После чего возложил свою огромную и увесистую лапищу на плечо приятеля со словами:

— И кончай дерзить. Не веди себя столь вызывающе. Ты… ты не забыл взять краски?

Паренёк язвительно улыбнулся. Без волос привычной длины он чувствовал нечто необычное — как по затылку и шее гуляют ветры, и теперь со стороны он мог показался гораздо более молодым, чем был на самом деле. Видимо, в волосах и вправду притаилась магическая сила, и вместе с прядями иноземный гость лишился нескольких прожитых лет.

— Конечно, не забыл, — молодой человек перекинул через плечо лямки от прямоугольного ящика. — Наиболее ценные пигменты со мной, я не мог занести их в эти парильни, они бы там просто отсырели и испортились. Остальные ингредиенты дешевы и распространены повсеместно, их можно купить где угодно за сходную плату. Ты думаешь…

Тем временем Гвальд уже прихватил прочую поклажу и бодрым шагом двинулся вдоль галереи.

— Барадульф, ты правда думаешь, что моё мастерство может пригодиться вашему плану? — растерянно поинтересовался иноземец, когда мужчины выбрались из укрытия галерей и покинули бани.

Они оба замерли в арке тёмного переулка, и Барадульф, которого нынче никто так не называл, окатил своего неучтивого приятеля холодным взором.

— Теперь я — Гвальд. Потрудись запомнить это.

— Да, прости, — прошептал парнишка, пристыженно опуская глаза.

Отчего-то, даже во мраке глухого переулка глаза его сияли, пуще вежд божеств озёр и рек, и Гвальд уже понятия не имел, что с этим делать и как скрыть истинную личность и происхождение своего новоявленного прихвостня.

— Барадульф был капитаном дворцовой стражи. Его отряда больше нет, этой стражи тоже больше нет, он сам остался в прошлом. Возможно даже, что он умер. Теперь я — Гвальд, а Гвальд — тот ещё проныра. Он — человек столь же ловкий и коварный, сколь непредсказуемый и опасный, так что лучше не задерживайся у него на путях. Кстати, Бел-Атар, тебе бы тоже обзавестись другим именем. Твоё никуда не годится. Оно не подходит для Исар-Динн, чересчур причудливо звучит. Выбирай новое.

— Но…

— И, отвечая на твой вопрос, — да, Гвальд считает, что твоё умение художника может послужить нашей затее на славу. Глава считает точно так же. А что касается Барадульфа, этого безмозглого глупца, то он думает, будто тебе вообще здесь не место. Лучше тебе убраться от Исар-Динн и Элисир-Расара как можно дальше.

— Но мне некуда больше пойти, поэтому я и припыл…

— Да. Я знаю, — обречённым, печальным голосом объявил Гвальд как раз тогда, когда путники добрались до рыночных прилавков. — И поэтому: добро пожаловать!

По правую руку от мужчин возвышались стройные ряды торговых палаток, где выставлялись напоказ разнообразные заграничные изыски: будь то жгучие и яркие специи, или душистая корица, или куски просвечивающего ладана, что наполняли небольшие медные горшочки с изящными узорами на стенках, — всё блестело в лучах солнца и имело здесь собственную ценность. Или, скорее, цену.

Где-то с лотков свисали гирлянды из красного перца и пахучего чеснока, где-то сверкали россыпи иных драгоценностей — тут и там лоснились нанизанные на нити бусины янтаря, жемчуга и нефрита. Откуда-то доносился призывный аромат спелых фруктов или сладостное благоухание различных наливок, рядом же стелился дух спиртовых настоек на травах. От других соседей, наоборот, исходил тошнотворный запах, ибо там продавали наилучших, самых свежих и ещё живых морских гадов — столь уродливых тварей, с которыми не сравнятся даже морды уграшей или воплощений утопших, распухшие в воде! Креветки, осьминоги, кальмары… нет, Бел-Атар Касарбин в жизни подобного не видывал, хоть и провёл целых три недели на корабле.

— О, звёздный свет! — воскликнул молодой человек, когда один из лавочников вытащил из бочки какое-то невообразимое морское чудовище в панцире и с кучей лапок.

