Проверяя свой телефон, я понимаю, что у меня есть всего десять минут, чтобы спуститься в вестибюль. Бриллианты смотрят на меня с туалетного столика, и я на мгновение замираю, затем беру их и аккуратно закрепляю на шее. Ожерелье касается моей кожи, прохладное и тяжелое.

Не могу сказать, что мне это не нравится.

Я никогда не смогла бы позволить себе такое в своей реальной жизни, но на этот раз я не против выйти за пределы своей зоны комфорта и примерить что — то новое.

Я кладу телефон, губную помаду, салфетки и ибупрофен — предметы первой необходимости — в клатч, в котором остается ровно столько места, чтобы положить ключ — карту от отеля. Когда я выхожу в коридор отеля и запираю дверь, я жалею, что мисс Кацура не снабдила меня чем — нибудь вроде накидки, несмотря на длинные рукава и скромный крой платья, я чувствую себя странно обнаженной, но сейчас я ничего не могу с этим поделать.

Коридор пуст, отель почти опустел теперь, когда большая часть нашей команды покинула его и уехала в Турцию. В лифте тоже никого нет, но в тот момент, когда я выхожу из него в вестибюль, я замечаю Уэста, Хёрста и Оливера, ожидающих у стойки администратора.

Все они одеты в чёрные смокинги, но меня волнует только Оливер. Пиджак идеально сидит на нём, и некоторые мужчины выглядят чересчур нарядными в галстуке — бабочке, но ему очень идёт. Он выглядит как знаменитость, которой он и является, и он мой кавалер на эту ночь. Волна предвкушения пронзает меня, бабочки порхают в моём животе.

Они сначала не замечают меня, тихо разговаривая, но Уэст бросает взгляд через плечо Оливера, и его брови взлетают вверх. Он улыбается мне, затем толкает локтем Оливера, который поворачивается ко мне.

Его взгляд скользит с моего лица вниз по платью и обратно, и он открывает рот, как будто хочет что — то сказать, затем снова закрывает его и кивает, его горло подергивается. Жар окутывает моё лицо, и я надеюсь, что мой тональный крем скроет большую часть смущения. Я прекрасно понимаю, что Херст стоит рядом. В отличие от Уэста, он знает, что наше влечение ненастоящее, поэтому я надеюсь, что он сочтет меня достаточно хорошей актрисой.

— Привет, — мой голос звучит выше обычного, поэтому я заставляю себя сделать глубокий вдох и не смотреть на Оливера, когда спрашиваю: — Я припозднилась?

Уэст проверяет свои дорогие часы, похожие на часы Оливера.

— Нет. Но Беллы да, если она не появится здесь…

Он замолкает, когда лифт подает звуковой сигнал, пристально глядя на открывающуюся дверь. Он расправляет плечи и поправляет запонки на манжетах, затем делает бесстрастное лицо. Я оглядываюсь на лифт, откуда выходит Белла с телефоном в руке, большие пальцы летают по экрану, пока она печатает.

— Всем привет, — говорит она отстраненным голосом. — Прости, пап, мне просто нужно отправить электронное письмо. Мы можем идти, я готова.

Если бы я не следила за реакцией Уэста, я бы пропустила то, как подергивается мышца на его челюсти. Он хорошо скрывает свои чувства, но недостаточно. Я поднимаю взгляд на Оливера, чтобы проверить, заметил ли он это тоже, когда Хёрст выходит из вестибюля и направляется к ожидающей машине.

Оливер ухмыляется и качает головой, затем наклоняется ближе, чтобы прошептать мне на ухо:

— Не спрашивай меня о деталях, потому что я их не знаю. Кстати, ты прекрасно выглядишь. Это фантастическое платье.

Его дыхание овевает мою кожу, и по моим плечам и рукам пробегают мурашки. Чёрт возьми. Он не должен был так сильно влиять на меня, но, по крайней мере, это сделает наше шоу более аутентичным.

Мы забираемся в большую чёрную машину с тонированными стеклами, и Оливер садится рядом со мной, его бедро прижимается к моему. Рядом со мной есть ещё одно свободное место, но когда я собираюсь подвинуться, чтобы дать ему больше места, он останавливает меня прикосновением руки.

— Я не возражаю, — бормочет он, слегка двигая бедром.

Я делаю медленный, размеренный вдох. Если бы мы действительно были парой, я бы не пыталась сбежать от него.

— Хорошо.

