— Это в некотором роде перечеркнуло бы цель всего этого упражнения.

Её взгляд становится серьезным.

— Мы не можем позволить этому перерасти в скандал, Оливер.

Я знаю, что она права, хотя мне и хочется сотворить с ней скандальные вещи. Я хочу выставить напоказ тот факт, что она со мной, я не знаю, как я буду сдерживаться, чтобы не поцеловать её всякий раз, когда она будет рядом со мной, но, возможно, с этим придется подождать, пока не утихнет ажиотаж вокруг меня в СМИ.

— У нас всё получится, — обещаю я ей.

Она выглядит такой чертовски обнадеженной, когда выпускает меня из своей комнаты и улыбается мне в последний раз, затем закрывает за мной дверь. Она верит, что я всё сделаю правильно, а это очень много значит. Поэтому я клянусь себе прямо здесь и тогда, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить Элли от этого сурового мира. Она не знает, как это может разрушать людей, и я намерен продолжать в том же духе.

ГЛАВА 24

Элли

Я понятия не имею, чем мы с Оливером занимаемся, но я не могу заставить себя остановиться. Он так же увлечен мной, как и своей карьерой, и я должна сказать, что связь со спортсменом имеет свои преимущества. Каждый раз, когда мы встречаемся, он пристально смотрит на меня, и его единственная цель, кажется, состоит в том, чтобы заставить меня кончить как можно быстрее и сильнее, даже если мы еще не перешли последнюю черту — переспать.

В день отборочного турнира в Стамбуле он пишет мне смс, приглашая пообедать с ним в моём офисе. Он приносит из кафетерия две тарелки с едой, ставит их на мой стол и запирает за собой дверь. Через несколько секунд я в его объятиях, и он целует меня так, словно скучал по мне с тех пор, как мы были вместе в последний раз. Я стараюсь не слишком много думать об этом — и это несложно, особенно когда он усаживает меня на мой рабочий стул, становится на колени у меня между ног и ласкает мою киску до тех пор, пока мне не приходится заглушать свои крики рукой. К тому времени, как подчиненные Беллы возвращаются с обеда, мы сидим по разные стороны моего стола и едим курицу с овощами, как самые невинные коллеги, которыми мы и являемся.

Оливер занял поул — позицию в квалификации, затем выиграл Гран — при Турции с таким прекрасным результатом, что даже Лиам больше не может жаловаться, что я отвлекаю его. Когда я обнимаю Оливера после гонки и целую его в шлем, он отрывает меня от земли и кружит, его потное тело излучает тепло. На афтепати, пока технические команды собирают машины и всё снаряжение, мы ускользаем в пустой офис и заставляем друг друга кончить, руки возятся с одеждой, зубы стукаются при поцелуе, подпитываясь остаточным адреналином от гонки.

Но даже те, кто не знал после гала — приёма, что мы встречаемся, узнают об этом достаточно скоро. Белла организует публикацию фотографий с нашего свидания дружественным журналистом. Наши фотографии наводняют социальные сети, и я благодарна, что эти откровенные снимки делала Эви — мы хорошо смотримся вместе, по — настоящему влюбленные, по крайней мере, на фотографиях с нашей небольшой прогулки по городу.

Я стараюсь не читать комментарии под этими постами и статьями, но это сложно. Мне приходится отключить комментарии во всех своих социальных сетях, потому что поздравлений намного больше, чем троллей, называющих меня уродиной, а суперфаны Оливера в ярости из — за того, что он предпочел меня, какого — то ничтожества, им. Команда Беллы занята обработкой всевозможных поступающих сообщений, включая несколько угроз расправой.

— Хорошо, что ты предупредила меня заранее, — говорит Кара, когда я наконец решаюсь позвонить ей. — Или я бы подумала, что тебя похитили.

— Спасибо за вотум доверия, — язвлю я, складывая пижаму и убирая её в чемодан.

Вчера, перед гонкой, я собрала почти все вещи, чтобы быть готовой к раннему вылету в Мельбурн, в понедельник. Не могу поверить, что вот — вот ступлю на другой континент.

— Девочка, я не говорила, что проблема в тебе, — растягивает слова Кара. — Не могу поверить, что ты запала на какого — то качка. Раньше они не были в твоём вкусе.

