Однажды я встретилась взглядом с Оливером через комнату, и он поморщился, явно сожалея о том, как всё обернулось, но я не могла стоять в очереди, чтобы поговорить с ним. У меня было много работы, но, по крайней мере, представители, с которыми я встречалась, были довольны тем, как команда представила их бренды. Я извинилась перед владельцем AEON за неудачу с зелеными наклейками, и он поздравил меня с тем, что я вовремя заменила их, а затем сказал, что я должна позвонить ему, если мне когда — нибудь понадобится работа, потому что ему всегда нужны эффективные сотрудники.

Я была бы польщена этим предложением, если бы он не пялился прямо на мою грудь, когда делал это. Я извинилась и отправилась на поиски Беллы, которая после двух бокалов шампанского расслабилась, закончив со своей работой.

— Мужчины — свиньи, — пробормотала она, когда я рассказала ей про владельца AEON.

Она взглянула туда, где Уэст фотографировался с несколькими визжащими фанатками, и я тут же решил как — нибудь в ближайшее время завести о нем разговор.

Я вернулась в отель, измученная и с ноющими ногами, и увидела, что вестибюль полон нашей команды — все механики и дорожные бригады готовились погрузить машины и всё оборудование на грузовое судно, ожидающее в порту Дубая, чтобы отправиться в Стамбул, где должна была состояться следующая гонка. Остальная часть команды вылетит завтра ранним утренним рейсом, за исключением Беллы, Хёрста и меня, которые будут присутствовать на гала — приёме с Уэстом и Оливером.

Теперь я открываю посылку, которую прислала мне мисс Кацура, и прикусываю губу при виде аккуратно сложенного платья. Оно такое же великолепное, каким я его помню, как и туфли на каблуках, которые она подготовила для меня. Также есть квадратный клатч из серебристого металла, отполированного до зеркального блеска. За воротник платья заткнута сложенная записка, сделанная из дорогого картона.

«

Обувь должна быть достаточно удобной для танцев. РК.»

Я невольно улыбаюсь, гадая, насколько сильно ей не понравилось бы, если бы её сравнивали с феей — крестной Золушки.

Затем моё внимание привлекает узкая бархатная коробочка на дне упаковки. Я вытаскиваю её, затем открываю крышку — и ахаю, потому что на шелковой подкладке лежит красивое колье — цепочка с маленькими бриллиантами, сверкающими в утреннем свете.

О боже.

Я достаю ожерелье, восхищаясь тяжестью камней. Я никогда не держала в руках ничего более прекрасного. Зайдя в ванную, я надела его, желая привыкнуть носить его перед сегодняшним торжеством. Потом я снова снимаю его, боясь сделать что — то не так, и запираю в сейф в своей комнате — оно, вероятно, стоит несколько тысяч долларов, и мне нужно сохранить его в целости. Мне нужно будет написать мисс Кацуре и поблагодарить её за то, что она нашла мне ожерелье на время.

Я доедаю половину своего завтрака из шакшуки и хлеба питта, когда кто — то стучит в мою дверь. Я вытираю рот салфеткой, осознавая, что всё ещё в пижаме, хотя уже почти полдень. Я приоткрываю дверь и выглядываю из — за нее, но это всего лишь Белла, и она врывается в мою комнату, даже не поздоровавшись.

— О, у тебя потрясающий завтрак, — она садится на мою кровать и берет себе кусочек питты, затем наклоняется, чтобы взять кусочек яйца. — Я умираю с голоду.

— Хм, — я сажусь напротив неё. — Есть какая — нибудь причина, по которой ты не заказала что — нибудь для себя?

Она проглатывает питту и берет виноградину из маленькой вазочки.

— День спа.

— Что?

— День спа, — повторяет она, медленно выговаривая слова. — Неприятный, но необходимый ритуал, который мы должны совершить перед торжественным мероприятием, на котором будут присутствовать знаменитости и миллионеры.

Я опускаю взгляд на свои ухоженные ногти, которым не помешал бы новый слой лака.

— Точно. Я собиралась что — нибудь с этим сделать, но была слишком занята.

Она откидывается назад, опираясь на руки, и вздыхает.