Я тянусь за ремнем безопасности и застегиваю себя. Затем я поднимаю взгляд, чтобы посмотреть, заметил ли происходящее кто — нибудь ещё, но Хёрст сидит впереди, разговаривая по телефону, Белла всё ещё печатает свое электронное письмо, а Уэст слишком занят, уставившись на неё с места перед нами, чтобы сосредоточиться на чем — то ещё.

Мне приходит в голову, что мисс Кацура правильно сделала, не дав мне накидку. В машине невыносимо жарко, и я уверена, что это из — за того, что сегодня душно, а не из — за того, что Оливер — настоящая печь, от его тела исходит тепло.

— Я ещё не поздравила…

— Мне жаль, что у нас не было возможности…

Мы с Оливером начинаем говорить одновременно, затем прерываемся, улыбаясь. Он делает мне знак продолжать.

— Поздравляю с твоей вчерашней гонкой, — говорю я. — Было страшно смотреть, но ты так хорошо выступил.

Он фыркает и качает головой.

— О боже, я ненавижу, когда Белла права.

Я хмурюсь.

— Что, прости?

Он складывает руки на груди и признается:

— Она сказала, что тебе будет всё равно, что я не добрался до подиума.

Мне требуется мгновение, чтобы понять, но потом до меня доходит.

— Ты думал, я буду плохо думать о тебе, потому что ты не получил приз? Но ты стартовал с четырнадцатого места и занял четвертое!

Уэст, наконец, выходит из — под своих чар и поворачивается к нам.

— Да, чувак, я сегодня смотрел повтор. Ты был в ударе. И, э — э, спасибо за твою помощь с Рейвенскрофтом.

Кончики ушей Оливера краснеют.

— Не стоит об этом.

— И с тобой мне тоже не удалось поговорить, — быстро говорю я Уэсту, отвлекая внимание от Оливера. — Это была потрясающая гонка.

Уэст прихорашивается, как я и ожидала, и объясняет свой план победить Граффа в чемпионате этого года. К тому времени, как он заканчивает свою сложную стратегию, мы подъезжаем к высокому отелю со стеклянными стенами.

— Одному из членов правления Формулы–1 принадлежит всё это здание, — бормочет Оливер. Он протягивает мне руку, чтобы я ступил на безупречно чистую черную ковровую дорожку. — Гала — приём состоится на террасе на крыше.

Я хватаю его за руку и позволяю ему поддержать меня — и он не отпускает меня. Вместо этого он переплетает свои пальцы с моими и слегка сжимает их.

— Так нормально? — бормочет он.

Моё сердце замирает, но я всё равно киваю.

— Да.

Рука об руку мы проходим через высокие стеклянные двери в оживленный вестибюль. Я напоминаю себе, что всё это напоказ, держание за руку и задушевные разговоры, но трудно помнить об этом, когда он рассеянно проводит большим пальцем по внутренней стороне моего запястья, пока мы ждем лифты.

Прежде чем я успеваю задуматься, не рискую ли я влюбиться в Оливера, наступает наша очередь, и мы втискиваемся в лифт вместе с двумя водителями “Sigma” и пожилой чернокожей женщиной в потрясающем красном платье, которая, как мне кажется, певица. За мной следуют ещё люди, пока я не оказываюсь прижатой к Оливеру с одной стороны и незнакомому мужчине с другой. Оливер хмуро смотрит на меня сверху вниз, затем отпускает мою руку и обнимает за плечи, притягивая меня в объятия сбоку, чтобы я была защищена от прикосновений кого — либо ещё.

Я ничего не говорю — мы не обсуждали подобную ситуацию, но я думаю, что это точно заслуживает прикосновения. Я наклоняюсь к нему, опираясь на его смокинг, и вдыхаю его аромат. Мои веки, затрепетав, закрываются на мгновение. Я снова поднимаю взгляд и вижу, что Оливер смотрит на меня, прикрыв серые глаза. Он никогда так на меня не смотрел, и мне это нравится. Несмотря на то, что мы в переполненном лифте, всё его внимание приковано ко мне. Я хочу, чтобы это продлилось как можно дольше, но дверь лифта слишком быстро открывается, и мы все вываливаемся на крытую террасу, освещенную со вкусом расставленными напольными светильниками.

Я поворачиваюсь туда, откуда доносится музыка, и ахаю. Передо мной открывается панорама Дубая, тысячи огней сияют в сумерках, а вдалеке море мерцает оранжевым и фиолетовым в последних лучах заходящего дня. Солнце, должно быть, скрылось за горизонтом несколькими минутами ранее.