Этьен тихо ругается, вглядываясь в моё лицо.

— Лиам что — то с тобой сделал?

Я качаю головой, затем зажмуриваю глаза, когда от этого комната начинает качаться.

— Хорошо. Оливер, послушай меня, — говорит он. — Теперь мы будем дышать вместе. Вдох — раз, два, три, четыре, задержи дыхание — раз, два, три, четыре, теперь выдох — раз, два, три, четыре.

Я следую инструкциям, его низкий голос успокаивает. Мы так часто выполняли это упражнение в медитации, что срабатывает мышечная память, и мои тренировки помогают овладеть моим дрожащим телом, заставляя его успокоиться. Это самое странное ощущение, как будто каждый орган в моём теле перезагружается. Моё сердцебиение замедляется, зрение проясняется, и покалывание в руках медленно проходит.

— Вот и всё, — говорит Этьен. — Продолжай дышать.

Сделав ещё несколько глубоких вдохов, Элли встает и достает бутылку воды из мини — холодильника Беллы. Я делаю несколько глубоких глотков, от которых у меня щиплет в горле, затем подношу холодную бутылку к своему липкому лбу.

— Может, позвоним Хёрсту? — шепчет она Этьену. — Ему нужно в больницу?

— Нет, — немедленно отвечаю я, вскидывая голову. — Нет, не надо. Я в порядке.

Я пытаюсь встать, но Этьен кладет свою тяжелую руку мне на плечо и толкает обратно на пол.

— Пока нет, друг мой. Дай себе ещё пару минут, а потом мы решим, — он снова щупает мой пульс, смотрит на часы, затем отпускает мою руку. — Не хочешь рассказать нам, что произошло?

Я перевожу взгляд с него на Элли. Она сидит рядом со мной, её рука на моём плече, и её лицо чертовски бледное. Должно быть, она испугалась за меня, но не запаниковала — она могла бы позвать на помощь, и об этом уже было бы известно всему паддоку. Вместо этого она позвонила единственному человеку, способному справиться с этой хуйней, чем бы она ни была, и оставалась со мной на протяжении всего этого.

— Я могу уйти, если хочешь, — говорит она. — Я не против. Вы двое можете поговорить.

Я протягиваю руку и хватаю её за пальцы.

— Нет. Останься. Пожалуйста.

Выражение её лица смягчается, и она кивает.

— Хорошо.

Я сажаю Этьена на стул Беллы, достаточно того, что мы вдвоем расположились на полу, затем пересказываю им суть моего разговора с кузеном. Элли закусывает губу, затем прикрывает рот рукой, как будто пытается сдержать свои слова, и Этьен тоже слушает молча, его хмурый вид становится всё мрачнее.

— Итак, он ушел, — заканчиваю я. — И я, э — э, оказался на полу.

Моё лицо горит от смущения, но Этьен — мой тренер. Он должен знать об этом, и у него достаточно медицинского образования, чтобы решить, нужно ли мне ехать в больницу. Я не совсем уверен, почему позволил Элли остаться для этого разговора. Может быть, это потому, что она единственный человек, который знает всю правду об этом беспорядке, но не в состоянии исключить меня из команды.

— Ты же знаешь, что всё это неправда, не так ли? — Этьен убирает руки от груди и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. — Лиам полный говнюк.

Я пожимаю плечами.

— Кое — что из того, что он сказал, правда. Он действительно отказался от своей карьеры ради меня, и я дал слабину. Он рассчитывает на мою победу.

— Это ложь, — огрызается он. — Ты ни дня в своей жизни не расслаблялся. Я знаю его статистику, Оливер. Я слышал, как он говорил об этом, и это заставило меня задуматься. Зачем человеку бросать карьеру в величайшей гоночной лиге мира, чтобы следовать за своим двоюродным братом, если он достаточно хорош, чтобы сделать это самостоятельно? Он не был хорош. Ты всегда был лучше.

Я откидываю волосы назад, сжимая их пальцами.

— Да, но это потому, что его отец был мудаком. У Лиама никогда не было шанса…

— Ты хочешь сказать, что твой отец был другим? — спрашивает Этьен. — Я слышал, как он кричал на тебя. И не раз.

Я опускаю лицо, мне стыдно, хотя с момента его смерти прошло почти два года.

— Чёрт возьми, мне жаль, что тебе пришлось это услышать.

К моему удивлению, Этьен не слишком нежно подталкивает мою ногу носком ботинка.

