***

Тихий шелест воды вокруг совсем не успокаивал, но грести становилось легче. Иногда я даже мог оттолкнуться ногами от скал под водой. Волны подбивали к берегу, а обратно уже ослабшие, почти не мешали. Бешеный сердечный ритм тоже вскоре успокоился, но расслабляться даже сейчас я считал непозволительной роскошью.

Медленно над нами проходил каменный берег, но со временем кромка его снижалась. Через несколько долгих минут или часов, я больше не считал время, всё казалось вечностью; в общем, ближе к полудню, край берега заметно спустился, но, как назло, закончились коренья, и даже пролазов я до сих пор не нашёл. Вскоре на глаза попался большой гладкий камень.

Немного поразмыслив, я предложил Вадису хоть чуть-чуть отдохнуть и попробовать обсохнуть, и он согласился. Конечно! Уверен, он и сам мечтал сейчас вылезти. Просто, дальше отмокать в морском рассоле не хотелось ни мне, ни ему.

Залезать пришлось невысоко — камень порой полностью закрывали волны, но это лучше, чем ничего. «Судно» мы пришвартовали за свои же тушки, только верёвки чуть-чуть ослабили. Марну пришлось помочь — старика почти оставили силы, но он напрягся и сел рядом под появившемся солнцем, прижав колени.

— Знаешь, ваши корабли — потрясающие, — стуча зубами от проникшего под одежду ветра, ядовито сказал я. — Такое качество сборки ещё поискать.

— С вашей верфи, — отразил он в той же манере. — Наш бы насквозь пробил.

— Чёрт бы меня побрал, если я захочу здесь остаться.

— Может, дашь нам шанс?

— Тут здорово: магия, драконы, порох и чистый воздух, но на неделе я сдохну. Какой ещё шанс? — брезгливо отвернулся я.

— Э-эх, выживешь, не забудь навестить мою могилу.

— Это ты-то меня учить собирался? Могилу его, видите ли, навести! Фиг!

— Я не выберусь, и ты это знаешь, — спокойно ответил он, смотря мне через плечо, на море. Потом он горько усмехнулся и договорил: — Хорошее место для гибели.

— М-эх, — махнул я рукой.

Разбухшая до боли кожа приходила в норму ещё долго, поэтому я решил немного прилечь. Жгучая соль между мной и камнем давала о себе знать, поэтому я больше ёрзал, чем отдыхал, но это всё равно лучше, чем плескаться в море почти сутки. Волосы тоже слиплись и стали похожи на солому. Трогать их и уж, тем более, расчёсывать у меня не возникло ни малейшего желания, да и нечем, собственно.

Мышцы ныли, но боль медленно утихала и двигать руками становилось всё проще. Всё это время я рассчитывал, сколько примерно времени нам ещё плыть, если скалы продолжат так же опускаться. Только ничего дельного в голову не лезло.

— Ну чё, готов ещё к рывку? — марн явно не ожидал от меня такого энтузиазма. Мы достаточно обсохли, чтобы продолжить, и я не видел больше причин оставаться здесь.

— Готов, — на выдохе ответил он. Ну, да, какой тут отдых? Поесть бы чего.

Мы снова прыгнули в воду и схватились за мачту. Необходимости спешить с завязыванием больше не возникло, и я качественно справился с узлами. На берегу мне, к сожалению, не удалось найти ни камня плоского, ни ветки, зато ближе к заветному спуску я мог легко руками отталкиваться от скальника. Круглые или острые, меня с мозолями на руках это не волновало.

Наше передвижение очень ускорилось, и ещё через несколько часов, когда стемнело, мы почти достигли цели.

— Как думаешь, хоть один из пиратов выжил? — решил спросить марн.

— Не знаю, хотя один из них показался мне хорошим человеком. Но нам самим бы выбраться.

— Крушение произошло недалеко от берега. Вдруг мы с ним встретимся?

— Да плевать, если честно, — ответил я. — Что он нам сделает?

— Твоя правда, — вздохнул марн.

Последний рывок оказался дольше, чем я предполагал. Мы плыли довольно быстро, но каменный берег медленнее опускался. Наконец, я увидел впереди соприкосновение воды с берегом. Моих сил даже немного прибавилось, хотя, может, это так казалось.

— Эй, Вадис, ты там как? — спросил я, но никто не ответил. Обернувшись, я увидел, что старик лицом лежит на мачте и не двигается. — Не вовремя ты заснул, друг, рано! Эй! — Прошлось даже трясти марна, но он и так не проснулся. — Чёрт. Потерпи, тут немного.

