В чернильно-черных волосах Отэм отражался свет бара. Ее поза была идеальной, она двигалась в такт музыке, изгиб ее шеи был обнажен, соблазняя меня.

И я наблюдал за ней, наслаждаясь моментом. Представляю, как она будет себя чувствовать подо мной.

Глаза Отэм, теперь уже карие, метнулись к Бранке. Одинокая слеза скатилась по лицу моей сестры, и моя грудь сжалась. Я подвел ее. Мои родители ее подвели. Мне следовало бы лучше защитить ее от отца. И Мать, и она.

«Слишком грустно», — крикнул какой-то придурок. Если бы он не посмотрел это, то оказался бы на глубине шести футов. Это было бы грустно.

Отэм, не упуская ни секунды, подкинула ему птицу и пошла дальше. Как чертовски уместно, что Отэм в этот самый момент спела слова «шесть футов под землей».

Моя сестра кратко кивнула, и она оперлась плечом на свою лучшую подругу. Она была ее опорой. Не я. Не наша семья. Отэм и ее семья дали ей то, чего не смог я. Любовь и тепло.

Капля порядочности, которой я обладал, предупредила, что мне не следует трогать ее лучшую подругу. Она хотела спасти мир. Я разрушал его годами. Распространение оружия и наркотиков определенно было далеко от спасения.

И все же, хотя у меня и были эти мысли, я знал, что никогда не отпущу ее. В конце концов, это было причиной моего контракта. Чтобы гарантировать, что она будет моей.

Теперь, когда она вернулась и выросла, ничто не спасет ее от меня.

Пути назад не было.

Глава 5

Осень

Б

Ранка и я против всего мира.

Еще пара дней, и мы отправились в путь, и было правильно сделать следующий шаг вместе.

Перед нами появились два напитка. Флер улыбнулась нам и произнесла: «Безалкогольное».

Мы с Бранкой переглянулись, затем закатили глаза, но все равно пробормотали слова благодарности. Я собирался прекратить нашу игру, но Бранка наклонилась и прошептала: «Еще один. Пожалуйста."

Я прокручивал в уме разные песни, которые мне нравились, и наконец остановился на одной. «Хорошо, одна последняя песня, а потом нам двоим придется идти». Некоторые зрители протестовали, другие роптали, что не готовы сегодня вечером впадать в депрессию из-за нашего выбора песни. «Последняя грустная песня ночи».

Мои пальцы скользили по клавишам из слоновой кости, когда мелодия «Sorry» Хэлси начала нарастать, и, как всегда, мурашки побежали по моему телу. Маман сказала, что это признак чувствительной, артистической души. Губы отца изгибались в улыбке, но он не смеялся. Он никогда не смеялся над Маман. Я бы тоже, но я не была такой, как она.

Она была слишком мягкой, слишком романтичной. Отец умиротворил ее, потому что очень любил ее, но я узнал, что они оба были исключением в этой жизни. Такая любовь, как у них, была редкостью, поэтому я был благодарен, что получил немного реализма моего отца.

Но это не помешало мне желать великой истории любви, как это было у моих родителей.

Последняя нота песни пролетела в воздухе, и я понял, что весь бар замер, все смотрели на меня. Я тихо выдохнула и улыбнулась.

«Шоу окончено», — объявил я. «Больше никаких грустных песен». Затем я потянулся за напитком. Бранка уже прихлебывала свой. — Флер, просто чтобы ты знала, — сказал я в микрофон, поднимая бокал и звеня им о невидимое в воздухе. «Мы только что закончили учебу и выпили свою порцию алкоголя. Но спасибо, что сохранили нас трезвыми, и за яблочный сок».

Смех пронесся по комнате.

Губы Флер подтянулись. «Я знаю, что вы двое делаете, когда пьете, и нам не нужен бунт сегодня вечером, девочки».

— Я куплю тебе выпить. Сквозь смешок прорвался слегка пьяный голос. К нам подошел мужчина, его рука потянулась к нам с Бранкой. Она быстро потянулась назад, чтобы избежать его руки. Я не был. Я вскочила, но не раньше, чем его рука схватила мой хвост и крепко стянула его. — Для поцелуя, — пробормотал он. — И взгляд на то, что у тебя между ног.

