– Снимите щиты, – кивнул я на лошадей, – они могут пригодится, если там еще остались твари, – посоветовал я.

– Нас тут десяток, – ухмыльнувшись в пышные усы сказал капитан пятерки, – или наемники сейчас даже крестьян бояться?

После этих слов грянул смех, а я же приложил максимум усилий, чтобы успокоиться. Видимо, гвардейцы ни на гран не верят в мой рассказ, либо слишком высоко оценивают свои навыки, либо полагаются на длину копий и латы. В любом случае этого вислоусого я спасать не буду, если появится такая необходимость. Не верить он мог, а вот смеяться надо мной – нет. Справедливости ради, первыми все же заходили они, охотники шли следом, а я замыкал.

Уже на первый взгляд стало понятно, что деревня заброшена. То, чего не было видно ночью, легко бросалось в глаза при свете солнца. Стены некоторых изб были обагрены кровью, на дверях виднелись следы когтей, которые навряд ли оставили животные, возле колодца валялось коромысло с ведрами, недалеко от главной площади валялся труп пса, с широким кожаным ошейником. Все это складывалось в довольно печальную картину.

Деревня была разорена.

– Может зверье какое напало? – неуверенно предложил один из гвардейцев.

– Точно нет, таких когтей я никогда не видел, – отозвался один из следопытов.

– Эй, рыжий, где ты говоришь валялся труп второй твари? – окликнул меня самый старый, уже седой, охотник.

– Возле дома старосты, это в конце улицы.

– Тут? – указывая на пустое место возле крыльца спросил он.

– Да…

Хмыкнув, он присел и стал рассматривать землю, а через некоторое время наклонился и принюхался.

– Мертвечиной пахнет, – протянул он, – тут действительно кто-то лежал. Так, а ну все замерли и не затаптываем нам следы. А вы чего встали, – это он уже прикрикнул на остальных охотников.

– Есть след. Босой человек прошел здесь недавно. Может свечу назад, – почти сразу отозвался один из них.

– Похож, – согласился охотник, – но пальцы длинноваты. Так, собрались и по следам, готовьтесь к бою.

На этот раз первыми шли два охотника, за ними уже шли солдаты, приготовив копья и внимательно оглядываясь по сторонам, замыкал шествие я с оставшимися следопытами. След шел в конец деревни, где упирался в частокол.

– Дальше через забор только, – заметил тот, что шел спереди и нашел след первым.

– Нет, – сразу отозвался седой, – обходим.

– Да зачем? – махнул рукой парень и, сделав два шага разгона, довольно ловко вскочил на забор. Чтобы через удар сердца что-то сдернуло его на ту сторону. Вопль ужаса раздался еще в полете, затем глухой удар об землю, а потом наступила тишина.

– Эта тварь все еще здесь, – выдохнул капитан.

– Бегом на ту сторону! – заорал старый следопыт и бросился к ближайшим воротам, уже на ходу завершая фразу, – парня спасать надо.

– Двоим остаться тут, – крикнул капитан, спеша догнать охотников.

Я тоже бежал, но не для того, чтобы спасти парня. Я был уверен, что тот уже мертв. Моей целью было прикрыть следопыта, если вдруг произойдет что-то непредвиденное, потому что я чувствовал неправильность происходящего. И как оказалось, был прав.

Тварь выскочила из дома, мимо которого через мгновение должен был пробежал седой. На удивление, тому удалось ускользнуть от удара и даже приготовится ко второму, который тварь уже готова была нанести, но не успела. На максимальной скорости я врезался в тушу, что некогда была человеком, опрокидывая ту и давая возможность охотнику нанести удар. Он не растерялся и, подскочив, перерезал ей горло. Вот только такой удар был смертелен для любой живой твари, эта же его просто проигнорировала, готовясь оторвать мне голову.

Ждать этого момента я не собирался поэтому начал действовать. Перекатился в сторону и, оттолкнувшись от земли и помогая себе руками, длинным горизонтальным прыжком с последующим перекатом постарался отдалиться от опасности как можно дальше. Тварь же, решив, что самая опасная добыча та, которая огрызается, а не убегает, напала на охотников. Краем глаза я успел заметить, что солдаты также были связаны боем с несколькими другими, выскочившими из домов и погребов, тварями.