До нормального берега и впрямь оставалось метров пять, и их я преодолел с небывалой скоростью — за несколько секунд, которые, впрочем, показались мне вечностью.

Быстро отвязавшись от мачты, я отвязал марна и за руки потащил его дальше от линии воды. Под ногами скрипели гладыши, и я несколько раз чуть не упал на влажных камнях, но всё-таки смог преодолеть ещё несколько шагов, прежде чем выбился из сил.

— Спаслись! — Выпалил я сквозь тяжёлые вздохи и почти упал на спину. Сердце и душа ликовали. — Слышишь, спаслись!

***

И всё-таки, положение наше назвать счастливым язык не поворачивался. Через полчаса я с ужасом понял, что у Вадиса сильнейшая лихорадка. Марн очнулся, но он весь дрожал, просил пить, и, казалось, ещё чуть-чуть, и загорится от жара. Чтобы хоть чуть-чуть помочь, я порвал рубашку на лоскуты, намочил тряпку, остудил её на ветру и приложил ему ко лбу.

Набрав веток, мха и больших листьев в ближайших джунглях, куда не решался отправиться дальше, чем на пять метров, я соорудил некое подобие кровати для марна и почти без усилий переложил его туда. Но вскоре старик стал совсем плох, а я сидел и не знал, что делать. Глаза бегали, руки дрожали, в душе поселилось отчаяние. Казалось, ещё немного, и не выдержит уже моё собственное сердце, удары которого отдавались гулким эхом в ушах.

Мне хотелось помочь ему, как я помог тому марну — Круле, но ему не нанесли наружных ран, с которыми я бы, может и справился. Вадису слишком много досталось, и у него появились недостижимые для меня внутренние проблемы, одна из которых — его истощенный организм, неспособный бороться с болезнью. Удивительно, что он вообще доплыл до сюда, если уж на то пошло.

Всеми силами я старался не допускать прискорбных мыслей, но они всё чаще одолевали разум.

— Погоди, сейчас! — Говорил я всё громче, сменяя горячую тряпку холодной, и уже не замечал, как мой голос переходил на крик.

— Вот… забери.

— Да, стой же ты!!! — Отбросив какой-то предмет в сторону, я мимолётно почувствовал, что из него выходит магия. Не увидел, а именно почувствовал. Потом такая же магия покинула и марна. Попытка наладить с ним мысленный контакт успехом не увенчалась, а ведь он наверняка знал, какие слова сказать, чтобы вылечить.

— Чёрт! — со всей силы я ударил марна в грудь. — Вадис, чтоб тебя!

Надежды на спасение пропадали одна за другой, и когда я сделал всё возможное, чтобы удержать его на этом свете, я откинулся на спину и закрыл глаза. Из них ручьём потекли слёзы.

Всё. Не стало Вадиса. Не стало того старика, который помог мне, дал хоть какое-то представление о магии, спас от яла и от пушечных ядер. Даже надежду подарил на возвращение домой. Зачем вы, боги, если вы 'там' есть, забрали его? Почему сейчас?!

Все краски мира в какой-то момент потускнели, и те джунгли, по которым я передвигался, перестали быть зелёными, приобретя серые оттенки с каплей болотного. Казалось, будто, когда я прохожу мимо, цветы и трава под ногами начинали увядать, теряя все свои соки. Скорбь сменилась абсолютным безразличием, когда последняя горсть земли закрыла бездыханное тело Вадиса.

Все чувства заметно притупились, и я больше не слышал пения птиц, если оно вообще было, я не чувствовал дуновения ветерка и не ощущал запахи цветов, серые очертания которых проплывали мимо. Любой хищник сейчас способен был без особых усилий растерзать меня.

Меня больше не беспокоило то, что я часто спотыкаюсь о камешки, торчащие из почвы или корни деревьев. Пару раз я даже упал, ловя себя чисто рефлекторно, кое-как вставал на ноги и брёл дальше, ведомый какой-то потусторонней силой.

В глубоких дебрях я, наконец, понял, что совсем заблудился, и остановился. Силы окончательно покинули тело, и теперь я еле балансировал на грани сна и яви. Странно, но не победило ни первое, ни второе — я просто рухнул на удачно подвернувшуюся мягкую кочку, из которой рос пышный пучок травы, и затем под действием силы тяжести перевернулся на спину, увидев над собой листву какого-то дерева.