Жаль только, что он не знает, как мне быть с каждой мелочью в любое время суток. Мне следовало бы нанять профессионала, чтобы он выяснил причину сбоя, но я позволил себе отвлечься, чтобы прикрутить голову на место.

Каламбур.

Мы останавливаемся у бара, заказываем пиво, готовые пропустить по паре глотков, прежде чем отправиться в клуб. Я нахожусь на охоте, оглядывая зал в поисках идеальной женщины, которую можно было бы забрать домой сегодня вечером. Вместо точеной брюнетки я замечаю блондинку, которую слишком хорошо знаю.

— Я параноик или… — говорит Айша, с забавным оттенком в голосе, когда она останавливается перед нами. — …ты преследуешь меня, Тоби? — она ухмыляется, их странное, флиртующее перетягивание каната вот-вот начнется — снова. У Тоби и Айши все было хорошо в прошлом году, когда они провели две недели, путешествуя по Мексике. Все шло хорошо, пока он не отпустил ее, когда они вернулись домой. Он никогда бы не признался в этом вслух, но ему стало страшно. Мы дружим уже много лет. Я знаю, что он думает. Он влюбился слишком быстро, поэтому бросил ее.

— Тебе бы это понравилось, правда? — размышляет Тоби, сжимая запястье Айши, чтобы притянуть ее ближе. — Я читаю твои книги, малышка. Я знаю, что тебе нравится.

Я отмалчиваюсь.

У Айши есть неоспоримая способность выводить меня из себя одним своим присутствием. Я не знаю, что в ней такого. Она может быть немного показной, но в целом она хорошая женщина, и все же моя кровь закипает, когда она рядом.

До того, как она связалась с Тоби, она пробовала это сделать со мной. Я отшил ее, и она решила, что мы должны быть друзьями. Видимо, я был первым парнем, который сказал ей «нет», и она восприняла это как отличную основу для дружбы.

С тех пор она действует мне на нервы.

Большинство людей чувствуют себя рядом со мной некомфортно. У меня есть узкий круг друзей, которые знают, что в моем присутствии нет причин держать себя в узде, но все остальные всегда настороже. Некоторые откровенно боятся.

Но только не Айша. Она находит мое раздражение слишком забавным, и теперь, когда она снова танцует с Тоби туда-сюда, я вижу ее чаще, чем хотелось бы.

Я обвожу бар долгим, тяжелым взглядом, сканируя многих женщин и ожидая, пока в моей голове что-то не щелкнет.

Так и происходит. Громче, чем выстрел из пистолета.

Я снова оглядываюсь, проверяя, не обманывают ли меня глаза.

Черт.

Я сжимаю шею, и все мое тело наполняется пылающим жаром. Выдохнув воздух через нос, я смотрю на потолок и бормочу ругательства, пока словарь грязных слов не иссякнет.

Она здесь.

Она, черт возьми, здесь.

Она стоит в двадцати футах от меня на носочках, несмотря на каблуки. Вот какая она крошечная. Даже на каблуках она без проблем поместилась бы под моей рукой. Детское голубое платье на ней на дюйм ниже колена, расклешенное от талии вниз. Ее светлые волосы заплетены в две косы, свисающие спереди до талии.

Бармен протягивает ей бокал с вином, и она оборачивается, ее изумрудные зеленые глаза сфокусированы на одном из столиков. Она совсем не похожа на ту, к которой я привык. Странно, но она освежает, когда вокруг нее витает аура доброты. Я никогда не замечал таких девушек, как Мия, но она привлекла мое внимание игрой на фортепиано, и после этого на нее невозможно было не обратить внимания.

Я на автопилоте отхожу от бара, следуя по ее следам. Аромат календулы тянется за ней, как невидимый след, ведущий к сокровищам. Я ловлю ее запястье, прежде чем она подходит к тому столику, к которому направляется. Прикосновение ее кожи посылает в мой организм порцию эндорфинов, но этого недостаточно, чтобы унять мой вспыхнувший нрав.

— Какого черта ты здесь делаешь, Мия?

Тройняшки в Вегасе, и от одной мысли о том, что за ней не присмотрят, у меня по коже бегут мурашки. По Ньюпорт-Бич бродит слишком много захудалых придурков, чтобы такая девушка, как Мия, выходила на улицу без телохранителя.

