Как и предполагалось, последние силы меня покинули именно в тот момент, когда я об этом вспомнил. К счастью, произошло это уже в доме в гамаке. Полностью расслабленный, я лежал и вспоминал в точности все приёмы с мечом, слова, которые говорил на латыни и удары о слишком низкую планку на снарядах. Что самое противное — головой.

Что ж, вот и настал тот момент, когда я мог с уверенностью сказать, что мне не хватает мастеров. Прошло уже столько времени, что я начал скучать по ним и по новым знаниям. В шутку я даже придумал способ, как бы призвать их, не покидая площадки и не обращаясь к лорду Диданию.

На улице я принял устойчивое положение, выставил руку пистолетом и направил её к небу. Даже те ощущения, которые когда-то испытал, прочувствовал, но прежде чем подать силу, неожиданно услышал знакомый голос позади:

— Что ты делаешь? — Без сомнения это был Роулл.

— А на что похоже? — Он в ответ лишь пожал плечами и направил «пистолет» на Роулла. — Вас с Халуном жду. Хотел уже молнию в небо пускать.

— Вот, что мне жарко стало? — ответил он, отступая с линии огня в сторону и не спуская глаз с моих рук. Мы пошли к командирскому домику. — Приветаю, Андрей я беспокоился.

— Ветаю, мастер Роулл. Как выходные?

— Выходные, — передразнил он хмуро. — Снег этот хуже набега канохов.

— Тоже ничего не успел? — спросил я с пониманием. — Может, оно и к лучшему?

— Вообще-то есть кое-что, — сказал он, подумав. — Я нашёл себе хороший меч. Жди поединка.

— Когда? — Мне уже давно хотелось сразиться с Роуллом, которого, в отличие от того яла, что встретил меня в порту, всегда хватало «на долго», да ещё и с настоящим оружием. От куда-то во мне проснулось это желание и всё никак не покидало меня.

— В самом конце этого месяца, — после пояснил он, да так хитро, что мне стало не по себе. За довольно продолжительное время я успел узнать, что этот его тон для меня не сулит ничего хорошего.

«Привет, весна; прощай, Андро», — подумал я, а вслух только несколько встревожено сказал:

— Тогда, до завтра.

Думать, что кроме поединка мне на этот раз устроит ял, я не стал. Какой смысл? Ни разу не угадывал, а Роулл-то — он любил сюрпризы... устраивать. Для других. Мне дали полгода, чтобы убедиться в этом.

Впрочем, заснул я довольный. Мастера вернулись, и мне больше не придётся придумывать себе занятия на день или напропалую гулять по городу.

***

Утро встретило меня двумя новостями. Хорошая заключалась в том, что Роулл сказал Халуну, что можно возвращаться на пост учителя. Неприятная — ялы стояли с большими лопатами для снега. Ночь снова выдалась снежной, и засыпанные дорожки до отхожего, кухни и выходу украшали лишь свежие глубокие следы, проделанные мной и ялами. Кроме того, нам нужны были площадки для фехтования, лука и для занятий с Халуном. На моё ленивое предложение перенести всё это в командирский домик оба яла ответили решительным отказом. Особенно Халун, но оно и понятно. Там огонь в моём исполнении не попрактикуешь — есть неиллюзорная угроза устроить пожар.

Разделяться мы не стали и шли поочерёдно убирая и относя снег к выходу, где его должны собрать городские службы, которым я вчера помогал.

Роулл неожиданно завернул:

— Меж этим, по Илибезу о тебе ходят слухи. — На мой вопросительный взгляд, он добавил: — Они хвалят тебя. Что ты снова успел натворить?

— Ну, спасибо, — ответил я, выгнув спину и тяжело выдохнув. — Почему сразу «натворить»?

— Ты же понял, что я сказал?

— Забей, — Отрезал я, не волнуясь о том, поймёт ли меня Роулл. Обучил уже некоторым словечкам. А так, пусть ял просто обо мне хорошо думает. И не думает, из-за чего.

Уборку снега мы вскоре завершили, и дня осталась только половина. Другими С/Х работами ялы решили меня не нагружать, да и я не стал просить, прекрасно понимая, что если ещё немного постою задом к небу, завтра этот самый зад ответит в спину. До занятий с Халуном я, смыв с себя пот, лёг в гамак и очистил мысли, но не заснул.

