Она вспомнила меня. Это было в мерцании зеленовато-карих глаз. Химия и напряжение сковывали нас, невидимые струны обвились вокруг нас, и я знал, что на этот раз она будет у меня.

Мгновения растянулись в вечность, и, словно увидев решимость в моих глазах, Отэм отвела взгляд.

Что-то подсказывало мне, что у меня никогда не было шансов против этой женщины. Все за последние четыре года привело нас сюда, к этому самому моменту.

Ее родители придут за мной, но им никогда не победить. Она была моей с того момента, как мы встретились взглядами. Словно услышав мои мысли, Отэм еще раз взглянула в мою сторону. Колебание. Осторожность. Страх?

По иронии судьбы, она стояла рядом с Кассио и Лукой Кингом, хотя и не разговаривала с ними. Ее настороженный взгляд был обращен на меня и на них двоих. Справедливо так. Мы все были убийцами, сформированными нашими отцами и обстоятельствами.

Подошла еще одна пара, бормоча свои соболезнования. Я даже не удосужился их признать. Все мое внимание было сосредоточено на молодой женщине с волосами цвета воронова крыла и самыми странными карими глазами, которые я когда-либо встречал. Девушка, которая вытолкнула меня из своей комнаты четыре года назад. Первый человек, не говоря уже о девушке, который противостоял мне.

Вскоре там остались только мой ублюдок Бранка и я, а Отэм, Кассио и Лука стояли в стороне. Кассио и Лука уже выразили свои соболезнования и продолжают оказывать мне поддержку.

Я был уверен, что Отэм осталась за Бранкой, хотя она выглядела нервной. Ее зоркий взгляд метнулся то на меня, моего отца, то на братьев Кингов, то обратно на меня.

Хорошие инстинкты , размышлял я.

Она переминалась с одной ноги на другую, ее пальцы так крепко сжимали красную розу, что костяшки пальцев побелели. Она не приблизилась бы к нам, я бы поставил на это свою жизнь.

— Ничего, если я пойду? Бранка тихо пробормотала.

"Где?" Наш отец лаял так громко, что даже лучший друг Бранки подпрыгнул.

— Давай, — посоветовал я ей.

— Я ее отец, а не ты, — прошипел отец, но я проигнорировал его. Если бы этот ублюдок не умер в ближайшее время, я бы убил его сам. На самом деле, сейчас самое подходящее время, поскольку мы уже были на кладбище. Затолкайте его в могилу и позвольте ему гнить, как проклятый червь, которым он был.

Не оглядываясь, Бранка бросилась к подруге. Осень улыбнулась ей и заключила ее в объятия.

— Хочешь прийти ко мне? Я мог слышать ее мягкий голос, доносящийся с ветерком. Все было именно так, как я это запомнил. — Маман сказала, что ей будет твой любимый десерт. Она покупает».

Бранка кивнула, ее губы задрожали, и она больше не пыталась скрыть это, как делала в присутствии моего отца. Даже я.

Глаза Осени блеснули, и наши взгляды встретились. Одна доля мгновения, превратившаяся во множество мгновений, заставило меня захотеть сделать ее своей сейчас. Я наблюдал, как глаза Отем изменились с карих-карих на зеленые, настолько яркие, что мне пришлось моргнуть, чтобы убедиться, что я вижу все правильно.

Ее взгляд оторвался от меня и остановился на моем отце. Мгновенно ее глаза изменились на карие.

Я понял, что ее глаза изменились вместе с ее эмоциями. За все свои тридцать пять лет я никогда не видел ничего подобного. Когда я впервые увидел ее, они изменились не так радикально, и я подумал, что это игра света, но сегодня, вдали от ее тихой гавани, в ее спальне, изменение цвета было более резким.

Повернувшись и не обращая внимания ни на одного из самых смертоносных мужчин в этом городе, стоящих на этом кладбище, две женщины направились прочь от нас и направились к маленькому потрепанному «Фольксвагену».

Встреча с Отэм Корбин была лучшим, что могло случиться с моей сестрой.

Я не очень. Потому что образ этого тела в белых трусиках и бюстгальтере запечатлелся в моем сознании, как чертова татуировка.

Глава 3

Осень

я

Всю ночь ворочался.

