В первый день выходных я сидел у камина и читал книгу, а на воскресенье у меня уже состроились планы сходить на рыбалку к реке, протекающей всего в нескольких километрах от дачного коператива. Несмотря на солнце, до жары сегодня температура не поднялась.

***

В окно мне в четвёртый раз тихо постучались, но, как и в прошлые разы, никого там не оказалось. Черненко снова захватил моё внимание, и, надеюсь, уже бесповоротно.

Как я и надеялся, больше отвлекаться не пришлось. Глаза, казалось, сами бегали по прямым печатным линиям, но и в текст вникать становилось тяжелее. На страницах книги появились какие-то странные слова, которые я вроде как читал, понимая каждое, но сразу как-то забывал. Когда же возвращался на предыдущую строчку, то и смысл её пропадал, давая место новому.

Меня разбудили чьи-то крики за окном, и от этого ко мне вернулось сознание. Крики продолжились, но теперь я понимал, что это не вопли, странно преобразованные моим сонным мозгом, а смех бегающих по улице соседских детишек. Снова выпросили мяч и гоняли беднягу по земле, пытаясь забить друг другу как можно больше голов.

Часы на стене показали пятнадцатый час, что меня очень удивило, ведь приезжал я в десять. Вроде, и бодрячком утро встретил, и вчера не произошло ничего такого, что меня измотало бы. Как же так?

Протерев лицо обеими руками, я вышел в огород и умылся из бочки, которая доверху наполнилась прохладной дождевой водой. Это почти отогнало сон, а поднявшийся слабенький ветерок довершил начатое. Вернувшись в дом, я всё-таки заметил, что камин совсем погас и решил его снова затопить. Дров здесь не осталось, поэтому пришлось снова топать на улицу. Вскоре металлическая корзина у камина стала полна топлива, и я подбросил пару брёвнышек в очаг.

Они не загорались от оставшегося жара, хотя и казались сухими. Пришлось положить под них бумаги, аккуратно, чтобы не обжечься, но та лишь истлела, превратившись в пепел. Вложив под дрова небольшой лист бересты для подстраховки, я снова взял каминные спички и зажёг одну. Поднеся её ближе, я уставился на пламень и завис. К счастью, когда до пальцев огню осталось опасно мало, я проморгался и отбросил горящий снаряд. Вторую использовал продуктивнее, и, наконец, дерево весело занялось огнём.

Меня снова нещадно потянуло в сон, и это было странно, потому что этой ночью я точно спал больше семи часов, и обычно этого хватало на целый день. Но сегодня что-то не сложилось. Книга больше не привлекала внимание, поэтому я положил её на столик перед телевизором и просто уселся напротив камина в кресле.

Тараканы в голове разбежались по своим норам, а огонь, распугавший их, разогнал все прочие звуки приятным треском, вгоняющим в дрему. И если я провалюсь в неё, уверен, уже не выберусь. Вялые попытки борьбы со сном вскоре окончательно провалились.

***

Снаружи раздавались громкие ритмичные стуки, будто на что-то металлическое падают большие капли воды. Звук, до одури неприятный, легко проникал внутрь, от чего я и проснулся, тут же подумав, что паршивая изоляция окон — целиком и полностью моя вина.

Выглянув в окно, увидел густой туман, который скрыл собой всё в метре от окна. Он будто светился изнутри, хотя из всего света в доме у меня были только прогоревшие угольки, над которыми поднималось марево.

«Что сегодня с планетой?» — усмехнулся я мысленно, хотя ещё немного, и начал бы говорить вслух.

Спать больше не тянуло, а настенные часы показывали только восемь. Так или иначе, в августе, будь то вечер или утро, в это время всегда светло! Только если часы не остановились. На улице же был полный мрак за туманом, который потихоньку начинал рассеиваться.

Просидев несколько минут и попытавшись вновь заснуть, я понял, что долгий сон мне обеспечил, пожалуй, сутки вперёд бодрости. Тогда мне в голову мысль пришла, выйти на улицу, так как организм от чего-то только сейчас попросил. Заодно и воздухом подышу, да гляну, что это там так немилосердно звенит.

На крыльце под козырьком меня настиг слабый шум дождя и пробирающий до костей холод, несмотря на прогноз погоды. «Ночью +18, без осадков», как гласила надпись позади ведущего с указкой.