Зима потихоньку отступала, близился новый оборот, который по местным обычаям отмечается в начале весны. Ялы даже сказали мне, какой именно, но для меня оказалось невыполнимой задачей запомнить четыре цифры. Впрочем, праздника мне ждать не стоило, и не только потому, что ялы такие вредные, или я ещё учусь. Нет. Просто, когда мне сказались «отмечается», оно то и значило, что отмечается — на стяге у шатра лорда Дидания, цифры и буквы из которого я всё равно не мог прочитать.

— Ещё одна причина покинуть ваш мир, — сказал я, когда узнал все подробности. Ялы уже привыкли к этому высказыванию, так как я говорил его почти каждый раз, когда узнавал ту или иную неприятную особенность Давуриона. Они, как и в прошлые разы, только усмехнулись, но Халун в качестве вежливости спросил, как празднуем новый оборот, простите, новый год, мы.

Как я его ждал, так «тот самый» последний день зимы и приблизился, оставив перед собой лишь пару суток. К слову, месяцы в Давурионе состоят из тридцати дней каждый, без исключения, и делятся на децины, но без названий. А говорится просто «Третья начала», если речь о третьей децины весны, «Первая середины», если осень, а лето и зима отмечались, как «Вторая тёплая» и, например, «Шестая холодная», соответственно. Итого имею на пять целых, двадцать пять десятых меньше дней, чем на Земле.

— Ещё одна причина? — подколол меня Роулл, подслушав мои мысли вслух. Как раз выдалась свободная минутка, в которую он рассказал мне про отсчёт времени.

— Обхохочешься, — не остался я в долгу.

Не сказать, что я сразу же всё усвоил, но постарался хотя бы запомнить, когда здесь начинается новый оборот.

На улице к вечеру того же дня поднялось выше нуля, и листья на входе в мой домик, окрасились в бирюзовый цвет. Смесь льда и слабой, только появившейся зелени. Такое сочетание мне нравилось больше, хотя я ждал, когда они станут изумрудными. Это будет означать, что наступила середина.

***

Бодрый и полный сил, я вышел на улицу и поприветствовал последний зимний день глубоким вздохом. Путь солнца незаметно становился выше, медленно поднимаясь к летнему зениту, а сосульки, свисающие со снарядов и карнизов столовой, красноречиво говорили, что весна всё-таки наступила.

Только после отхожего я вспомнил, что именно на сегодня Роулл задумал для меня что-то эдакое и прицепил на пояс ножны с Полосатиком. Обходя большие и маленькие лужи в песке, я дошёл до блока фехтования и увидел там мастера. Тот был не один. Рядом стояли ещё пять ялов в костюмах, которые я видел на пограничниках Живой Стены.

— Приветаю всех, — привлёк я внимание. — Мастер Роулл.

Ял быстро представил мне бойцов и объяснил правила первого соревнования. Его можно назвать «Все против одного». Всё оказалось неприлично просто: я с одной стороны, погранцы вместе с Роуллом — с другой. Сказать, что условия мне не понравились — это практически промолчать, и я сразу же спросил мастера об этой несправедливости. Он ответил, что в настоящем бою у меня не будет выбора, сколько противников встанут против меня. На этот раз пусть будет пятеро. Впрочем, он согласился на три удара для меня и по одному для них. К их счастью, Роулл сразу же заметил у меня на поясе Полосатик и попросил снять его.

Бой начался, и я сразу же ушёл в глухую оборону, чтобы понять, как противники дерутся. Техника у всех была одинаковой, но стратегию они выбирали разную — от грубого «напролом» до вежливого и куда более разумного «я пока в сторонке постою, а потом добью». Чтобы хоть как-то сравнять счёты, я высчитал момент и нижним круговым ударом вырубил сразу троих, а потом отпрыгнул от неожиданного удара Роулла. Он стоял в конце линии и не получил от меня, благодаря одному очень расторопному ялу. Все трое мгновенно и, что самое важное, синхронно оглянулись на отступающую к лавкам троицу, а потом весело посмотрели на меня. Только вот, их улыбки казались мне неестественными, злыми. Ялы хотели обезоружить меня, нанести как можно больше ударов, и сверху ещё. Мне пришлось уворачиваться от троих, и один ощутимый удар по ноге я всё-таки получил. Больно, но не более того. Тут же вырубил обидчика. Ну, как вырубил? Он и не думал отступать после полученного скользящего удара. В этот момент внутри заиграла злость, и я одними лишь губами произнёс условие, которое электризует клинок. Второго касания моего клинка обидчик не выдержал и скорчился на земле. Остались Роулл и тот расторопный ял. Они, судя по их лицам, не поняли, что я сделал, и снова пошли на меня, а я в пылу боя так и потерял мысль, что условие, нацеленное только на одного яла, ещё действует.