Нас оставалось десять человек, против семи видимых сейчас мной тварей, и по меньшей мере одной за ограждением. Не самый худший расклад, даже не смотря на охотников, вооруженных только ножами и луками. Одна решила, что одиноко стоящая фигура – это легкая добыча.

– Что ж, поиграем, – оскалился я.

Резко развернувшись, используя ногу как опору и точку вращения, я пропустил летящее тело мимо себя и не глядя, пока то было еще в полете, рубанул по шее. На землю упал уже полноценный труп, а я сорвался на помощь охотникам. Их противник уже успел распороть одному парню ногу, из которой точками била темная кровь, и если ему я ничем помочь не мог, то вот разобраться с тварью мне было по силам. Первым ударом я смог подрубить сухожилия на опорной ноге, заставляя ту заваливаться вперед и лишая возможности быстро развернуться и нанести удар. Затем оттолкнуться от земли и впечатать сапог в спину падающего тела. А после всего лишь точным колющим перебить шейные позвонки.

– Отрежьте ей голову, – крикнул я, направившись к солдатам.

На них напало пятеро тварей, но вот нанести хоть сколько значимый урон не смогли, их удерживали на расстоянии длины копья. Впрочем, гвардейцы тоже не продвинулись в атаке, все же ловкости их противнику было не занимать.

Сейчас мне казалось, что мой самый первый опыт в сражении с мертвой тварью был чистым везением. Видимо, она была ранена или изначально очень слабой, а может еще что-то вмешалось. Факт в том, что, если бы самая первая тварь демонстрировала ловкость, которую я наблюдал сейчас, то я был бы мертв. Просто бы не ожидал удара.

Стоило мне приблизится достаточно близко к десятке сражающихся, как до тварей стало доходить, что сейчас их всех просто порубят на куски, поэтому они все бросились в отчаянную атаку. Две напали на меня, а остальные ринулись на копья. Боль чужда мертвым, этим они и отличаются от живых. Копья остановили двоих. Не убили, просто остановили, пробив крест-накрест и не давая вырваться. А одна, не обращая внимание на сталь в груди, ринулась вперед и, насадившись на древко, дотянулась до гвардейца. Тут мне стало не до рассматривания работы гвардейцев, две твари стремительно зажимали меня в клещи.

Я вертелся ужом на сковороде, уходя от ударов и нанося свои. Не имея возможности закончить все быстро, я методично лишал тварей подвижности. Вот рука повисла плетью, вот раздробленное колено заставляет тварь подволакивать ногу и не дает совершать рывки, вот выбит глаз, создающий слепую зону, вот кисть лишается четырех пальцев и когтя на единственно оставшемся. Я плел рисунок боя, разделывая мертвых на куски, пока не осталось ничего, кроме порубленных туш.

Быстро осмотревшись я заметил последнюю подвижную тварь, что до этого пряталась за оградой и появилась тут уже в конце стычки. Она убегала, и я сомневался, что из-за испуга. Скорее из желания привести друзей. Вот только свистнувшая рядом стрела заставила тварь кувыркнуться и упасть, чтобы тут же вскочить снова. Не медля я кинулся за ней, огибая ту по дуге, давая возможность охотникам стрелять. Еще четыре тяжелые стрелы тварь поймала телом за десять ударов сердца, что я бежал к ней. Уклонившись от предсмертной атаки, коротким взмахом меча я поставил точку в этой короткой битве.

Волчья песнь – трава, привлекающая волков и произрастающая только в степи. Помогает оркам приручать хищников.

Итоги были печальные. Парень с распоротой ногой был очень слаб. Ему остановили кровотечение, но вот без помощи рунистов или хотя бы врачевателей он не протянет долго. Гвардеец, до которого тварь смогла дотянуться, был мертв, как и тот бедняга, что был сдернут с частокола. Еще один был ранен, не сильно, но из строя он тоже выбыл.

– Остолоп, сын козла и Однорукого, зачем ты подставился? – орал на него капитан, выплескивая напряжение. Ну и справедливости ради, пытаясь втолковать ему его ошибку.