Арабель заржал, прыгнул в бездну, и из его спины вдруг выпростались прозрачные крылья, распахнулись.

— А в прошлый раз крыльев не было! — ахнула я.

— Я их и сейчас не вижу, — рассмеялся Марион.

И я сжала брошку, вспомнив слова Фаэрта про амулет. Должно быть, всё дело в тыкве. И, вероятно, именно её держал в руке Марион, когда колдун не смог отшвырнуть его магией.

Я откинулась на грудь парня и весело заорала в ночь:

— … крикнул он: Хой! Челюсть долой…

И безбрежное счастье затопило сердце и душу.

Розовеющий небосвод над нами всё ещё переливался звёздами, под нами простирался город и тоже перемигивался звёздочками огней. А летающий конь примирял с отсутствием мотоцикла.

И Марион.

Мой Марион… Ну и пускай он принц — кто из нас без недостатков? — зато умеет петь, и… И добрее человека я не встречала.

Белоснежка шла по парку, изумлённо оглядываясь. «Так намного лучше, чем подстриженные деревья, — размышляла она. — У Румпеля определённо тонкий вкус». Королева не привыкла сдаваться. Нужно было убедить бывшего эрталийского капитана, а ныне родопсийского принца, сражаться с Дезирэ. Белоснежка давно не была наивной девочкой и понимала: младший сын покойного Андриана расправится с женой с той же лёгкостью, с какой уничтожил отца.

На Мариона надежды практически не было. Снежка была ребёнком, когда оба безответственных принца — Бертран Эрталийский и Марион Родопсийский — удрав от обязанностей лиц королевской крови, сумасбродили и распевали под видом бродячих музыкантов на постоялых дворах трёх королевств. А если не они, то кто кроме Румпеля сможет справиться с Дезирэ?

И впервые за несколько лет девушка снова ощутила себя перепуганной девочкой, потерявшей единственного защитника. Одной в чужом, огромном, враждебном мире.

— Румпель! — закричала королева в отчаянии. — Румпель, ты не можешь так поступить с нами! Ты не можешь взять и просто бросить нас!

А потом, обессиленная, опустилась на поваленную сосну, запрокинула лицо в наливающееся желтизной небо и попыталась успокоиться.

— Ваше величество, — раздался справа от неё мягкий мужской баритон, — у меня нет плаща, чтобы вас согреть. И я опасаюсь, что вы замёрзнете.

Изумлённая Белоснежка обернулась и увидела молодого мужчину, просто, но со вкусом одетого, который сидел в кресле на колёсах и приветливо улыбался ей.

— Откуда вам известно, кто я? — удивилась девушка.

Дворянин, но лицо не знакомо.

— Логика проста. Только очень знатная девушка может называть Фаэрта на «ты». Да ещё и Румпелем. Я вас никогда прежде не видел. А между тем в Родопсии гостит невеста принца Дезирэ — Белоснежка. Вы очень юны, но в то же время выглядите величественно и даже высокомерно. Опять же — чёрные волосы, очень белая кожа. Наверное, и глаза синие, хотя в сумерках этого не видно. Вот и прямо сейчас вы смотрите на меня сверху-вниз, хотя кто я, знать не можете. Только королева всегда и на всех смотрит сверху-вниз. Ну а иных юных королев, кроме Белоснежки, просто нет.

— Отчего ж не могу знать? — усмехнулась Белоснежка. — Ты в парке Фаэрта, калека. Ты мне незнаком, но знаешь, что перед тобой — королева, однако смело и прямо разговариваешь со мной. Ты не дурак, а, значит, ровня мне. Следовательно, ты — принц Гильом, наследник трона и, после гибели твоего отца, король. Рада приветствовать вас, Ваше величество.

Старший принц уважительно посмотрел на неё.

— И как же убили моего отца?

— Магически. Он разлетелся вдребезги прямо на празднике в честь моей помолвки с Дезирэ.

Старший принц побледнел.

— То есть, брат идёт сюда, — прошептал он и поднялся. Протянул Белоснежке руку. — Если Фаэрт отказался от сражения, нам нужно уходить, Ваше величество. Если правильно понимаю, убийца будет здесь очень скоро. Будет лучше заявить свои права непосредственно в королевском дворце.

— Вы правильно понимаете.

Белоснежка подошла к Гильому, взяла его под руку. Ей вдруг стало легко и спокойно. Отчаяние отступило.

— И вы правы. Времени терять нельзя. Вы должны поехать со мной.

