– “Убей! Я дам силы! Уничтожь его!” – повторял голос, меняя тональность и вибрируя. Но Иона не требовалось подгонять, на миг он сам наполнился нарастающим стремлением выместить все на том, кого считал виновным. Этот молодой рыжий паренек только вышел в большой мир, а уже успел стать убийцей. Что стоила еще одна жизнь, когда отняты десятки.

Секунда. Вспышка. И вот с пальцев чародея излились белые молнии. Они сплетались в яростную сеть, подобно ядовитому плющу или силкам, обрушились с чудовищной силой на смотрителя. Старик успел выставить пылающий щит, но тот сразу же дал трещину, отчего смотритель не на шутку испугался. Он оставил щит на месте, а сам крутанулся в сторону, используя посох как опорную ось благодаря острому наконечнику в нижней части. В следующую секунду магический щит испарился, не выдержав бешеного напора молний. Температура в комнате моментально повысилась, до уровня хорошо протопленной бани, хотя по меркам среднего деревенского мужика, все же была не достаточна. Смотритель, явно не привыкший к активным телодвижениям ввиду возраста еле удержал равновесие после своего маневра. Но посох был ему верным другом и помощником.

Ион вдруг сам покрылся искрами, окутавшими его словно броня и быстро повернулся для нового удара. Смотритель сумел увернуться и от второй волны, раскидавшей и так являющиеся в беспорядке вещи, подпалившей и покоробившей стену, на которой висела парочка весьма безвкусных картин. Произведения тут же отправились в небытие. То же самое ждало и старика. По его лицу было однозначно понятно, что противостоять такой силе он в данный момент не способен. Но иногда опыт, знания и мастерство берут верх даже над самой разрушительной силой. Арктур упал рядом со столом в углу комнаты и быстро смел с него льняную солфетку, использовав её вместо перчатки и обхватив пальцами камень на своем посохе. Скрипнув зубами он вырвал камень из паза и проговорил несколько слов, в то время как над рукой просверкали несколько заранее подготовленных магических ореолов с рунами. Ион приготовился нанести третий ужасающий удар, смотритель был загнан в угол и уворачиваться было некуда. Но он был готов. В отчаянном рывке, благодаря тому, что парень и так сократил дистанцию между ними, он откинул посох и, переложив камень в другую руку, прикоснулся им к Иону. Волна энергии потоком вырвалась из рыжего мальчика и перешла сначала в камень, а потом и в Арктура. Молодой чародей закрыл глаза и повалился пол совершенно лишённый сил. Он все еще мог слышать, хоть и не мог ни пошевелиться, ни открыть глаз. Раздался уже знакомый кашель, а парень слышал как его источник, отдышавшись, поднимает что-то с пола и крехтя от боли возвращается к нему.

– Я бы этого не хотел, правда… – говорила черная пустота, что висела у Иона перед глазами. Голос словно прорывался через завесу и затухал с каждым последующим словом. – Но я слишком долго к этому шел, чтобы отступать. Раз ты не желаешь мне помочь, то придется убрать тебя с пути. Для тебя магия это жизнь… не повезло тебе…

Тирада смотрителя кладбища прервалась, расплываясь в вереницу непонятных гулких звуков и наступила тишина, а вместе с ней исчезла и всякая связь с реальностью.

***

– Что это такое? – спросил Финред в полном недоумении глядя на картину.

Тортон, явно ожидавший вопроса и даже специально приготовившийся наблюдать озадаченное лицо рыцаря, ответил: – Очень возможно, друг мой, мы наблюдаем настоящее чудо.

Финред немного сдвинулся в сторону, потом в другую, а затем вернулся на прежнее место прямо перед почти двухметровой картиной в черной блестящей рамке. Поверхность холста блестела так, что, казалось, была посыпана очень мелкими кристалликами. В зависимости от угла, с которого ведется обзор, изображение переливалось и словно оживало, начинало двигаться и видоизменяться.

– Что ты тут видишь? – спросил археолог, прикрыв один глаз, а вторым уставившись в картину.

Рыцарь почесал бороду и честно ответил: – Ну… даже не знаю, что сказать.