— Не призывай сюда звёзды, здесь звёзд и так не счесть. Все звёзды отразятся в чёрной воде. Хочешь чем-то восхититься, говори: «о, священные воды и отражённые в них небеса!». Нечто поразило тебя — вспомни Одакиса. А чтобы отвадить лихо, закляни его и миром занебесным, и миром заозёрным. Эй…

Однако стоило Бел-Атару отвести взор от торговцев, как глаза его направились на простирающийся по левую руку порт. По слегка мерцающей серебряной поверхности безмятежных вод Зелёного моря скользили большие корабли и щуплые лодочки, рулящие по гавани, а на северо-западе на линии горизонта повисли два спутника Ассалгота — луны Дион и Цер, сегодня принарядившиеся во всё чистое и белоснежное. Несмотря на то, что ещё даже сумерки не изволили опуститься на город, луны были столь отчётливо видны, что создавалось впечатление, будто сейчас можно детально изучить их рельеф. Серые впадины, перламутровые вершины… Бел-Атар глубоко вздохнул, но тут его из транса вывел грубый голос товарища:

— Эй! Ты слушаешь меня или нет? Не отставай!

— А! Да… да, — растерянно прошептал темноволосый.

Невзирая на все обновки, он до сих пор сильно выбивался из общей массы, и Гвальд боялся, как бы чего не приключилось по пути до ставки.

— Наверное, мне нужно оружие. Как думаешь? Для вашего плана будет полезным иметь при себе меч?

— Для нашего плана меч может статься весьма полезным, — загадочно проворчал провожатый.

Широкими плечами он расчищал дорогу сквозь толпу, спеша как можно скорее покинуть рыночную площадь возле пристани, да и вообще, выбраться из порта — места опасного и неблагонадёжного, кишащего попрошайками, бездомными пьяницами, крысами и продажными женщинами. И, да, — ещё приезжими.

— Только трудно нынче будет раздобыть славное оружие.

— Возможно, мне сгодится скверное? — шутливо предложил Бел-Атар, поправляя волосы левой, ведь они никак не могли улечься. — Всё равно его придётся прятать за плащом.

— От скверного меча — скверный толк. Послушай, друг. Может, тогда не поскупишься и тоже внесёшь лепту? Мне придётся знатно покрутиться, чтобы разжиться для тебя мечом, — последнее слово Гвальд едва вышептал, украдкой прижимаясь к уху товарища.

Зеленоглазый иноземец боязливо возложил руку себе на грудь, туда, где одежды соприкасались с его последним сокровищем — монетой из чистого золота, — высокопробным «дайном», который отчеканили величественные и бессмертные создания далеко на юго-востоке, и родина которого звалась «Предел».

— Ты всё понял правильно.

— Нет, — отрезал Бел-Атар.

Внезапно он вырвался вперёд и перегородил дорогу Гвальду.

— Эта монета проклята. Она — источник страшных бедствий. И я не могу просто так передать её другому, не могу избавиться от неё по собственной воле. Сегодня я даю её тебе — завтра тебя находят на какой-нибудь свалке. Безголовым. А послезавтра монета опять у меня на шее!

— Ха! — может, чужеземный друг его говорил с поразительной серьёзностью и внушал чуток тревоги, однако в подобный вздор Гвальду всё равно верилось с трудом.

— Это правда чистой воды! Разве буду я лгать тебе?

— Ладно, забыли, — замявшись на мгновение, мужчина задумчиво продолжил. — Проклята, говоришь? Значит, ты точно приплыл сюда по божественной милости и небесному провидению. Пойдём.

Плечистый мужчина увёл друга окольной тропой с рыночной площади, и вскоре двое очутились возле мощёной развилки, от которой ответвлялись две надёжные дороги. Одна устремлялась в верхнюю часть города и направлялась в опрятные, благоустроенные кварталы, вторая тоже чуть-чуть поднималась наверх, но затем петляла и спускалась всё ниже и ниже к так называемому «омуту» — трущобам, где проживали не самые обеспеченные и добропорядочные горожане. Каждую дорогу обрамляли парадные арки: Мраморные ворота и Песчаные врата.

— Пройдёшь сквозь Мраморные ворота, и окажется в сердце Исар-Динн, на холме меди, где множество прекрасных высотных зданий, каменных построек, обителей магов и университетов учёных, где куча храмов, тьма харчевен и гостиниц, и миллион борделей, — торжественно объявил Гвальд, указывая направо.