Правда, на практике последние два поколения число гвардейцев неуклонно снижалось. Большинство сегодняшних родов не имело и половины разрешённого числа. Всё меньше народу желало менять риск для жизни на привилегии гвардейца. Ну разве что за исключением боярских родов, которые статусом гвардии давали очень существенные бонусы простолюдину. Добавить, что в случае призыва отряд гвардейцев возглавлял кто-то из мужчин рода — привыкшие к обеспеченной жизни дворяне рисковать головой желали ещё меньше. И в этом смысле Тёмниковы неожиданно оказались уникальны.

Для начала Тёмниковы не собирались заниматься поглощением чужих семей, слишком мало их оставалось в роду. Потому Михаил принимал именно вассальные клятвы. Пусть это и создавало некоторые нюансы. Это члену своего рода можно отдать любой приказ, и он обязан беспрекословно повиноваться главе. Сюзерен обязан учитывать интересы вассала, а эффективность исполнения поставленной задачи прямо зависит от той же заинтересованности вассалов. Михаил к абсолютной власти, пусть хотя бы в пределах клана, не стремился, из истории Российской Федерации, да и из истории рода Столешниковых слишком хорошо понимал, чем заканчивается привычка к самодержавию.

Хорошо, если ты непогрешим — но первая же твоя ошибка легко обрушит годами выстроенные планы. Эффективнее, когда генерал командует армией на принципах единоначалья, но обязан слушать и учитывать рекомендации своего штаба. Его вассалов такой подход более чем устраивал. Выходцы из Африканского корпуса лучше других понимали силу единства и товарищества, однако становиться слугами или рабами чужого главы рода не собирались. Отсюда вместо одного рода в составе клана Тёмниковых официально имелось шесть штук. Добавить, что все бойцы были или когда-то наёмниками Африканского корпуса, или служили в Русском экспедиционном корпусе… Такие люди при выборе профессии сознательно заложили риск гибели. Зато с их точки зрения привилегии кланового гвардейца и пожизненные гарантии семьям существенно перевешивали не сильно большой по меркам Африки риск.

Именно таких людей Энрикет и отправил прошерстить завод, а также связанные с заводом конторы и квартиры директора и его заместителей. По сравнению с Африканскими джунглями цели и так охранялись не особо, вдобавок гвардейцы оценили идею беспилотников. Одна команда заняла позиции в стороне, наблюдая с воздуха. Две группы полезли на завод. Пусть вопрос двусторонней связи пока не решили, и группы работали только кодовыми словами на приём, да и связь пока была открытой… Всё равно для посторонних два человека с чего-то решили по радио сыграть в нарды. Пользуясь тем, что диверсанты отныне точно знали местоположение любого поста и охранника в реальном времени, а также до этого час наблюдали и рисовали схему движения охраны по закрытой территории, к стене подошли в те несколько минут, когда в нужном секторе никого из сторожей не имелось. Дальше по специальной лестнице забраться наверх, залить колючую проволоку и остальную защиту особой быстротвердеющей пеной и спрыгнуть во двор. Через пару минут, когда к этому месту дойдёт очередной патруль с обходом, сбрызнутая растворителем пена давно растает в воздухе. Главное в таком способе — точный расчёт тайминга проникновения и отступления.

Итог работы Энрикета превзошёл все ожидания. Кое-что разведка прихватила с собой, всё остальное сфотографировала и выяснила, где чего лежит. Теперь при грамотном запросе в суд и если проконтролировать, чтобы полиция специально не тормозила с выемкой, а сразу шла к нужному сейфу — директору с заместителями хватит на пожизненное и без идиотской попытки похищения семьи Землячкина.

Михаил отложил документы и уставился за окно. Там налетел суровый шквал пополам с косым сильным дождём. Облака быстро неслись по воздуху, вот едва-едва лишь туча показывалась на горизонте, как буквально на глазах она уже у тебя над головой. Прибойные волны как бешеные вздымались на высоту, и их седые верхушки доставали до самого верха окна. Вряд ли Румянцевы даже сейчас знают реальное состояние дел на заводе, пусть и жадные, но не до такой степени дураки. Щадить их Михаил всё равно не собирался, раз уж Пётр Федосеевич Румянцев сам первый решил нарываться на конфликт. Да, руками дирекции завода, но вроде бы род отвечает за действия своих людей, в том числе и наёмных — а если ты не в состоянии держать в узде подчинённых, то виноват вдвойне. Однако с созданием контролирующей структуры надо решать как можно быстрее. Скорее всего, на доставшихся от Столешниковых заводах ситуация ничуть не лучше, а значит, когда запросто бабахнет там — проблемы будут уже у Михаила. Он в последний раз на сегодня посмотрел за окно, где вертелся шторм, выбрасывая из чрева моря тысячетонные валы, и направился к выходу из Библиотеки.

