух, который отобрал мою усталость себе. В нем веял ненавязчивый аромат влажной хвои и травы, которые, казалось, даже сил прибавляли, но несмотря на это, я всё-таки уснул.

Ничего из сна, к сожалению, мне не запомнилось, потому что проснулся я от какого-то громкого звука. Мне не удалось выяснить ни его природу, ни понять, что это могло бы значить. Впрочем, сон мог исказить посторонние звуки до такой степени, что легко и перепугаться. Может, ветер потревожил моё дерево, и какая-нибудь большая шишка упала, ударившись об широкую ветку ниже, хотя во сне мне показалось, что это рык.

Как только я снова начал засыпать, звук снова повторился, но теперь я убедился именно в рычании. Не громком, но резком. Посмотрев вниз, я никого не увидел, но потом вспомнил про магическое зрение и «облетел» им вокруг дерево, но снова никого не увидел. Рычание вновь повторилось и это сбило магическое зрение. Пришлось полагаться на слух.

Оказалось, звук доносился снизу со стороны Видима, хотя я не мог видеть его лица из-за темноты. Он всё усиливался и я не выдержал. Взяв большую шишку в руки, я прикинул её вес и подумал, что вечернюю угрозу можно воплотить в жизнь. В такую цель даже в темноте попасть не будет проблемой — просто навестись и отпустить — он как раз подо мной. Впрочем, в то же мгновение Видим, наконец, заткнулся. Что ж, пусть благодарит чуйку или что-то другое — оно спасло его от моего артобстрела, и «волчонок» не пострадал.

Чуть-чуть расслабившись, я принял более удобную позу и проверил натяжение верёвки. Вроде, порядок.

«Не пропадать же орешкам!» — подумалось мне, когда я разглядывал несостоявшийся снаряд.

Тихие щелчки появились в общем фоне окружающих звуков, и я услышал копошение сверху. Должно быть, ял во сне ворочается, но я дождался, когда он стихнет, чтобы продолжить трапезу. Мясо день за днём успело приесться, а тут хоть какое-то разнообразие.

Шишка закончилась не скоро, а мои пальцы к тому времени уж совсем устали. К сожалению, половина орешков, упущенная мной из-за темноты, попадала вниз, да и руки липли от смолы. Ещё одно неловкое движение привело к тому, что и сама шишка, чудом миновав Видима, упала на землю, издав негромкий глухой звук. В тот момент моё сердце сжалось. Как-то не хотелось почём зря будить его, но обошлось, и я облегчённо вздохнул.

И снова сон. Сладкий, крепкий, а, самое главное, здоровый, потому что на природе и без комаров. Медленный прилив сил стал буквально осязаем, когда в очередной раз я отправился на дачу в виде дерева. Сегодня мне даже удалось сопротивляться ветру и направить руки-ветки против него.

***

Утро выдалось на славу, хотя под самый конец ночи подул промозглый ветер, а воздух к тому времени успел остыть. В кои-то веки я выспался и, отвязавшись, без помощи верёвки спустился по дереву. Оно оказалось бугристым и очень удобным для лазанья. Лишь раз я сорвался, но упал уже на обе ноги с метровой высоты.

Смола с рук за ночь никуда не пропала, а осталась, и заметил я её, как только потёр ладонями. Подумав пару секунд, как исправить это в кратчайшие сроки, я вспомнил, что смола от высоких температур плавится и, в конце концов, испаряется. В моей руке тут же появился огонь, и я его держал, пока она вся не исчезнет. Он дарил мне лишь приятное тепло, а на липкую субстанцию действовал по полной программе. Кроме того я не почувствовал упадка сил, как обычно, когда разжигал его в руке таким же образом. Похоже, топливом для горения послужила смола, а я лишь направлял энергию огня прочь.

— Что ты делаешь? — спросил Видим, отряхиваясь от скорлупы и чешуек шишки. — Не так уж и холодно.

— Да к нам зверёныш один забегал, рычал громче колокола, но ему повезло, только скорлупой обсыпало, — сказал я весело. Вместо ответа шпион очень изумлённо посмотрел на меня. Видимо, не понял, как огонь и шишка могут быть связаны. — Да и не приятно с липкими руками ходить.