Он кивнул, не споря. Видимо, успел всё продумать и взвесить.

— Я на кресле. Так будет быстрее. Я пока ещё очень медленно хожу.

Так действительно оказалось быстрее. Молчаливый испуганный кучер помог наследнику, а по сути уже королю, усесться в карету, затем подал руку королеве, захлопнул за ней дверцу и хлестнул вожжами лошадей. Карета свернула на стеклянный мост, начинающий таять, и стремительно понеслась в сторону Маленького Замка, минуя толпу погромщиков, выходящих из Бремена.

Белоснежка сняла перчатки, искоса посмотрела на Гильома и улыбнулась.

— Вы не станете возражать, мой король, если я немного нарушу этикет?

— Нисколько. Но давайте лучше я избавлю вас от этой обузы. У меня только один вопрос: а Дезирэ?

— Мой отец не был самым добрым человеком на свете, — печально ответила Белоснежка. — Но я никогда бы не стала убивать его. Тем более, так жестоко.

Гильом кивнул. Подумал пару минут, а затем кивнул сам себе.

— Вы уверены? — уточнил он.

— Вы мне симпатичны, — Белоснежка пожала плечами, — и мы с вами неплохо понимаем друг друга. Разве нет? Чего ж ещё желать? Я, впрочем, не настаиваю. Вы можете не озвучивать вслух мою идею, и тогда мы оба сделаем вид, что ничего не было подумано между нами. И поговорить, например, о цветении беллис переннис.

Принц замер.

— Кого?

— О, это просто моё невинное увлечение, — рассмеялась Белоснежка, отмахнувшись. — Не обращайте внимания. Я имела ввиду…

— Я понял. Вы имели ввиду маргаритку.

Они уставились друг на друга.

— Нет, — Белоснежка первой нарушила тишину, — вы же не… Нет, ну это слишком…

— Общая тема может сблизить, верно? — Гильом добродушно улыбнулся ей. — Ваше величество, я имею честь просить вашей руки.

— Мы не будем объединять королевства?

— Не будем. Старший сын наследует Родопсию, второй — Эрталию.

Белоснежка кивнула. Затем спохватилась:

— Ваше предложение так неожиданно, Ваше величество. Мне нужно подумать. Я пришлю дипломатов, чтобы обговорить все условия и тонкости.

— Когда? — уточнил Гильом.

Королева поразмышляла. Пожала плечами, выглянула в окно.

— Светает… Думаю, если вы к полудню возьмёте власть в свои руки, затем примерно в это же время сделаете объявление о гибели отца… Я выражу вам соболезнования… Гм. Полагаю, если вечером пройдёт тайная встреча дипломатов, то это не станет слишком поспешным шагом?

— Если тайная, то нет. Не думаю, что мы нарушим этикет. А вот с официальными визитами стоит подождать.

— Я — официальная невеста Дезирэ, — заметила Белоснежка.

Гильом кивнул:

— Этот вопрос я решу. Но есть нюанс: у меня нет собственной сказки.

— Зато есть у меня. И я готова разделить её с вами.

И они снова, весьма довольные друг другом, замолчали.

Беснующаяся толпа замерла перед прозрачным мостом. Даже самые смелые, те, кто громче других вопил: «Смерть колдуну» нерешительно топтались на каменной дороге, боясь ступить на стеклянную.

— Может… это… — прохрипел кто-то. — Ну его, этого колдуна? Пусть королевские войска разбираются…

— Ну уж нет! Подонки! Жалкие трусы!

Вперёд выдвинулась высокая широкоплечая фигура человека в грязной рваной одежде. Многие в нём тотчас узнали известного пьяницу Гастона, бывшего королевского ловчего.

— Пусть сгорит! — рявкнул он. — И колдун и его проклятый замок! Он пьёт кровь ваших детей, насилует ваших дочерей и жён! Крадёт молодость у матерей и здоровье у мужчин!

— И золото! — выкрикнул кто-то из толпы.

— В замке всё из золота, — простонал кто-то.

Гастон выхватил у кого-то из рук факел и бросился на мост.

— Сдохни, ублюдок! — завопил, потрясая пламенем. — Зажарься!

И, видя, что мужчина не падает вниз, а стекло не разбивается, толпа дрогнула и хлынула за ним, пылая алчностью и злобой. Когда последний, самый осторожный, прогрохотал по мосту, с придорожного камня поднялась фигурка рыжеволосой женщины.