Как спортивный журналист, Кара имеет пресыщенный взгляд на профессиональный спорт. Она видела слишком много подобного, чтобы хорошо думать о ком — то, кому платят миллионы за то, что он ездит по кругу, как она выразилась.

— Оливер не просто спортсмен, — я застегиваю сумку с туалетными принадлежностями и бросаю её поверх пижамы, затем хватаю со стены зарядное устройство для телефона. — Он действительно хороший парень. Он бы тебе понравился. Он очень сосредоточен на своей работе, не пьет и хорошо относится к своей команде.

— Ладно, но Элли…

Она колеблется, и я внезапно понимаю, в чем дело. Почему она позвонила мне с другого конца света в такой час — в Саванне почти полночь, а она ранняя пташка.

— Это фото ненастоящее, — говорю я ей. — Он не ходил в стрип — клуб в Дубае.

Её молчание говорит мне, что она думает по этому поводу.

— Кара, — я сажусь на кровать рядом со своим открытым чемоданом. — Я не могу рассказать тебе всего, но всё, что было опубликовано журналистами об Оливере, — это ложь.

— Я не пытаюсь быть стервой. Но если бы наши ситуации поменялись местами, разве ты бы не беспокоилась обо мне? Ты…Ты всё ещё в Турции?

— Ага. И я понимаю, о чём ты говоришь. Но мне нужно, чтобы ты мне доверяла. Пожалуйста?

Боже, я ненавижу это соглашение о неразглашении, которое мне пришлось подписать. Всё это стало настолько чертовски запутанным, что я больше не знаю, что реально — и дело не только во мне и Оливере. Я даже толком не поговорила с Хёрстом, так что понятия не имею, считает ли он, что я соответствую требованиям, которые он поставил передо мной в контракте. Осталось всего две гонки в сезоне, но мы с Оливером достаточно хорошо показали себя на публике, так что я надеюсь, босс доволен.

— Хорошо, — говорит Кара. — Я буду ждать, когда ты приедешь домой на Пасху. И тебе лучше бы купить хорошего вина.

— Договорились. Не могу дождаться, когда увижу тебя.

Она глубоко вздыхает.

— И я. Кстати, тебе следует позвонить своим родителям. Возможно, они не читают спортивные таблоиды, но Стоун — такой известный спортсмен, что они узнают, что ты с ним встречаешься. Может быть, объяснишь свою теорию о том, что всё плохое о нём — ложь, прежде чем они увидят фото из стрип — клуба, а?

Мы завершаем звонок, и я пытаюсь подавить чувство вины, которое возникает каждый раз, когда я думаю о своих родителях. Они поддерживали меня на протяжении всей моей жизни, и я помогала им, как могла, даже если это не всегда заканчивалось хорошо. Они заслуживают того, чтобы знать правду, или ту её часть, которую я могу без опаски раскрыть.

Белла барабанит в мою дверь, призывая меня поторопиться, поэтому я застегиваю молнию на чемодане и выкатываю багаж в коридор. Она ждёт там с тележкой, нагруженной чемоданами, в темных очках, хотя мы находимся в помещении.

Я ухмыляюсь при виде её недовольного лица.

— Не выспалась прошлой ночью?

Она пила шоты с Эви, когда я решила закончить вечер, так что держу пари, у неё похмелье.

— Не разговаривай со мной, — ворчит она. — Мне кажется, пока я спала, мои глазные яблоки совершили веселую прогулку.

Нам удается донести наш багаж до вестибюля, где услужливые сотрудники отеля загружают его для нас в автобус. Когда я выхожу, администратор передает мне небольшой сверток.

— Это прибыло для вас, мисс Кин, — говорит она. — Вам нужно расписаться за это.

Я запихиваю маленький сверток в рюкзак, слишком торопясь, чтобы открыть его прямо сейчас. Я не хочу быть последней в автобусе. Оливер уже там, выглядит чертовски хорошо и свежо. Я краснею, когда он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.

— Доброе утро, — бормочет он. — Ты хорошо спала?

Я просовываю руку ему под футболку, наслаждаясь ощущением его кожи и игрой мускулов.

— Ага. Ещё раз поздравляю. Кажется, я даже не поздравила тебя. Я просто кричала тебе в лицо.