Видим не отводил от меня взгляда.

— Что? — спросил я. — Скажи лучше, далеко нам ещё?

— Нет.

— Тогда потопали.

Мы втроём, наконец, покинули негостеприимный лес и шли уже по полю, обдуваемому тёплым ветром. Вокруг жужжали пчёлы, жирные жуки, стрекотали кузнечики, а по кустам сидели цветастые птицы, которых наша процессия ничуть не смущала. В воздухе витал цветочный сладкий аромат. Он, как вчера, когда я вышел из тоннеля, наполнял энергией. По пути я даже не уставал, хотя шёл сейчас быстрее обычного. Догонять Видима теперь не было необходимости, потому что он больше не ускорялся.

К скорому полудню мы, наконец, увидели с возвышенности очертания большого приморского города, окружённого угловатыми стенами с внутренним рвом. Если бы фигуру можно было вписать в окружность, то её радиус легко составил бы несколько километров. Там, где она касалась моря, нашлось и место для небольшой флотилии парусных кораблей.

Снаружи стен я, прищурившись, увидел много загородных домов и три широкие дороги, по одной из которых мы и идём. Там даже не муравьями — блохами ходили местные жители, а вот до внутренних улиц города моё зрение отказывалось фокусироваться. И ощущение появилось какое-то противоречивое — удовлетворение, смешанное с чем-то вроде разочарования. Не то, что у Видима — он почти светился, а Роулл так и оставил на лице безразличную маску.

Стражники, которые встретили нас под сводом прохода с широко распахнутыми воротами, показались мне нетипично бодрыми. Даже закралось подозрение, что ночью они благополучно спали, а утренняя побудка оказалась куда более приятной, чем «Рота, подъём!». Только лишь увидев нас, они дежурно встали и скрестили алебарды, закрывая нам проход. Один из них глубоким оперным басом, от которого я невольно вздрогнул, сказал:

— Представьтесь.

— Видим, я здесь живу, — ответил шпион. — Это Áндро, исследователь из Крислема.

— А ты. — Стражник обернулся на яла, который как раз копался в своей походной сумке.

— Телли имени Тсу'Роулл, — ответил он, протянув сложенный лист с красивыми письменами.

— Средняя ступень? — уважительно проговорил стражник, вчитавшись в буквы. — Простите, формальность, но ничего запрещённого?

— Сегодня — нет, — пошутил Видим, и второй страж даже усмехнулся. Мы свои мечи выкинули ещё на подступах, и как бы я ни причитал о том, что оружие пропадёт, Видим сказал, что эти тупые ржавые палки не стоят проблем, которые могут возникнуть на входе.

Один из служащих прищурился, посмотрев на меня.

— Что-то не так, молодой человек? — спросил я, каким только можно интеллигентным голосом, отыгрывая приписанную мне роль.

— Вы кого-то напоминаете. Не могу понять.

— Не напрягайся, — вставил Видим. — Мы с дороги, а там пыли — фох поднятый.

Роулл неприязненно хмыкнул и поморщился, когда я обернулся на него, но ничего не сказал, а страж, наоборот, хохотнул, пропуская нас. Как я понял, такая разная реакция может быть только из-за крепкого словца, и запомнил его на всякий случай.

Над головой я увидел шипы решётки, смотрящие прямо на меня. Они немного устрашали своим видом, но я верил в надёжность конструкции. За сводом в плоском деревянном потолке я увидел большое отверстие и смотрящие на нас любопытные глаза других стражников. А вообще, несмотря на темноту, плохо рассеиваемую светом из бойниц, в помещении барбакана довольно просторно.

Минуя вторые распахнутые ворота, где тоже была решётка, мы, наконец, вышли на свет и направились по улице города, в котором кипела жизнь. Люди вокруг бегали туда-сюда, что-то носили, о чём-то разговаривали. Час пик, прям, чесслово.

— Серьёзно? «Андро»? — спросил я, когда мы отошли достаточно далеко от стражей.