Вскоре я вышел из леса на небольшой луг, где сытый от ягод, решил залезть на коня и дать небольшой перерыв ногам. Всё-таки с утра прошло не меньше четырёх часов. Лучик решил не вредничать, и я, сначала запрыгнув животом, перевернулся и перекинул ногу, едва не задев кроссовкой шею. Повезло, что он оказался не самым высоким конём, а иначе не запрыгнул бы ещё в стойле, и сейчас, возможно, был бы застрелен, зарезан или, что ещё хуже, заключён.

Ещё через какое-то время снова начался небольшой лесок, правда, в нём встречались какие-то чудные деревья. Такие я не встретил бы в наших Земных лесах, будь то самая глухая тайга или тропические джунгли. А росли здесь странные деревья с рыжей корой, которая чем-то напоминала мягкую губку; деревья с невообразимо гибкими и, кажется, живыми ветками, к которым я не осмелился подходить слишком близко. Они заставляли крону менять свою форму почти без остановки и без ветра. А в самом конце этой странной рощи, будто бы выращенной искусственно, росли на вид обычные деревья с истекающей будто бы люминесцентной смолой. Её, видимо, собирали, о чём говорили стареющие с каждым сантиметром бороздки над самыми свежими порезами. Но не это главное. В воздухе стоял кисловатый запах, будто бы концентрированного уксуса. Из-за этого даже стоять рядом с деревьями мне не хотелось, не то, что руками лезть, хотя исследовательский интерес всё-таки взял верх, и я, на минуту спрыгнув с коня, кинул в смолу горсть земли. Она сначала никакой реакции не показала, но неожиданно зашипела и даже задымилась. Лучик от этого даже недовольно заржал, и я поспешил удалиться от странных деревьев.

Прошло ещё сколько-то времени.

Как однажды сказал классик, смеркалось. Появился прохладный ветер, да и вообще стало как-то зябко, хотя дождя я не ждал — небосклон на поверку оказался до стерильности чистым даже от маленьких облачков.

К счастью, я набрёл на небольшую низменность, похожую на кратер, всего в метр глубиной, где обнаружил небольшое же кострище. Деревья были лишь с другой стороны дороги, но я осмелился сбегать туда и за раз принёс хвороста столько, что хватит на всю ночь. В общем-то, она к моему прибытию почти и наступила.

Сложив новое кострище и подложив под шалашик немного берёзовой коры, я достал обнаруженные недавно каминные длинные спички. Жаль, только, что почти все мне пришлось выкинуть, так как они не просто безнадёжно отсырели, а превратились в кашу, чудом не задевшую несколько сухих соседок.

Лучик, подойдя ближе к костру, сложил ноги и стал греть бок, на котором давеча лежал. Подтянувшись, я смахнул с него грязь и произнёс:

— До чего же мы с тобой грязнули. — Без ответа. — Потерпишь?

А потом я вспомнил, откуда у меня взялись спички. Видимо, в последней попытке разжечь камин, я положил их в эти самые серые джинсы и благополучно забыл про их существование. К ним я нашёл в карманах ещё немного мелочи — рубли, копейки, ничего, на что можно было бы купить что-то стоящее. Сначала думал выбросить их, но потом передумал. Авось, пригодятся?

Снова устроившись на месте, я сгорбился и стал смотреть на огонь, слушая его щёлканье. Одинокие искры, а то и их стайки взлетали в небо, пропадали или улетали вместе с легким ветерком. Трава, которая росла выше, шумела от ветра, и создавалось впечатление, будто кто-то по ней шагает, но каждый раз, оглядываясь, я никого не видел.

Мне как-то получалось угадывать, когда будет наиболее сильный щелчок, и он сразу случался. Языки пламени будто следили за моим взглядом и наклонялись в ту сторону, куда я посмотрю. Дым, несмотря на ветер или тягу, мне в глаза не летел. Вообще, вряд ли я вспомню случай, когда мне им прижигало глаза, как и само чувство, когда он таки попал. Вроде, говорят, неприятно, всё сразу слезится, щиплет, как от лука, но сильнее. А некоторые меня даже проклятым называли, мол, «не садитесь за один костёр с Дюхой, он дымом управляет». Может, и тут моё проклятие работает? Не знаю, почему, но я старался лишний раз взгляд в сторону Лучина не направлять. А то ещё обидится.