«В твоих чертовых снах», — усмехнулся я. Мои руки сжимали его запястье, ногти впились в его кожу, и я недоверчиво смотрела на мужчину. Какой ползун!

"Позволять. Мне. Идти." Я скрежетала, пока он пристально смотрел на меня. Моя кожа ползла, когда он был слишком близко ко мне. Он выглядел как мертвец в мускулистой рубашке и рваных джинсах. Лысеющая голова с густыми бровями, блестевшими от пота.

Вместо этого он еще сильнее потянул меня за хвост, из-за чего я потеряла равновесие и упала назад.

«Отпусти ее, и ты только потеряешь руку. В противном случае ты умрешь к утру».

Мои глаза метнулись в сторону глубокого голоса. Откуда, черт возьми, он взялся?

Алессио Руссо стоял позади пьяного парня в мускулистой рубашке, и разница между ними была настолько очевидна. Алессио возвышался над ним в своем костюме и выглядел потрясающе великолепно. Как мечта. Боже, я пустил слюни.

Но кто бы не был? Алессио Руссо в костюме вызывал восторг.

Каждый раз, когда я видела его, он носил костюм, и это заставило меня задуматься, носил ли этот парень когда-нибудь что-нибудь еще. Возможно, он родился в костюме.

Поза Алессио была спокойной, но под ней скрывалось что-то резкое и безжалостное. Взгляд его глаз мог заморозить вулкан. Тем не менее, я был в огне. Одно только его присутствие разжигало во мне ад, и я не знала, как его потушить. Мой взгляд метнулся к руке Алессио, обхватившей горло пьяницы. Загорелая кожа, сильные пальцы, и мое сердце колотилось с неестественной скоростью, когда я задавался вопросом, как они будут чувствовать себя, обхватив мое горло.

Иисус Христос!

Я терял рассудок. Если Алессио Руссо схватил меня за горло, это означало, что я на пути к смерти. Так что да… было такое.

— Ого, откуда ты взялся? Бранка высказала мои мысли.

Ее старший брат проигнорировал ее вопрос и сложил пальцы парней назад, ослабив хватку на моих волосах. Треск костей эхом разнесся в воздухе, и мои глаза расширились. Мой рот приоткрылся от шока, и я взглянул на Бранку, которая, казалось, совсем не была шокирована.

Ее брат злился? Он не мог делать такое с людьми.

Сделав шаг к нему, я дернул его за руку и схватил за рукав. — Эй, ты не можешь этого сделать.

Его гранитное, суровое выражение лица не дрогнуло, когда он наклонил голову. — Ты бы предпочел, чтобы я позволил ему беспокоить тебя?

Я сглотнула и покачала головой, кончики хвоста коснулись обнаженных плеч. Этот человек был грозным, пугающим и очаровательным одновременно. Давайте не будем забывать о потрясающей красоте.

На долю секунды его взгляд опустился на мои губы, а затем снова поднялся. Его серые глаза пленили мои, сквозь них прошла тень, наблюдая за мной ледяным взглядом, грозившим перехватить у меня дыхание.

Инстинктивно я сделал шаг назад, и моя рука, которая всего несколько секунд назад держала его предплечье, упала на бок. Потеря мгновенно поразила меня, заставив пошатнуться на ногах. Мой взгляд метнулся к пальцам, которые держали его рукав, как будто я ожидал найти что-то, что могло бы объяснить это чувство. Это достопримечательность. Что бы это ни было, черт возьми.

Взгляд Алессио метнулся к сестре. «Ты со своим другом пойди и сядь за мой стол».

Мы оба проследили за его взглядом на стол в дальнем углу. Стол, который всегда был пуст, когда мы приходили сюда. Но не сегодня. Там сидели двое мужчин, которые пришли за нами в Беркли, а также еще один мужчина.

Мы с Бранкой переглянулись, нахмурив брови. Обратный перелет из Беркли был достаточно некомфортным. Кассио Кинг едва произнес ни слова, а его глаза шептали о тьме, которую я никогда не хотел испытать. И его брат Лука был таким же страшным, но он скрывал это за своими язвительными комментариями и, казалось бы, непринужденным поведением.

— Эммм, мы просто пойдем, — пробормотал я, и в моем горле внезапно пересохло.

«Подойди к этому столу и сядь». Холодный, размеренный тон брата Бранки вызовет страх у любого. Не обращайте на меня внимания.