— Почему ты кричишь на меня? — она смотрит на мою руку, держащую ее запястье. Ее глаза сужаются, и в них всплывают навыки самообороны, которым ее научили мои братья. Она смотрит на мое горло, затем быстро проверяет положение моих ног.

Она боится. Она снова вздрогнула, когда я дотронулся до нее.

Как, черт возьми, я должен с ней обращаться, если она такая пугливая? Мне хочется обнять ее, прижать к груди и держать, пока она не успокоится, но это, скорее всего, произведет обратный эффект.

Она совсем маленькая, но сломала Брэндону нос, и я думаю, что она может причинить вред и мне. Объяснить Коди, почему его девочка решила меня завалить, будет проблематично, поэтому я убираю ее руку и делаю полшага назад. Я сжимаю кулаки, сдерживая буйство своих эмоций.

Это не помогает.

Мой пульс снова взлетает до небес, а в ушах зашумело, когда я заметил исчезающие желто-зеленые синяки, усеявшие руки Мии.

Обе руки.

На верхней, нижней частях, запястьях… десятки синяков, большинство размером с серебряный доллар, некоторые больше, некоторые меньше.

Я снова хватаю ее и притягиваю ближе, чтобы нежно провести подушечкой большого пальца по следам.

— Кто, мать твою, сделал это с тобой?

Она не отвечает, просто смотрит на меня пустыми глазами, словно не слышала моих слов или не знает, что ответить.

Мне хочется схватить ее за плечи и вытрясти из нее слова. Ярость бурлит в моих венах, пульсирует в висках, но я стискиваю зубы, сменяя гнев на напускное спокойствие.

— Мия, кто это сделал? Мне нужно имя. Немедленно.

— Это не… — не отмахивайся от меня. Кто это сделал?

Она корчится, ее щеки багровеют, когда она пытается освободить руку, тихо вздрагивает и наклоняет голову назад, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Эм… это был ты.

Три слова. Всего три маленьких слова, но их значение бьет как молния.

— Я? — я отпускаю ее, оступившись на целый шаг назад. Смятение побеждает ярость, все еще бурлящую в глубине моего сознания. — Что? Я никогда не причинял тебе вреда. Я никогда, черт возьми, не трогал тебя, Мия.

Не так.

— Нет, трогал. Ты схватил меня в Рейве. — Она показывает на четыре синяка вокруг своей верхней части руки, отчего у меня сводит живот. — И ты держал меня, когда учил меня самообороне. — Она прикасается к синякам на нижних частях рук и запястьях.

— Черт… — я с трудом сглатываю комок в горле, когда загибаю пальцы под ее подбородком. — Прости. Я не знал, что так сильно тебя обхватил. — Я помню, что считал свою хватку крепкой, но не настолько.

— Все в порядке. — Она улыбается мне, притворяясь, что это не так. Но это не помогает ослабить цепь, намотанную на мою грудь. — Правда, все хорошо. У меня…

— Это не нормально. — Это далеко не так нормально, как может показаться. — Почему ты не сказала мне, что я держу тебя слишком сильно? Ты должна была что-то сказать.

— Все в порядке. — Она подходит ближе и кладет свою маленькую руку мне на бицепс. От ее ладони исходит тепло, и мое сердцебиение замедляется. — Пожалуйста, не делай из мухи слона. У меня БФВ. Я легко набиваю синяки.

— БФВ?

— Болезнь фон Виллебранда. Моя кровь не сворачивается должным образом. Поэтому у меня бывают обильное кровотечение и синяки от любого касания. — Она нежно проводит кончиками пальцев вверх, потом вниз, пытаясь успокоить меня. — Я в порядке. Это не больно, если ты об этом думаешь. Я крепче, чем кажусь, Нико.

Я делаю успокаивающий вдох через нос, но это не помогает. Я никогда не причинял вреда женщинам. Даже Кайе, когда она метнула в меня кухонный нож, промахнувшись мимо моей головы на несколько дюймов.

А Мия крошечная, нежная, чертовски хрупкая. У меня внутри все завязалось в узел, и пройдет несколько дней, прежде чем напряжение ослабнет.

Нарушение свертываемости крови объясняет, почему она насквозь пропитала марлю, прежде чем мы покинули тату-салон.

— Тебе не стоит делать татуировки, верно?

Она кивает, ее щеки розовеют.

— Не совсем, но у меня только вторая стадия заболевания, так что не все так плохо. Я принимаю необходимые меры предосторожности. Все мои татуировки маленькие, и у меня никогда не было проблем.