Наверное, это продолжалось бы и дальше, так как на три вещи можно смотреть бесконечно, но передо мной, за костром неожиданно возникла фигура. Подняв взгляд, я увидел человека и дёрнулся ни то от страха, ни то от восторга. Он не надел шапки или капюшона, поэтому я так быстро и определил, кто передо мной.

Радости не было предела! Похожая кровь! Но я удержался от того, чтобы прыгнуть на него и расцеловать. Разум сразу взял всё в свои руки, и я теперь просто сидел и, не поднимая головы, следил за каждым его движением. Незнакомец не стал пока подходить, а стоял напротив, пристально глядя на меня старческим почти пустым взглядом с одной единственной искоркой в бледном глазу. Но это никак не соединялось с его молодым лицом, от чего я не мог понять, старик передо мной или тридцатилетний парень.

Лицо его обросло короткой чёрной щетиной, волнистые длинные волосы, видно, ухоженные не были растрёпаны, хотя и висели свободно. Одеждой для него служило серое покрывало на завязках сверху, скрывающее всё тело до самих сапогов из лоскутов кожи.

— Прошу к трапезе, — вежливо предложил я, когда пауза затянулась. — Хотя, откровенно говоря, делиться мне нечем. — Незнакомец вскинул брови, будто бы удивился, но решил-таки подойти.

— Спасибо, — ответил он глубоким сверхъестественным басом и присел.

Глаза я вернул к костру, но теперь, так как мой взгляд изредка зацеплялся за незнакомца, в его сторону шёл весь дым. Так я и не понял, совпадение ли это или нет.

— Тебя как зовут-то? — спросил я неожиданно даже для себя самого.

— Кмилен, — ответил он, не раздумывая. Мне даже показалось, что ударений в слове целых два, а не одно. И как правильно читать такие имена? Через апостроф?

— Андрей, — в такт сказал я, и снова повисла пауза. Она длилась довольно долго, но теперь костёр не манил меня своим видом, и мне становилось скучно. Не с чего начинать разговор. Просто слов подходящих не нашлось. Кидаться к нему с расспросами «Куда я попал?» или «Почему я здесь оказался?». Ну, уж нет! Тем более, в это меня уже кое-как посвятили. Впрочем, что-то сказать хотелось.

— Чего слышно в последнее время? — наконец, спросил я.

— Говорят, Гнису пришёл.

— Да ты что! — удивление я подделал умело, так как с некоторых пор практики хватало. — А что ялы?

— Странно, что ты не знаешь, до них меньше дня пути.

Его говор, хоть и был похож на тот, что я слышал у ялов, но нередко проскакивали неуловимые акценты и ударения, присущие, пожалуй, старшему поколению. От этого казалось, будто передо мной вовсе не молодой человек, а древний старик.

— Ну, пф-ф, я же не к ним бегал. Заблудился тут.

— Ага? — не поверил он. — Далековато от Норгдуса, человек?

— Ну, далеко или нет, но и я тут не просто так. Дело есть, — заговорщически сказал я.

— Добро, — смеясь, сказал он. — Дело у него. Не буду лезть.

— Спасибо, — махнул я рукой.

Несмотря на количество хвороста, которое я наносил, костёр взял и погас, оставив только красные угольки. Даже дым куда-то пропал.

Вздохнув глубоко, я встал с бревна, развернул пальто, накинул его, нагретое и высушенное костром, на плечи и, сказав: «Ладно, бывай», пошёл снова вдоль дороги, слыша за спиной привычный уже топот копыт, а Кми'Лен остался сидеть там и смотреть на вновь разведённый уже им костёр. Не знаю, как он так быстро это сделал и чем, но что-то мне подсказывало, что лучше бы мне держаться от него подальше.

К полуночи я захотел спать, а на улице прописался мерзенький такой холодок. Выбрав относительно сухое место под деревом, я снова натаскал туда мха, улёгся, сверху положил пальто и закрыл глаза.

***

Вот так встреча... Неужели братик снова решил Третий Мир посетить?

— Первый, не вздумай его трогать! — появился тихий, но такой знакомый голос. Он заставлял трепетать само существо, и Первый не мог это скрыть. Впрочем, перед таким существом показывать страх не стыдно.