– Этьен? – я узнал его по печати. Не той, что оставил я, а той, что сделал Реми.

– Дружище... так вот где ты, – пробормотал я, ощущая странную смесь грусти и тепла.

Видя его мумию, не мог сдержать эмоции. Слёзы не появились, но было искренне тяжело. Возникло странное, но сильное желание похоронить его с честью.

– У тебя есть покрывало? – глупо спросил я у Айгуль, хотя и так знал ответ. Мы недавно на нём сидели.

Она не стала задавать лишних вопросов, просто достала покрывало и сунула мне в руки.

– Держи, – коротко сказала она.

Я аккуратно переложил тело на покрывало и бережно закрыл его. Всё это время чувствовал, что совершаю правильный поступок.

– Что ты делаешь? Оно ценное? – недоумённо спросила Дая, наблюдая за мной.

Её слова заставили меня усмехнуться. Видимо, она подумала, что если я что-то беру, то обязательно ради какой-то выгоды.

– Нет, – сказал я спокойно. – Это просто высохшее тело. Оставь его в покое.

– Я просто спросила, – буркнула она в ответ.

Я мягко протянул тело Айгуль. Оно было таким лёгким и крошечным.

– Понеси его, прошу. Я отплачу тебе.

– Не нужно, – ответила она. – Я сделаю это.

– Спасибо.

Я не мог оставить Этьена здесь. Он был единственным из всех трупов, среди сотен и тысяч мертвецов этой больницы, кто вызывал во мне чувство глубокой несправедливости.

И мне хотелось остаться человеком, несмотря на весь этот ужас.

Топ.

Послышался топот. Слабый, неаккуратный, будто шаги были робкими. Сначала даже показалось, что это могли быть Айгуль или Дая, но они стояли неподвижно.

Может, всё-таки почудилось?

Вряд ли. В такие моменты нужно прислушиваться к внутреннему голосу. Если он говорит, что это кто-то чужой, кто прячется во тьме, значит, так оно и есть.

– Держитесь за меня, – шепнула я, взяв лампу.

И начал водить ею вокруг, пытаясь найти источник звука. Шаги должны были быть совсем рядом. Но где?

Лампа освещала пространство, я ходила туда-сюда, расширяя круг обзора.

Топ.

Ещё одно неосторожное движение. Как будто кто-то пытался ускользнуть.

Но кто здесь может быть? Воображение рисовало образы: может, это ранний демон или ангел? Может, кто-то из них всё же выжил? Но зачем им убегать от нас?

Вскоре мы наткнулись на шкаф.

Большой, деревянный, коричневый, он лежал на боку, а две его дверцы были плотно закрыты. Едва слышный звук доносился изнутри.

Тух. Тух.

Будто кто-то там спрятался.

– Оно там, – прошептал Дая мне на ухо.

Девушки уже были наготове. Они не ожидали ничего сверхъестественного, каждая думала: «Там определённо крыса».

И я был с ними согласен – какой монстр будет убегать и прятаться в шкафу?

Медленно подошёл, осторожно ступая сначала на пятку, потом на носок, чтобы звуки шагов оставались тихими. Чтобы крыса не заметила моего приближения.

Я подошёл вплотную, взялся за ручку. Повернулся к Айгуль и Дае, у которых на лицах читалась напряжённость, и кивнул им, давая понять: «Открываю».

Я действительно открыл.

Тудух.

Из шкафа вывалилось существо, как мешок с картошкой, ударилось о пол и замерло, глядя на меня. То ли человек, то ли гоблин. Маленький, около метра – может, метр двадцать, метр тридцать.

Оно было неживое – это сразу бросалось в глаза. Серая кожа, гной вокруг глаз. Очки с поблёкшими стёклами, седые кудрявые волосы.

Что бы кто ни говорил, но это существо до боли напоминало одного человека – того самого, главного виновника всего происходящего.

– Франсуа? Это ты? – спросил я.

Он не ответил, только издал противный крик.

– Люди?! Не убивайте меня, прошу! – завопил он, закрывая голову руками. Существо было напугано, сломлено.

Я смотрел на него, размышляя, а Дая уже была готова в любой момент срубить ему голову.

Франсуа совсем не был похож на того, кем был при жизни. Когда-то властный, уверенный в себе, деспотичный. Теперь перед нами лежал гоблин, молящий о пощаде.

