Наконец, я, понимая, что меня ждёт тяжёлый сон, провалился в темноту; глаза до этого не смыкались очень долго, да и усилия, с которыми я пытался приблизить нас к острову, не прошли даром. Но, по крайней мере, мне больше не придётся перенапрягаться.
Голова после беспокойной дремы раскалывалась, и я долго не решался вставать, боясь, что любое движение в тот же момент взорвётся болью. Всё тело ныло, плечо и бок, на которые я перевернулся в беспамятстве, затекли, а руки, которыми я после смерти марна несколько часов без остановки копал могилу, налились уже не свинцом, а ещё более тяжёлой ртутью. Сухость во рту казалась теперь всего лишь неприятным дополнением ко всему этому, и я, через силу повернувшись на спину, просто лежал и смотрел на небо, по которому вяло плыли большие рваные куски облаков.
Полежав так немного, я всё-таки отыскал в себе силы встать и идти дальше. Кроме этого у меня всё равно ничего не осталось. Может, рано или поздно я просто заблужусь и полягу где-нибудь?
Медленно я выходил из глубокого безразличия, которое могло ввести меня в полнейшее безумие. После внутри оставалась только скорбь по другу, вытекающая со слезами. Казалось, они медленно вымывают всю серость, восстанавливая потерянные цвета, шум и ощущение ветра, который вновь подарил неприятный холод телу и душе. Наконец, я смог почувствовать жажду и голод. Стал осматриваться по сторонам в поисках каких-нибудь плодов на деревьях. Сначала мне даже показалось, что я что-то вижу, но подводящее зрение открывало мне вместо больших фруктов большие же цветы на некоторых деревьях, когда я подходил ближе.
Вот на дереве похожие на бананы… жёлтые цветы продолговатой формы и тремя лепестками на конце, а на другом — большие шары, похожие на гранаты — тоже бутоны цветов, вроде роз или, скорее, пионов красного цвета. Ко всему, они пахли незабываемо в самом плохом смысле. Весь мой аппетит разом пропал, когда я приблизился и понюхал их, и не возвращался ещё очень долго.
Вокруг с ветки на ветку перелетали и пели самые разные птицы самых разных расцветок. Одни испуганно вспархивали, лишь завидев меня, другие же безразлично провожали своими взглядами. Вдали я даже однажды увидел зайца, но погнавшись за ним, понял, что мне его не догнать. От куда тут взяться силам в ногах? — заточение в тесной клетке и несколько дней впроголодь сделали своё дело. Последний сон, казалось, не только не помог, но сделал всё ещё хуже.
Вскоре осточертевшие мне цветы на деревьях, похожие на плоды разных растений с Земли, перестали интересовать меня, и я пошёл прочь из этого леса. Уверен, продолжись оно дальше, сжёг бы этот его и, наверное, в тот же момент упал бы замертво, утратив последние крупицы силы.
Единственным приятным для меня оказалась роса на траве, которую я пытался черпать ладонями и по капле пить, но это не сильно помогало. Казалось, я так трачу ещё больше сил, чем получаю. Может, где-то поблизости и были реки или ручьи, но как бы я ни присматривался и ни прислушивался, обнаружить их решительно не получалось. Возвращаться и пить морскую воду я по понятным причинам не стал. Одно воспоминание при этой мысли заставило меня на мгновение почувствовать собственную улыбку. Дело в том, что часть посвящения в моряки, о котором мне рассказал один из матросов в плавании, заключалась в том, что жертва должна залпом выпить несколько глотков морской воды. Боюсь, такого испытания мне мой желудок не простит — отправит отраву обратным путём.
Мои кроссовки медленно, но верно начинали расклеиваться после длительного нахождения в солёной воде. Роса с травы, по которой я шёл, оседала на них и всё больше размачивала. Единственное, что ещё достойно держалось на мне — это штаны, в кармане которых, что удивительно, всё ещё лежал свёрточек с крупицами угля. Осматривать его я не стал, но судя по ощущениям, понял, что шарики внутри ничуть не размокли и не рассыпались. Впрочем, по сравнению с ситуацией в целом, это казалось мне на столько незначительным, что аж до смешного. Вот бы мне сейчас знание, куда идти. Оно бы очень помогло.
