Знахарка тяжело вздохнула.

- Все о других думаешь, да… Когда-то я тоже такая была. Еще ведой старалась не только женщинам, но и мужикам помогать. А потом те же мужики в меня камни бросали. И Ярослав, ради кого я от благословения Лады отказалась, не побрезговал своими руками взяться за каленое железо да изукрасить ожогами «любушку милую», - усмехнулась криво, - и, как падаль, отволок за городские стены… да…

И старуха отвернулась. Плечи ее совсем поникли, руки затряслись пуще прежнего. Слетев с постели,Забава тут же поспешила обнять бедолагу-травницу.

- Мы вернем Ладу, бабушка, обещаю… Может, она излечит твои раны.

А про князя говорить не стала. Как-нибудь потом про это беседу заведут. Времени-то теперь много…

***

Властимир

Время утекало, как песок сквозь пальцы. Уже третий день Властимир загонял коня, продираясь сквозь лес и буераки. Серый вел его кругами, то в сторону от берега бросался, то поворачивал обратно, рыская чуть ли не у самой воды. Порой вовсе становился как вкопанный и мучительно долго нюхал воздух. Или слушал шелест снега и скрип сухих ветвей.

Только тогда их отряд и знавал отдых. Да еще ночью совсем немного. И то лишь потому, что воины едва в седле держались, а лошади спотыкались на каждом шаге.

Один Ждан выглядел бодрее прочих.

Властимир с неприязнью покосился на стоящего рядом сотника.

Жгучая ревность терзала сердце с жадностью оголодавшего пса, но тревога за любимую была сильнее. Отправляла собою каждый миг, и порой Властимиру казалось, что вот-вот он лишится духа – до того невыносимо было думать о случившемся. Вновь переживать ужасные мгновения, когда любимая рухнула в воду, а господин Северного царства ничего не мог сделать. Хоть ты три венца на голову нацепи, а мертвых это не вернёт.

- Она жива, - возразил его мыслям Ждан. – Лада не могла оставить свою дочь…

- Лада мертва! А Забава… - Властимир осекся и с силой провел ладонью по лицу.

Так худо не было, даже когда в Топях тонул. Будто наизнанку его вывернули и прижгли калёным железом.

- А Забава жива, - твердо продолжил Ждан. – Разве ты не чуешь этого?

Он хотел бы! Как мог цеплялся за надежду, что все обошлось, и река вынесла любимую на берег.

Но как выжить потом? По ночам трещит мороз, а ветер кусается так, что даже его – закаленного морскими бурями, - пробивает. Разве может перенести такую непогоду слабая девушка? Да еще и в мокрой одежде!

Властимир с силой сжал зубы, только бы удержать стон. А ведь все могло быть иначе! И Забавушка была бы рядом. Смотрела, как прежде, с любовью, грела бы его холодными ночами, с радостью носила их дитя. Надо было мягче с ней быть… Ну обманула, да. Так ведь за него перепугались, глупая. И он дурак… Самый что ни на есть последний.

С губ сорвалось облачко пара, а вслед за ним раздался протяжный вой.

Властимир даже встряхнулся. Не померещилось ли?! Никак Серый след взял!

- Нашел что-то! – вторил ему Ждан. – Теперь уж не собьется, голову на отсечение даю!

Но Властимир уже не слушал сотника. Птицей взлетев в седло, пришпорил Стогрива. Конь бросился за вслед лютоволком.

А за ними летела стража. Уставшие, продрогшие, однако полные решимости следовать за своим господином хоть в пекло. Может, и придется. Властимир не знал, что их ждёт, однако на хорошее не надеялся. Уж слишком дурным было предчувствие. И, казалось, следуют они прямиком в волчью яму… Но и остановиться Властимир никак не мог.

***

Мстив

Днём и ночью Мстив следовал за дружиной князя. Не чуял ни усталости, ни голода. Холод больше не тревожил, а потребность во сне пропала, будто никогда не было. Тело сделалось легким и полным звенящей силы. Теперь Мстив мог бы и подкову пальцами согнуть… А ведь думать начал, что бог покинул его! Отвернулся от верного слуги, оставил на растерзание самодуру князю.

Мстив мелко затрясся от смеха.

Не-е-ет, хитёр Сварог! Как истинный охотник – таился и выжидал, чтобы к нужному времени сделать его – Мстива - своим оружием. А потом направить точнехонько в скопище заразы и одним махом извести наконец Ладу и ее прислужниц. Заодно и князя образумить.

