— Очистите клуб и не дайте этим ублюдкам уйти.

— Выполняю, — быстро говорит он. — Я займусь этим, босс.

Я снова бью по рулю, когда он обрывает звонок. Мой пульс учащается настолько, что стук в ушах становится болезненным.

— Шон уже в пути, — говорит Тео, взвешивая каждое слово.

Он знает, что я едва сохраняю самообладание, пока набираю номер Джонни.

— Оставайся на этой гребаной линии! — огрызаюсь я, когда он отвечает. — Шон скоро будет. Как Мия?

— Ее перестало тошнить. Она в порядке, не пострадала.

Я должен быть там с ней. Я должен держать ее. Успокоить ее. Успокоить себя. Вместо этого я объезжаю пробки на Мэйн-стрит, нарушая слишком много законов и желая поскорее проехать несколько миль.

— Эти ублюдки все еще там?

— Да, оба без сознания. — Он понижает голос до шепота. — Один не дышит, Нико.

Моя нога замирает на педали газа.

Не дышит? Черт. Ужасные сценарии наводняют мой мозг, но я отгоняю их.

Мия в безопасности.

Она отбилась от них.

Она в порядке.

Не ранена.

Я поворачиваю налево, потом направо и снова налево, проносясь по улице на скорости, прежде чем нажать на тормоза и остановиться у обочины. Я выхожу из машины за две секунды.

У входа в Q небольшая толпа. Большинство парней истекают кровью, а некоторые пытаются спорить с вышибалами, чтобы попасть внутрь. Половина футбольной команды колледжа наблюдает, как я отпихиваю парней с дороги.

— Очистите этот гребаный клуб, — говорю я начальнику охраны. — Прямо сейчас. Все на выход!

— Мы сделаем это, босс. Максимум десять минут.

Как только я оказываюсь в здании, мои братья бросаются мне на хвост. Каждая секунда тянется, как жевательная резинка. Мне кажется, что я бежал уже несколько часов, когда я открываю дверь туалета и останавливаюсь, разглядывая обстановку.

Один парень лежит на боку посреди комнаты, без сознания. Из большой раны на его черепе сочится кровь. Его рот открыт, глаза закрыты, спина выгнута в неестественной позе.

Второй парень полусидит, полулежит под раковиной, бледный, как призрак. Вокруг его хромого, пурпурного, израненного члена обвязано что-то похожее на обрывок футболки. Его руки и одежда измазаны кровью. Повсюду, включая гребаные стены, еще больше крови. Красные брызги то тут, то там, как будто кто-то размазал краску по белоснежной плитке.

Пол усеян осколками того, что, должно быть, было керамической крышкой от водяного бачка унитаза.

В голове проносятся образы Мии, раскачивающей тяжелую крышку. Как же ей было страшно, как она была накачана адреналином, чтобы сорвать эту штуку?

Я снова прихожу в движение, когда мой взгляд натыкается на тройняшек. Кольт и Конор стоят у кабинки, а Коди присел рядом с Мией, нежно поглаживая ее по спине, и смотрит на меня, его лицо искажено в недоумении. Все трое выглядят такими же испуганными, как и я.

— Подвинься, — говорю я, локтем прокладывая себе путь к ней.

Она лежит на полу, прижавшись плечом к левой стене кабинки, волосы, лицо, шея и платье испачканы кровью. Она похожа на Кэрри. Бледная, заплаканная, вся в красном, напуганная и такая чертовски беспомощная, что мое сердце разрывается на две части.

Я обхватываю ее запястья, в два счета поднимаю ее с плитки и заключаю в свои объятия, прижимая ее хрупкую фигурку к своей груди, одной рукой обхватывая ее бедра, другой — лопатки.

— Я здесь, — говорю я, прижимаясь губами к ее виску, когда она вздрагивает, прижимаясь ко мне так близко, как это физически возможно. — Я держу тебя, детка. Ты в безопасности.

Я испытываю одновременно облегчение от того, что она не вздрагивает от моей близости, и на грани того, чтобы позволить моей ярости взять верх. Она такая холодная, вся дрожит.

Сцепив пальцы на моем затылке, она утыкается лицом мне в подбородок.

— Я в порядке, — шепчет она, казалось, через несколько секунд готова разрыдаться, но изо всех сил старается не плакать. — Мне не больно. Это не моя кровь.