Так как я очнулся далеко за полуднем, а время перестал считать, начало темнеть. Мне подумалось сначала развести костёр на ночь, или хотя бы сделать себе небольшой лежак из мха, но я решил пройти, на сколько хватит сил и уже на месте что-то решать. Вдруг, наткнусь на какую-нибудь речку или ручей? Это было бы просто великолепно.
***
Неожиданно я таки нашёл кое-что полезное. Не речка и не ручей, но и этому я оказался безмерно рад. Прямо на пути на глаза снова попались какие-то растения с цветами, похожими на гранаты. Сначала я хотел обойти их, но потом решил не отклоняться от северного направления. Носом можно и не дышать в этот момент. К счастью, глаза и в этот раз подвели меня, но уже в обратную сторону. Плоды на деревьях и впрямь оказались большими гранатами. Поняв это, я сразу попытался сорвать один такой, но не тут-то было. Веточка, за которую держался плод, хоть и прогибалась, но ломаться решительно не желала. Ножа при мне, к сожалению, не было, поэтому я решил поискать рядом какие-нибудь прочные палочки. Если уж с ветки мне не получится гранат снять, то попробую его прямо так, на весу вскрыть.
Когда мои руки «обагрились» красным липким соком фрукта и от него же взбухли, будто я снова в воду окунулся, мне, наконец, удалось раскрыть упрямый плод, но получилось это очень неловко, и на землю просыпалась добрая часть зёрен — семечек, покрытых красной прозрачной оболочкой.
Узнав в них «те самые» ягодки граната, я торопливо собрал их в раскрытую ладонь, а когда места новым зёрнам не осталось, и они начинали просыпаться, кинул эту горсть в рот.
Местный гранат ничуть не отличался вкусом от того, что я пробовал в последний раз на Земле. Сладкие зёрна с приятной кислинкой приятно освежали, несмотря на то, что от первой горсти у меня свело скулы.
С остатка плода, который всё ещё висел на ветке, большими каплями падал сок, который я стал ловить ртом, но мне это дело быстро надоело и, вскрыв его окончательно, я выпотрошил фрукт, как только что убитого на охоте зайца. Почему-то мне в голову пришло именно это сравнение.
После того, как вычистил всё съедобное из первого фрукта, я подошёл ко второму и повторил экзекуцию, пусть и более аккуратно, а на третьем экземпляре у меня внезапно сломался инструмент. Красная от сока плодов, палочка, казавшаяся мне довольно прочной, переломилась как раз тогда, когда я попытался раскрыть ей плод, как рычагом. Так и оставив фрукт, изуродованным висеть на ветке, я с сожалением на него глянул и решил, что пока что этого достаточно.
С неба, которое во время моей трапезы незаметно атаковали тучи, посыпало неприятным мелким дождём, но у меня уже начали появляться какие-то силы двигаться дальше. По крайней мере, я больше не боялся заблудиться. Если что, эти гранатовые деревья снова смогу найти и пойти от сюда в другом направлении. Например, на запад.
Конечно, Вадис говорил, что эта вражеская граница, и здесь начинается другое королевство. Враждебное. И всё-таки, чем чёрт не шутит? Вдруг мне удастся договориться с аборигенами? Шансов не много, потому что я очень похож на выходца из Норгдуса, пусть и менее загорелый, чем люди Давуриона. Впрочем, это отличие вскоре могло вообще исчезнуть.
В общем, я решил действовать по обстоятельствам, когда или «если» дойду до какого-нибудь здешнего города или деревни.
Вон, кстати, на ветке впереди что-то повисло. Мне с расстояния так и не удалось понять, что это такое, а когда я подошёл чуть ближе, почувствовал, что нога врезалась в какой-то необычный корень. Мои раздумья прервались неожиданным щелчком — прямо перед лицом поднялась какая-то сеть, и я ощутил толчок из под ног, от чего они согнулись в коленях и врезали мне же по нижней челюсти. К счастью, язык не пострадал, а зубы выдержали.
Первые несколько секунд я барахтался и пытался вырваться, но когда сообразил, что к чему, перестал дёргаться и начал пытаться растянуть «бутон», который схватил меня, сверху. Нет, это оказался не цветок, а именно ловушка, сделанная руками. Без понятия, чьими руками, но ни одно животное не смогло бы её изготовить — только разумные, такие как люди, ялы или марны, с которыми я успел уже познакомиться в Давурионе.
