— Черт, что сказал Брэндон? — Коди приседает рядом со мной, откручивая полоскание для рта. — Вот так, Жучок. Дыши.

Я глубоко вдыхаю, крепко прижимая тыльную сторону ладони к губам.

— Его раздражает его нос.

— Да, я так и понял, — бормочет он, нежно поглаживая меня по спине. — Пойдем, я отвезу тебя домой.

Еще три раза вдохнув, я убираю бутылку обратно в сумку.

Когда Коди поднимает меня на ноги, первым человеком, которого я вижу, оказывается Блэр — самопровозглашенная девушка Брэндона. Должно быть, она увидела, как он вторгся в мое личное пространство, и ее ревность проявилась, предвещая неприятности. Она молча стоит в тридцати футах от меня и смотрит на меня так, будто представляет, как вырывает один за другим волоски из моего черепа.

Коди обнимает меня за плечи, но этот защитный жест ничуть не смущает Блэр. Она направляется к нам на шпильках, фальшиво улыбаясь, а в ее светло-карих глазах появляется жесткий блеск.

— Тебе хочется умереть, сучка? — она нагнетает драматизм, выплескивая содержимое своей чашки с кофе на вынос мне в лицо. — Упс, — щебечет она, радуясь, когда карамельный латте стекает с моих ресниц, по подбородку и на переднюю часть моего трикотажного платья. — Я, наверное, споткнулась.

— Какого черта! — буркнул Коди, угрожающе шагнув вперед. — Ты что, совсем охренела?!

Единственный плюс в том, что кофе был не настолько горячим, чтобы обжечься. Я снова на грани рвоты, когда слышу смех друзей Блэр, а вдалеке Брэндон откидывает голову назад, гогоча, как обезумевшая гиена.

Я прожила пятнадцать лет такого отношения. Казалось бы, я уже привыкла к этому, но стыд не уменьшается со временем. И чем старше я становлюсь, тем более унизительно, потому что это подростковое. Это не должно происходить в колледже.

Я очень надеялся, что это не так. Мы же взрослые люди, черт возьми!

Жаль, что не все это поняли.

— Убирайся отсюда, Блэр, или, клянусь, я…

— Что? — она облизнула губы и на секунду оглядела его, задержавшись взглядом на широкой мускулистой груди. — Ты просто болтун, — добавляет она, а затем ее хвост хлещет Коди по лицу, когда она уходит с триумфальной улыбкой, высоко подняв голову и глядя на зеленый «Мерседес», припаркованный там, где ему не положено.

Машинам нет доступа во двор, но как Блэр не получила напоминание о взрослении, так и Нико не получил напоминание о запрете.

Сомневаюсь, что он понимает смысл этой фразы.

Он стоит у своей спортивной машины вместе с Конором и Кольтом, а очки Wayfarers сдвинуты на переносицу.

Я снова на горячем месте. Он управляет мной. Поглощенная тягой, проносящейся между нами. На этот раз мята мне не поможет. Неприятно, когда над тобой смеется половина учеников, но знать, что Нико стал свидетелем этой подростковой драмы, — это уже слишком для моей бесхребетной сущности.

Тугая боль сжимает мой живот, когда я поворачиваюсь на пятках и уверенным шагом поднимаюсь по бетонным ступеням.

Оказавшись внутри, я бегу к ближайшей уборной и с грохотом захлопываю дверь. Я врываюсь в первую же кабинку, в последний момент прижимаясь к унитазу.

Сегодняшний завтрак, обед и две чашки кофе снова появляются на свет. Глаза слезятся. Горькая желчь обжигает горло. Холодный пот покрывает мою спину, пока я отхаркиваюсь, задыхаюсь и трясусь, выбрасывая волну за волной частично переваренной пищи.

Вот почему у меня в сумке всегда есть ополаскиватель для рта — чтобы свести случаи рвоты к минимуму. Они начались в средней школе, когда Блэр украла мою одежду, пока я принимала душ после урока физкультуры, прямо перед обеденным перерывом, во время которого футбольная команда проводила экстренное собрание перед игрой на выпускной.

Пока учитель не пришел мне на помощь, я сидела на полу, прикрывая руками и ногами как можно больше плоти, а мальчишки орали, бросая в меня чашки с холодной водой, чтобы я вздрогнула и случайно обрызгала их.

С тех пор я ни разу не принимала душ в школе.