Сказать что-то определенное действительно было трудно, потому что изображение на холсте являло собой некую абстракцию или кляксу. Это было переплетение пятен на белом, блестящем как снег на солнце, фоне. Было похоже, что настоящую картину закрывает очень толстое матовое стекло. В этом калейдоскопе проглядывались еле различимый силуэты. Или же это было обычное человеческое воображение. Но что-то в этой кляксе привлекало рыцаря, что-то смутно знакомое и, как ни странно, до боли пугающее. Казалось, оно пыталось ему что-то сказать, но завеса предательски мешала.

– Все так и отвечают. Члены этой импровизированной экспедиции считают, что это самое настоящее Полотно судьбы. Можешь в это поверить?

– Мне об этих полотнах в детстве в сказках рассказывали. – ответил рыцарь сдвигаясь в разные стороны и не отводя взгляда от переливающихся пятен.

– Не тебе одному.

– А почему вы решили, что оно настоящее? – он подошел ближе к картине, надеясь вероятно, что картина явит ему больше, но это не помогло. К тому же света от ламп явно не хватало для надлежащего изучения полотна. – И почему вы его не вынесли из этих развалин? Тут того и гляди, всё обвалится.

– Мы пытались, но его не поднять. – Тортон тоже подошел к картине. Она висела над землей на специальных креплениях, подсоединенных к большому обелиску и его голова была на уровне нижней четверти холста. Он погладил рукой раму. – Найти такое для археолога, это. – он тяжело вздохнул, отчего его скрипучий голос на несколько секунд выровнялся. – Жаль, что я никак не могу повлиять на ход дела. У меня нет документов, повезло хоть, что несколько проходящих коллег меня узнали и пустили понаблюдать.

– Какого?! – заорал появившийся из полумрака, вероятно, один из тех самых коллег. – Тортон, кого ты сюда привел? Территория закрыта для постортнних! Да еще и к полотну! Совсем сбрендил?

– Угомонись, Балмут! – задребезжал в ответ Тортон. – Это же сир Финред, настоящий рыцарь. Я привел вам лучшего охранника. А то на мой взгляд те наемники никуда не годятся. – он указал на слоняющихся от безделья молодцов, наспех нанятых для охраны столь ценного артефакта.

– В этом уже нет необходимости. – протрубил археолог. – Граф великодушно прислал сюда почти два десятка обученных людей, так что и эту шелупонь мы тоже распускаем.

– Вот оно как. – скрипнул Тортон.

– Похоже, этот ваш граф очень заботится о безопасности. – высказал наблюдение Финред.

– Так что давайте, проваливайте все отсюда! – трезвонил Балмут. – И вас двоих это тоже касается!

Теперь уже безработные охранники толпой потопали наружу. За ними в хвосте колонны по узким проходам шахты шли и Тортон с Финредом.

– Я рад, что снова встретил тебя, Тортон. – говорил рыцарь. По пути ему приходилось постоянно нагибаться и уворачиваться от кусков породы, норовящих прилететь ему в голову. – Приятно поболтать с человеком своих интересов. Я столько времени провел с Лентрит, пытаясь уберечь её от всего, что забыл, какого это – просто приятно проводить время. Я так устал, Тортон. Она сводит меня с ума.

– Правда? – удивился археолог. – А я думал у вас все отлично, не считая ее привычки сбегать и вляпываться в неприятности.

– Нет, ты не подумай. Мы хорошо ладим. А эти события, кажется, внесли еще больше ясности и понимания между нами. Но я хорошо её знаю, ей нужно гораздо больше времени, чтобы поумнеть. Не могу избавиться от этого чувства, даже сейчас не могу успокоиться.

– До Лотнира уже, можно сказать, рукой подать. Пора бы уже расслабиться, Финред. Завтра прикрепимся к каравану и все… А что собираешься делать, когда вернешься домой?

– Как раз об этом. Я думаю, что пора мне оставить службу. Возраст и выслуга позволяют мне уйти из ордена с почетом. Я по прежнему буду приглядывать за Лентрит, если король позволит, мне для этого не нужны никакие клятвы. Но доспехи больше не надену, без них я словно помолодел, чувствую некую свободу, если можно так сказать. Да и кости не хрустят.