Первая секунда, две или три в реальном мире после возвращения вызывали дезориентацию. Поэтому Михаил всегда уходил в Библиотеку сидя, опираясь на что-то или ещё как-то, чтобы можно было изобразить задумчивость. Сейчас он сильно торопился, ушёл, едва машина тронулась с места. Но для сестёр-то зазора по времени не было, отсюда Аня продолжала разговор, начатый для неё вот только что — а для Михаила два часа назад.

— … сегодня же первый суд. Миша, эй! Ты меня вообще слушаешь?

— А? Извини, задумался.

Сестра вздохнула:

— Я с утра до Поли успела сходить, говорю — она на нервах вся…

— Да нет, пусть не переживает. Я же тебя с адвокатом тоже знакомил. Он мужик ушлый, сегодня всё утопит в словоблудии. А вот завтра со следующего заседания — вот там будет настоящий цирк, обещаю. Особенно учитывая, что на сегодняшнее утро накопал господин Энрикет. Сегодня эти материалы выкладывать ещё рано. Вот завтра туда я поеду лично.

— Я с тобой… — осторожно сказала Аня, старательно игнорируя молчаливый Машин намёк: не лезь в то, чего не понимаешь.

— Не завтра. По плану ты и Поля должны будете появиться на третьем или четвёртом заседании, когда все проникнутся несчастной судьбой Игоря Даниловича, и как злые Румянцевы хотят из жадности и по злобе оставить его детей сиротами без средств к существованию. Мы с тобой потом обсудим, по какому сценарию играть. Это зависит от поведения судьи завтра и возможно на третьем заседании. В этот момент там нужно будет присутствие Поли, но без тебя её запросто могут не пустить. Вместе и съездите.

Видно было, что сестру он убедил не до конца, но развивать тему дальше она пока не стала. Зато Михаил все уроки ходил в приподнятом настроении, это заметили и окружающие. А сразу по возвращении из гимназии к нему на приём явился адвокат. Причём было заметно, как Рафик Искандерович с трудом удерживает злость:

— Доброго дня, Михаил Юрьевич.

— Здравствуйте, Рафик Искандерович. Как первое заседание?

— Затянуть мы дело смогли. Но вот представляете? Я давно не видел такой наглости. Ладно, судья даже не скрываясь отрабатывал взятку и буквально работал на прокурора. Но вот так открыто мне хамить и макать в грязь, демонстрируя, что раз за ним Румянцевы, то остальные просто обязаны встать в ту самую позу и повизгивать от удовольствия? Да и директор завода… Знаете, при всех наших сложностях работы, есть некоторые пусть неписаные, но строгие правила взаимоуважения, иначе будет полный беспредел. Моё слово кое-что в Адвокатской палате Москвы да значит. Потому я обещаю, что, когда всё посыплется, ни один адвокат Москвы не пойдёт к Румянцевым. Пусть везут кого-то из своих клановых криворучек.

Михаил мысленно посмеялся, что, хотя у адвоката теперь появился глубоко личный интерес, про уменьшение гонорара он не заикнулся. Вслух же спросил:

— Следующее заседание, как мы и просили, будет завтра?

— Да.

— Вот, ознакомьтесь тогда, что я получил сегодня утром.

Сафиуллин быстро пролистал документы в папке и стал чем-то напоминать акулу, почуявшую запах крови.

— Это просто прекрасно.

— А ещё лучше всё будет смотреться на фотокамеры, как думаете? Завтра совершенно случайно на заседание приедут корреспонденты не только московских газет, но и несколько аккредитованных в столице журналистов из Французской республики, Испанской монархии и Страны Ямато. Ну а я лично прослежу, чтобы подданные императора смогли увидеть свободный и независимый имперский суд. Как думаете?