Как только желудок опустел, я прислонилась к двери кабинки, вдыхая через рот и выдыхая через нос. Я не удивляюсь, когда дверь снова открывается. Тяжелые шаги гулко разносятся по помещению, походка легко узнаваема.

— Ты в порядке, Мия? — Коди останавливается возле кабинки, его ботинки выглядывают из-под двери.

— Да. Все по-старому, все по-старому. — Я выдавливаю из себя жалкий смешок, морщась от мерзкого привкуса рвоты на языке.

Все еще держа в руках ополаскиватель для рта, я поднимаюсь с земли и выхожу из кабинки, чтобы прополоскать рот.

— Ты собираешься рассказать мне, что на самом деле сказал Брэндон?

— Ничего нового. — Я сплевываю зеленую жидкость в раковину. — Он хочет, чтобы я была в его постели, как и всегда.

— Я бы хотел, чтобы он отстал, — вздыхает он, массируя виски.

— Он недоволен тем, что пропускает вечеринки. — Я достаю из сумки зубную щетку и дважды чищу зубы, прежде чем мы выходим из здания. За последние десять минут двор очистился. Остались только я, тройняшки и Нико.

Он все так же непринужденно опирается на капот своей машины, очки Wayfarers теперь покоятся на его макушке. Он медленно, шаг за шагом, окидывает меня взглядом, и от его пристального взгляда у меня горят щеки.

Я была рядом с ним несколько раз, но не могу забыть его мужскую энергию: весь тестостерон, угроза и секс.

— Я отвезу Мию домой и встречу тебя в автосалоне через час, — говорит Коди, но молчаливое, проницательное внимание Нико остается на мне.

— Ты иди, — говорю я, ковыряя ногти. — Я иду за покупками.

Коди хмурится, обхватывая меня за плечи.

Мне не стоило соглашаться быть его «плюс один» на благотворительном балу. Мы с тройняшками как семья. Мы физически близки. Мы обнимаемся. Кольт почти все обеденные перерывы спит, положив голову мне на колени, а Конор усаживает меня к себе, когда мы делим коробку мороженого. Это чисто платонические отношения, но Коди… что-то изменилось в последнее время. Он целует мою голову, держит меня за руку и прикасается ко мне чаще, чем его братья.

— Ты не в том состоянии, чтобы ходить по магазинам. Тебе нужно принять душ, Мия. Я отвезу тебя домой.

— О… — я смотрю на коричневые пятна на своем платье, прижимая влажную ткань. — Я забыла об этом. По крайней мере, я хорошо пахну.

Тройняшки хихикают, качая головами, но Нико это не забавляет. Я думала, что мы уже прошли через все эти взгляды. Но даже ледяной взгляд его темных, почти черных радужек разжигает мою жгучую боль.

В детстве я смотрела слишком много сказок и мечтала о своем идеальном мужчине еще в подростковом возрасте.

Настоящем джентльмене.

Высоком.

Красивом, с прекрасным чувством юмора.

Умном.

Вежливом.

Нико до этого очень далеко. Половину времени я даже не чувствую себя комфортно рядом с ним. Он редко улыбается, и в его голосе всегда слышны раздраженные нотки.

Я уже влюблялась в нескольких парней. За последний год у меня была дюжина свиданий, но меня никогда не привлекал никто так, как он. Ни один мужчина, встретившийся на моем пути, не пробудил во мне желания отдаться душой и телом… до него.

Просто мне повезло, что ему не нравятся студентки и блондинки.

— Почему Блэр пролила на тебя кофе? — спрашивает он. От его резкого тона у меня сводит живот.

Я не понимаю его.

В девяносто девяти процентах случаев он представляет собой калейдоскоп безжалостности, грубости и высокомерия, но когда мы сидели в его гостиной, он казался непринужденным. Мне показалось, что я прорвалась сквозь его жесткую внешность. В смысле, он улыбнулся. Наверное, это грустно, что заставить его улыбнуться было главным событием моего дня, но это было так.

— Она влюблена в Брэндона, — объясняю я, задирая подол платья. Может, мне стоит выжать кофе… — он подошел ко мне слишком близко.

— Значит, Брэндон влюблен в тебя?

Кольт насмехается, почесывая подбородок.

— Брэндон влюблен только в себя. Он хочет видеть Мию в своей постели, и его расстраивает, что она не хочет быть там.