Быстро зайдя обратно в дом, я нашёл серые джинсы, накинул на плечи старое, но тёплое пальто, а обулся в чёрные кроссовки. Давно уже думал, купить себе калоши для дачи, чтобы не мучиться со шнурками, но всё время забывал. Эта мысль и сейчас посетила меня.

Дорогу до нужника я знал в совершенстве, поэтому и пробежался туда, не особо оглядываясь, а когда вернулся на крыльцо, не обнаружил там света. Вроде, я его включал, чтобы, как одинокий корабль, найти луч маяка, а не идти на ощупь к скалам. Должно быть, отключили опять. У нас такое не редкость, поэтому я никогда не брал сюда электронику сложнее плиты.

Рассеянно осмотревшись, я, наконец, заметил, как весь мой огород зарос тёмной высокой травой, а соседский забор, который от сюда не смог бы увидеть только слепой, и вовсе пропал. Тот его оббил какими-то хитрыми сетчатыми фотообоями, изображающими штакетник и висящие на нём яркие вьюны. Неужели сосед решил снять их? Хотя, нет, я же выходил сегодня в огород, и видел их. Может, меня и без того слабенькое зрение начало подводить? Очки надо будет выписать, а то скоро и на мониторе текста не разгляжу. Не хотелось бы совершать ошибки из-за этого.

Впрочем, меня беспокоило ещё кое-что. Подойдя к месту, от куда так и продолжал доноситься звон, я присел на корточки и до боли в руке дёрнул какой-то сырой от влаги металлический прут. Длиной он достигал полуметра и не выглядел ржавым. Он показался мне неестественно тяжёлым, да и вытаскивался со скрипом, будто там не земля, а целый склад этих вот железяк. Так или иначе, звук был именно такой. Выкидывать находку в огороде не хотелось, поэтому я через дом, где безуспешно снова попытался разжечь камин, вышел на улицу и направился к общей свалке. Такой хреновины я точно здесь не закапывал, поэтому как-то немного успокоился, до конца убедившись, что всё это сон.

Улица, на которую я вышел, оказалась совсем не той улицей, по которой я шёл к себе несколько часов назад. Поперёк мне шла какая-то дорога из старинной округлённой временем брусчатки. Дорога уходила влево и вправо, насколько позволял увидеть туман, а прямо из-под камней торчали деревья разной толщины. Вместо деревянных заборов моих соседей теперь стояли высокие ограды, выкованные из металла и поддерживаемые круглыми столбами из камня. Всё это больше походило не на особняковые ограждения, а на... Стержень сам собой выпал у меня из рук и со звоном откатился вправо, но меня это уже не волновало.

Попятившись назад и уже решительно ничего не понимая, я вбежал в дом и подпёр дверь спиной. Рука сама потянулась к выключателю, но он снова не сработал. Подёргав его ещё, я убедился, что это не поможет, и прошёл внутрь, не разуваясь. Как и ожидалось, света не было больше нигде. Но меня удивило, что вместе с ним совсем погас камин. Уж несколько минут он ещё должен был гореть. Подойдя ближе, я бросил туда ещё дров, но рукой даже тепла не почувствовал, будто не разжигал его вовсе.

— Чёрт, — ругнулся я сквозь зубы.

Паника начинала набирать обороты, но я такой-то матерью и усилием воли в паре смог задавить её и снова вышел в ничуть не изменившийся заросший огород, а потом и на улицу, где туман практически рассеялся. Как я и предположил, это оказалось кладбище, а мой дом стоял посреди него одинокой сторожкой.

Глубоко вздохнув, я закрыл глаза и поднял взгляд наверх. Небо, луну и звёзды закрыли тучи, а на лицо мне сыпал противный дождик. Пришлось накинуть капюшон, и по нему мелко забарабанили капли воды.

Задавать вопросы, что стало с моим огородом, улицей, соседями и забором, было просто некому, да и незачем — они просто исчезли, и я снова направился внутрь дома, который толи из-за темноты, толи от чего-то другого показался каким-то обветшалым. Где-то я даже заметил подтёки ржавчины под сайдингом, но списал это на воображение. Мысли о том, что меня окружает сон, не очень помогали, и проснуться я почему-то не мог, хотя обычно усилия воли всегда хватало. Меня даже тронуло сомнение, а в сон ли я попал?