— Почему ты извиняешься? Это не ты дерьмовый отец. А теперь скажи мне, то, что у тебя был мудак в качестве отца, когда — нибудь мешало тебе побеждать?

Мои губы кривятся в полуулыбке.

— Нет. Ему нравилось говорить, что именно это сделало меня лучше. Он давил на меня сильнее, чтобы я выиграл больше гонок.

— Мотивация так не работает, — перебивает Элли низким голосом. — Возможно, это и помогло бы тебе достичь определенного уровня, но чтобы войти в двадцатку лучших гонщиков мира и, тем более, стать чемпионом, ты работал самостоятельно. Ты хотел этого, и ты добился этого.

Этьен одобрительно хмыкает.

— Послушай леди, Оливер. Она права. Что ты теперь собираешься делать со своим кузеном? Эта паническая атака не должна стать привычкой.

Паническая атака?

Чёрт, как раз то, что мне нужно. Если пресса узнает…

— Мы никому не скажем, — говорит Элли, её рука находит мою. Она крепко сжимает мои пальцы и смотрит на Этьена. — Верно?

Он морщится, затем кивает.

— Верно. Но если это повторится, нам придется поговорить с Беном.

— Этого не случится, — говорю я. — Я научусь справляться с Лиамом. Это просто изменение в нашем распорядке дня, вот и всё. Я попрошу его сосредоточиться на внешней части нашего бизнеса, партнерских отношениях и тому подобном. Я поговорю со Стэтхэмом по поводу гоночной стратегии.

Этьен хмурится.

— Это не твоя вина. Не тебе нужно меняться. Если Лиам не может работать с тобой, это его нужно заменить.

Но я качаю головой, затем отталкиваюсь от стены, чтобы подняться на ноги. Комната даже не сильно раскачивается, и я делаю ещё один глоток воды, чтобы справиться с оставшимся головокружением.

— Спасибо тебе за это. Но это больше не повторится. Лиаму нужно успокоиться, и тогда я с ним поговорю.

Он моя семья. Мне нужно понять, как с ним работать.

— Я не уверен, что разговоры решат проблему, — говорит Этьен.

Но он не знает Лиама так, как я.

— Всё будет хорошо. Мне нужно поговорить с Беллой, узнать, добилась ли она какого — нибудь прогресса.

Я поворачиваюсь и выхожу из комнаты. Это трусливый выход, и я знаю это, но я больше не могу смотреть на их обеспокоенные лица. Они видели, как я слаб, и если они хотя бы заикнутся об этом кому — нибудь ещё в команде, моя карьера может закончиться — и не из — за какого — то мудака, который выкладывает обо мне всякую хрень в интернете. Это будет полностью моя вина.

ГЛАВА 22

Элли

Мы с Этьеном долго смотрим на дверь. Затем он поворачивается ко мне, наморщив лоб.

— Ты присмотришь за ним? — спрашивает он.

Я морщусь.

— Да, столько, сколько могу. Мы, э — э, не можем проводить так много времени вместе.

— Но он доверяет тебе, — говорит он. — По крайней мере, настолько, чтобы рассказать тебе об этом, поэтому мне нужно, чтобы ты была бдительна. Если это случится снова — дай мне знать.

Это я могу сделать.

— Хорошо, не беспокойся.

Он пригвождает меня мрачным взглядом.

— Оливер мог бы попросить тебя сохранить это в тайне. Но очень важно, чтобы ты рассказала мне, потому что нечто подобное может убить его. Представь, если бы он отключился, двигаясь со скоростью двести миль в час.

Страх пронзает меня насквозь. Чёрт, я даже не подумала об этом.

— Обещаю. Я бы никогда не поставила под угрозу его безопасность.

Этьен смотрит на меня ещё мгновение, затем опускает подбородок в знак кивка.

— Хорошо. Ты хороший человек, Элли. Ты сегодня поступила правильно. Оливеру повезло, что у него есть ты.

Мне больше нечего на это сказать, потому что я не могу сказать Этьену, что я не так важна для Оливера, как он может подумать. Конечно, он только что позволил мне остаться, но это могло быть ошибкой в суждениях — он не совсем ясно мыслил. Как только он пришел в себя, то выбежал из кабинета Беллы так, словно его задница была в огне. Если я хоть что — нибудь понимаю в людях, то сейчас он замкнется в себе, как моллюск, пытаясь сохранить своё достоинство.