Спящее лицо Бранки, измазанное слезами, покоилось на подушках. Она спала в моей постели, как и много раз в школьные годы. У нее даже была здесь своя комната, хотя она редко в ней бывала. Мои родители никогда не разрешали мне ночевать в доме Бранки. Сейчас я мог это понять, но тогда — нет. Но мой лучший друг не возражал и предпочитал провести ночь вдали от дома, так что все получилось.

Выскользнув из кровати, я тихонько спустился по лестнице на кухню.

Ругающий взгляд моей матери сегодня утром не принес хороших новостей.

— Маман, — простонала я прежде, чем она успела даже открыть рот.

Ее руки легли на бедра, а брови нахмурились еще сильнее.

Я вздохнул. — Вот и всё, — пробормотал я. — Могу я хотя бы выпить чашечку кофе, прежде чем мы начнем?

Я развернулся и начал работать с модной кофемашиной для приготовления капучино, в которой настояла моя мать. Потому что она была настоящей француженкой, говорила она. Лично я думал, что итальянцы предпочитают пить капучино. Но что я знал?

Прежде чем был выполнен первый этап создания модной кофемашины, Маман начала разглагольствовать.

— Осень, моя дорогая, ты же знаешь, что твоему отцу не нравится, когда ты проводишь время с русскими мужчинами. Или кто-нибудь из их друзей.

Я покачал головой, но не удосужился оглянуться назад. Она увидит, как я закатываю глаза, и последует еще одна череда разглагольствований.

«Я был на похоронах», — объяснил я. «Для Бранки. Она потеряла мать. Я не сказал ни слова с ее семьей».

«Но целый перелет из Калифорнии в Квебек с Кассио и Лукой Кингом», — парировала она с легкой паникой в голосе.

— В основном они держались особняком, — пробормотал я. — Мы с Бранкой спали.

— О, мой Бог. Мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что она драматично размахивает руками. — Они могли навязаться вам, ma chérie. Еще один раздражающий стон сорвался с моих губ, и я энергично закатила глаза. — Не закатывай на меня глаза, Отэм Мишель Корбин. Конечно, она знала бы, что я закатываю глаза. Вероятно, она могла видеть их в моей голове. «Вы с Бранкой близки, и я хочу, чтобы ты был рядом с ней. Но вы должны быть умны в этом. Всегда будь начеку рядом с такими мужчинами.

У меня возникло искушение снова закатить глаза, но я этого не сделал.

«Понял, и я пойму. Но не будем преувеличивать. Они не навязывались нам, — спокойно сказал я ей. «Теперь давай не будем портить мне последнюю неделю перед поездкой».

Глубокий, преувеличенный вздох сорвался с губ моей матери. — Как Бранка?

Я взглянул на потолок, как будто мог видеть ее отсюда. Она наконец-то отдохнула. Лишь ранним утром она, наконец, достаточно успокоилась, чтобы заснуть.

— Она расстроена, — медленно ответил я. «Она только что потеряла мать». И она боится своего отца.

Но у меня не было возможности произнести эти слова вслух. Это повлечет за собой еще один раунд ее разглагольствований.

— Она собирается остаться с отцом? По тону моей матери было ясно, что она считает это плохой идеей. — Ты должен сказать ей, чтобы она оставалась с братом.

Ее брат. Алессио Руссо. Алессандро. Боже, одно это имя было таким сексуальным.

За последние четыре года я убедил себя, что он не так уж хорошо выглядит. Но потом я увидела его вчера, и, как и раньше, когда наши глаза встретились, он поймал мой взгляд. Кладбище было полно людей, но Алессио доминировал над всем проклятым городом, не говоря уже об этом маленьком кладбище.

Брат Бранки был больше жизни.

На протяжении всей службы у меня было желание отвести от него взгляд. Тем не менее, они всегда возвращались к нему. Словно магнит, притягивающий тебя. Даже несмотря на то, что между нами было расстояние в ярд, его присутствие вторглось в мое личное пространство. Он стоял высокий, возвышаясь над людьми.

Непроницаемый. Бесстрастный.

И в тот момент, когда его внимание сосредоточилось на мне, моя кожа загудела от чего-то знакомого. Чего-то такого, чего не происходило с тех пор, как я видел его в последний раз.