– Никто тебя не тронет, если ответишь на вопросы.

– Правда? – его руки дрогнули, и в глазах мелькнула неподдельная радость, будто у него появился шанс выжить.

Глаза были слишком большими, и он внимательно оглядывал каждого из нас, словно надеясь увидеть кого-то знакомого.

– Спрашивайте, – сказал он. – Но я мало что знаю…

– Ничего страшного. Хотя бы помнишь своё имя?

– Да, – сразу же ответил он, гордо добавив: – Франсуа Мишель Легран! Главный врач этой больницы.

Он развёл руками. Вокруг него была только тьма и разруха. Или он видел что-то другое?

Пока не ясно, нужно больше информации.

Я понизил голос и обратился к девушкам:

– А вы пока учитесь разговаривать с жителями этого мира. Думаю, вам это пригодится.

– Я знаю тебя, – сказал я как можно дружелюбнее. – Ты можешь рассказать, что ты тут делаешь?

Мне было любопытно: почему этот чёртов старик не горит в аду, а спокойно находится здесь? Разве все здесь не должны быть мертвы?

Даже если он в форме нежити, это никак не соответствовало тому, что обычно подразумевают под «смертью».

– Я тут живу, – ответил он.

Ответ был расплывчатым, и я не сразу понял, что он имел в виду.

– Где? – снова спросил, а потом понял и указал на шкаф. – В шкафу?

– Да…

Ничего не предвещало беды. Разговор шёл гладко. Я задавал простые вопросы о его быте, и он отвечал.

И тут его голос вдруг изменился, стал злее и грубее:

– Не говори ему ничего. Ты что, слепой? Они пришли убить тебя.

Я остолбенел. Он что, разговаривает сам с собой?

Это стало очевидно, когда тот же голос, только с нотками унижения, ответил:

– Они сказали, что не убьют, если я отвечу на вопросы.

– Не верь им! Они тебя обманывают.

Слушать его было странно, но я решил прервать этот диалог.

– Всё верно, – сказал я. – Нам твоя смерть ни к чему. Нас интересует только правда.

Хотя это было ложью. Мне очень хотелось его убить, но я понимал, что спешить с этим не стоит. Помните: всегда можно убить, а вот добыть информацию будет гораздо сложнее.

– Нет, я тебе не верю! Мы ничего тебе не скажем, – грубый голос вновь заговорил, теперь без страха.

Существо поднялось, оскалило зубы и устремило взгляд на Айгуль. Инстинктивно я понял: он собирается наброситься на неё. Взгляд его пронзал её шею, как хищник, готовящийся к нападению.

Какой гад. Я сжал кулак и ударил его по лицу, задевая челюсть и разбивая ему лицо. Он был слаб. Снова упал на пол, ударившись головой.

Он замер, как мёртвая рыба. И я тоже застыл, ошеломлённый.

…

Чёрт… Неужели я убил его так легко?

Франсуа, этот мелкий шкет, лежал на полу. Я держал лампу, освещая вокруг нас пространство в два-три метра, куда не проникала тьма.

И что теперь делать?

Этот шкет валяется, а Айгуль вдруг говорит то, чего я совсем не ожидал:

– Мне кажется, ты убил его...

– Нет, – попытался оправдаться, – тогда бы дали опыт.

Сколько вообще дают за такую крысу? Пять опыта? Может, десять?

– Вставай давай, – пнул его в бок. – Хватит притворяться мёртвым.

Но даже после удара он не шевельнулся.

Что ж, если он играет в эту игру, то я могу сыграть тоже.

Бах.

Ударил его ещё раз носком ботинка, сильнее, чтобы уж точно было больно. Если, конечно, эта тварь вообще чувствует боль – в чём я не был уверен.

– Ай-яй-яй... Спасите, убивают! – закричал Франсуа, и тут же рванул было убегать, пытаясь скрыться то ли в темноте, то ли снова в своём «домике».

Но ему это не удалось. Моя рука быстро сжала его тонкое горло.

– Не хорошо так, – сказал я, прищурившись. – Мы же договорились. А знаешь, что делают с теми, кто не держит слово?

Это был риторический вопрос. Я просто хотел припугнуть его, заставить Франсуа рассказать всё, что он знает. Но вместо этого он начал визжать ещё громче.