Прищурившись, Мстив проводил взглядом отряд. И хоть был он в нескольких верстах впереди, а все равно волхв видел каждое звено в кольчуге воинов – до того зорким стал взгляд. И нюх тоже… Потянув воздух, Мстив тихонько ругнулся.

Теперь он чуял ворожбу веды. Она-то и путала следы, мешала лютоволку отыскать меченную. Но зверь противился все же… Как творение сразу двоих богов он мог перебороть ворожбу вед, отыскивая то, что сокрыто.

Мстив ухмыльнулся и в один прыжок соскочил с дерева. И пусть до земли было пару сажень: теперь ему такое – плюнуть и растереть. Как и расправиться с дюжиной воинов… А если Властимир не захочет покориться, то ляжет подле своей зазнобы. Теперь очередь Мстива суд вершить. И уж он все князю припомнит.

Однажды Забава думала, что проживет тихую жизнь подле родителей, даже о замужестве не помышляла – кто меченную возьмёт? А оказалось, судьба ее - что горная река - крутехонька да переменчива. То под бок господина Северных земель закинет, то к мавкам вынесет, то с обрыва швырнет и к ведам притащит… измученным таким, просто ужас.

- Да, закончилась наша силушка, - невесело усмехнулась знахарка. – И живая вода на исходе. Мы ведь, считай, только ею и спасаемся. А не то давно бы сгинули. И все живое вместе с нами.

Забава тяжело сглотнула, оглядывая сидевших на полянке вед.

Их было всего трое. Никто не сказал своего имени, как и старуха. И в остальном тоже на нее похожи были: старые, иссохшие, но с неукротимым огнем в запавших от времени глазах. Веды улыбались, глядя на ее совсем ещё обычный живот, и порой тихонько возносили молитвы Ладе. А им вторил скрип деревьев и тихий шепоток ветра.

- Мы ить тоже искали, как наша сестра, - обронила одна из них. – И не только в Северном царстве. Остались служительницы и в Южных землях, и в бескрайних степях, и на морских островах…

А другая подхватила:

- Пусть Ладу там зовут по-иному, но божественная суть одна. И несчастье коснулось каждого.

- Но теперь мы все исправим, - вступила третья. – Твоя дочь… Она станет спасением!

Ох, с каким жаром это было сказано! А Забаву озноб продрал.

Нутром чуяла: веды что-то утаивали. Вроде и худого слова не сказали, однако травница нет-нет, да и вспоминала о несправедливости, которую женщины терпят. Другие Сварога убийцей звали, про волхвов и обычных мужчин тоже не забывали. А пуще того норовили вспомнить Властимира и его новую жену…

Забава опустила ресницы, силясь скрыть горечь и тоску. Но с каждым мигом они давили на грудь все сильнее. А по ночам ей снился князь.

Забава тянулась к нему, позабыв обо всем на свете. Шептала, что он прав и нужно было исполнить обещание, раз уж слово дала. Но Властимир ее не слышал.

Рядом с князем вдруг возникала юркая, как змея, красавица. С ядовитой ухмылкой ластилась к любому, закидывала на его шею унизанные перстнями руки, устраивала чернокудрую головку на могучем плече, а Властимир охотно принимал ее внимание и сам отвечал лаской. И не было им дела до светлокосой наложницы…

А утром Забава просыпалась на мокрой от слез подушке под ворчание травницы. И лишь после отвара, принятого из рук старухи, сердечная боль малость стихала.

Но только чтобы позже вновь заявить о себе.

Под бок пихнул остренький локоть.

- Опять нос повесила, Забавушка? – заворчала веда. – Ни себя, ни дочку свою не жалеешь.

- Жалею, - отозвалась тихо. – Но над сердцем своим не властна.

- И зря! У меня вся любовь прошла, как только Ярослав схватился за каленый прут. Зачем сохнуть по тому, кто без жалости готов боль причинить?..

А без жалости ли?

Порой Забава вспоминала полный ужаса взгляд князя, коим он смотрел на нож в руках Ирьи. А еще страшный крик перед тем, как над головой сомкнулись воды Чуди. Разве так кричат, если есть другая? А может, глупая светлокосая наложница сама себя обманывает, и князь боялся только за ребенка?