— Я знаю. Ты в порядке. — Я оборачиваюсь и смотрю на Логана и Тео, стоящих в дверном проеме. — Пойдемте, вы мне нужны.

Я выношу Мию из туалета, ее слезы стекают по моей коже на футболку. Но она не издает ни звука. Мне неприятно, что она так уязвима, но мне также нравится, что она доверяет мне настолько, что не притворяется и не скрывает своих чувств.

— Шшш… — я тихонько посапываю и сползаю на пол, снова прижимаясь к ней. — Шшш, детка, ты в безопасности. Я здесь. Я забочусь о тебе, помнишь? Я никому не позволю тебя обидеть.

Она сильнее прижимается лицом к моей шее, вдыхая короткие, неровные вдохи.

— Я в порядке, — снова произносит она.

Я достаю ключи от машины и бросаю их Логану.

— В багажнике лежит толстовка, а в бардачке — упаковка детских салфеток. Прихвати их для меня.

Единственный кивок и едва слышное «да, конечно» — это все, что я получаю, прежде чем он убегает.

Мия неподвижна, молча захлебываясь слезами. Все, что я могу сделать, — это шептать ей на ухо и гладить ее по спине, пока она переваривает все, что произошло.

Не проходит и двух минут, как приезжает Шон, а за ним четверо полицейских и Логан.

— Она уже что-нибудь сказала? — спрашивает Шон.

— Пока нет. Сначала разберитесь с этими ублюдками. Можешь допросить Мию дома.

Он качает головой, слишком умный, чтобы спорить, пока я так близок к тому, чтобы превратиться в чертова Халка. Внешне я спокоен. Я — все, что нужно Мие: спокойный, сосредоточенный, решительный.

Все, что происходит внутри, — совершенно другое дело.

Я беру у Логана толстовку и натягиваю ее на голову Мии, не заботясь о рукавах. Я натягиваю ткань, пока она не закрывает ее попу, а затем прижимаю ее к себе, заключая в объятия.

Она молчит, а я не давлю. Пока нет. Сначала ей нужно успокоиться. Она слишком жесткая. Ее мышцы не поддаются. Это чертовски неестественно, потому что рядом со мной она всегда как тесто: подстраивается под мой ритм, подчиняется моему господству. Сейчас же она оцепенела. Отстранена.

Пока я вытираю кровь с лица Мии, мои братья отходят на несколько шагов, когда прибывают новые полицейские.

Это нелегко. Убирать засохшую кровь с ее кожи с помощью влажных салфеток — все равно что вытирать красное вино с ковра бумажными полотенцами. Я не добиваюсь особых успехов, но она успокаивается, чем дольше я этим занимаюсь, поэтому я не останавливаюсь.

— Ты чертовски храбрая, — шепчу я, обхватив ее одной рукой. — Хочешь что-нибудь выпить?

Она тихо кивает, и Коди уходит, прежде чем я успеваю попросить кого-нибудь принести бутылку воды из бара.

Шон выходит из туалета, на мгновение подносит телефон к уху, а затем убирает его, почесывая затылок. Судя по его виду, он еще не видел ничего подобного.

— Мия нуждается в медицинской помощи?

— Нет, — шепчет она. — Мне не больно.

Он оглядывает ее, словно убеждаясь, что она не лжет.

— Хорошо, отвези ее домой, Нико. Приведи ее в порядок, а показания мы возьмем позже. Мне понадобятся и ваши показания, — говорит он тройняшкам.

— Мы сделаем это у меня дома, — говорю я, прежде чем Шон оттаскивает Джонни в сторону.

Мия крепче вцепилась в мою рубашку, на ее лице появилась паника, когда я попытался поднять нас с пола.

— Мы идем домой. Я не отпущу тебя, детка.

Но хочу.

Я хочу передать ее Коди и отомстить двум бессознательным ублюдкам за стеной. Я готов рискнуть задержанием, если это означает наказание тех, кто обидел мою девочку, но, сколько бы боли я ни причинил, это не поможет Мие.

Она еще глубже погрузится в свой страх.

На свете есть женщины, которые осудят ее за отсутствие самостоятельности. Они будут тыкать в нее пальцами, пытаться ожесточить ее и учить, что такое феминизм.

Но дело в том, что… Мия прекрасно может позаботиться о себе сама, если у нее нет выбора. Она почти вырастила себя сама, пеняя на отсутствие интереса у матери, карьеру Джимми и любовь Айши к парням и вечеринкам.