— На самом деле мне не нравится потворствовать этим людям. Кому какое дело, что они думают о твоих ногтях. Но признаю, что чувствую себя лучше после нового нанесения. Ты не обязана идти, но я забыла сказать тебе, что забронировала столик для нас обеих, и теперь мы опоздаем, если ты немедленно не примешь душ.

Я встаю с кровати.

— Ладно, я пойду. Спасибо за приглашение, — затем я указываю на неё. — Но не смей прикасаться к этому круассану. Я собираюсь съесть его на ходу.

Следующие два часа мы проводим за мытьем, полировкой, натиранием воском и, в моём случае, стрижкой — я не стриглась восемь недель и нуждалась в обновлении. Это должно было вызывать дискомфорт, но в итоге это стало отличным опытом и дало мне время лучше узнать Беллу, хотя я не осмелилась поднять тему Уэста Адамса, пока мы в компании косметологов. Какой бы дружелюбной ни была Белла, я понимаю, что она очень скрытный человек и не хотела бы говорить о своих самых сокровенных секретах на публике.

Я также всё меньше и меньше уверена, что она — злодейка, стоящая за недавними катастрофами Оливера. Возможно, у неё есть связи в средствах массовой информации — и деньги — чтобы начать операцию такого масштаба, но, похоже, ей действительно нравится Оливер. Судя по тому, как он говорил о ней, они кажутся почти братом и сестрой, что вполне логично, если они знают друг друга десять лет.

Я просто не могу представить, что она стоит за всем, что с ним случилось. Она кажется напряженной и взвинченной — и она упоминала, что время от времени у неё возникают порывы к убийству, — но она не кажется коварным, плохим человеком, что было бы необходимым условием для достижения того, через что прошел Оливер.

Мы обедаем в маленьком японском ресторанчике в торговом центре, где у нас был спа — день, и к тому времени, как мы возвращаемся в отель, уже шесть вечера, и я начинаю нервничать, гадая, как пройдет гала — приём с Оливером. Он не выходил на связь, кроме короткого сообщения с вопросом, не возражаю ли я встретиться с ним в семь в вестибюле отеля, на что я, как идиотка, ответила смайликом с поднятым вверх большим пальцем, потому что Белла смотрела, как я печатаю, и я забеспокоилась.

— Покажи мне платье, — приказывает она, следуя за мной в мою комнату. — Тогда я скажу тебе, какое ожерелье подойдет к нему.

— О! — я бросаюсь к сейфу, облегчение обрушивается на меня, когда я нахожу ожерелье там, где я его оставила. — Мисс Кацура прислала мне это вместе с платьем.

Белла драматично ахает.

— О, это великолепно. Определенно лучше, чем я представляла.

Я веду её в ванную, куда повесила платье, чтобы оно не помялось.

Она подходит ближе, чтобы провести кончиками пальцев по изящной вышивке на лифе.

— Я так завидую. Мисс Кацура — гений, и ты будешь выглядеть потрясающе.

— Спасибо, — говорю я, внезапно немного растерявшись. — Сегодня было действительно здорово.

— Сегодняшний день ещё не закончился, — беспечно отвечает она, затем морщится. — Ну, это прозвучало более зловеще, чем я предполагала. Я уже могу сказать, что мы оторвемся на славу.

Она машет мне пальцем и уходит собираться. Я быстро умываюсь, стараясь не испортить свою шелковисто — гладкую прическу, затем встаю перед зеркалом в нижнем белье, со спонжем для макияжа в руке и удивляюсь, как я здесь оказалась. Я выхожу из оцепенения и использую все свои навыки визажиста, чтобы создать свежий образ с помощью блестящих теней для век и подводки для глаз. Это было бы чересчур для дневного мероприятия, но это гала — приём, и, как сказала Белла, на нём будут знаменитости и миллионеры, поэтому я надушилась своими любимыми духами, потому что они всегда поднимают мне настроение. Я обдумываю выбор помады и выбираю темно — лиловую, которая отлично сочетается с платьем.

Наконец, я снимаю красивое платье с вешалки и позволяю ему соскользнуть через голову. Молния застегивается с трудом, и я чуть не зову Беллу на помощь, но мне всё же удается застегнуть её самой. Я влезаю в туфли, благодарная за то, что мисс Кацура не выбрала для меня четырехдюймовые каблуки.