Литмир - Электронная Библиотека

– Во всяком случае, Борис Евгеньевич, – осторожно подбирая слова, ответил Шугаев, – мы обязательно будем учитывать ее существование. Вы оставите нам эту кассету?

– Естественно. Надеюсь, у вас нет ко мне дополнительных вопросов?

Шугаев, прежде чем ответить, вопросительно взглянул на Колапушина, но тот отрицательно помотал головой.

– Никаких, Борис Евгеньевич! Вот ваш пропуск.

– Вот и прекрасно! В таком случае я поеду по своим делам, с вашего разрешения. До свидания.

Смолин легко поднялся со стула, взял протянутый листок и все так же стремительно вышел из кабинета.

– Хорош! – неодобрительно, но восхищенно проговорил Шугаев, глядя на закрывшуюся дверь. – Видал, Арсений Петрович! И это у меня в кабинете!

– Видимо, уверен, что мы ничего доказать не сможем.

– Можешь не сомневаться! Даже людей посылать без толку. Во-первых, нам около квартиры Ребрикова светиться совершенно незачем, да и нет там уже этого «жучка», будь уверен! Они записали все, что хотели, и «жучок» сняли – иначе бы он не рискнул к нам приехать. Максимум, что, может быть, удастся доказать, – что кто-то открывал, скажем, недавно телефонную коробку на лестничной площадке и что-то присоединял к проводам. Вот и все! Кто, что – этого мы никогда не узнаем! Забыли об этом! Но помог он нам существенно – согласен?

– Если это не тот самый хитрый ход, о котором говорил Мишаков.

– Все не оставляешь мысли, что это он сам все и организовал ради поднятия рейтинга? Зря ты это! Он, конечно, наглец первостатейнейший, но не до такой же степени, в конце-то концов! И не получается у тебя – он должен был бы сначала передачу показать, а уж потом к нам с этой записью прийти. Давай все-таки будем исходить из того, что все организовал сам Троекуров с кем-то еще.

– Скорее кто-то вместе с Троекуровым. И не Троекуров, а этот кто-то играл в этом деле главную роль.

– Соглашусь. Есть у тебя предположения, кто бы это мог быть?

– Ну, если организатор не Смолин, то рабочие отпадают автоматически. Девочка эта молоденькая тоже вряд ли смогла бы придумать такое, да и Троекуров с ней никогда бы не связался. Все это придумал человек, который великолепно знает игру! То есть любой из тех, кто в тот день находился в аппаратной и кто всегда там находится во время съемок! Остальные – операторы, например – просто всех тонкостей знать не могут.

– Кроме этой девочки, больше никого не исключаешь?

– Не могу, Павел Александрович, – ответил Колапушин после секундного раздумья. – Все они работали на этой программе с самого начала, все знают игру досконально! Все люди очень неглупые. А некоторые, – Колапушин вспомнил режиссера Гусева, – вообще относятся к игрокам как к рабочему материалу. Как будто это не люди, а заготовки какие-то для работы. Понимаю – это профессиональный цинизм – подозревать всех и вся, но я этим и не собираюсь заниматься. А вот исключить кого-то тоже не могу – так уж сложилось...

– Понимаю тебя, – вздохнул Шугаев. – И что делать собираешься?

– Сейчас обзвоню всех ребят – пусть срочно сюда едут. Эта намеченная на завтра встреча может оказаться важнее всего остального. До завтрашнего утра не так уж много времени осталось – надо срочно разработать какой-нибудь план. Павел Александрович, может, дадите мне хоть кого-нибудь из наружки?

– Хочешь – верь, хочешь – не верь, но нет у меня сейчас свободных людей! Вы же не одни у меня! Выкручивайся, Арсений Петрович, сам как сможешь.

– Павел Александрович! Ребриков практически всю мою группу в лицо знает! А если он с этой женщиной о чем-то очень важном говорить будет? Мы же к нему даже и близко подойти не сможем!

– Все я понимаю, но людей свободных нет! Любую другую помощь окажу – хоть ночью домой звони! Дать тебе техников из ОТО [5]? Можно попробовать издали их разговор записать.

– Да разве на Арбате в этой толчее издали что-нибудь запишешь? – безнадежно махнул рукой Колапушин.

Глава 35

Кассету с записью телефонного разговора прослушали в комнате оперативников много раз, пытаясь уловить все оттенки и нюансы. По слову «радуга» было совершенно ясно, что все услышанное имеет к делу самое прямое отношение.

– Ну, все всё запомнили? – спросил Колапушин, выключая наконец магнитофон.

– Как стихи – наизусть могу прочитать! – заверил его Немигайло. – Попробуй тут не запомни – шестой раз слушаем! Ночью меня разбуди, спроси, так только от зубов будет отскакивать!

– Егор, ты точно уверен, что эту женщину там, на телевидении, не слышал?

– На все сто, Арсений Петрович! И вообще, это молодая девица, по-моему. Голос уж больно звонкий.

– Ну, тебе, как специалисту, конечно, виднее. Впрочем, завтра увидим. А ты, Вася, – повернулся Колапушин к Пупкину, – тоже этот голос не узнаешь?

– Да я там с женщинами вообще не разговаривал, Арсений Петрович. Слышал только, как Егор Фомич в холле эту Лену в кабинет приглашал, а она ему что-то ответила. Но по-моему, это не она – голос не похож.

– Да конечно, не она, Вась, – подтвердил Немигайло. – Та соплюшка совсем и разговаривает, как школьница.

– А ты, Миша? – Тон Колапушина был уже вовсе унылым.

– Я же из студии не вылезал, Арсений Петрович. А туда ни одна женщина за всю ночь ни разу не заходила. Там только монтировщики были, так они совсем по-другому разговаривают!

– Что, Миш, матерятся много? А ты, как девица невинная, весь из себя краснел и стеснялся? – подколол Ечкина Немигайло.

– Они, Егор, не матерятся. Они просто матом разговаривают. Нет, я голос имел в виду. Вот то, что это не они, совершенно железно!

Колапушин немного подумал и остановил всех жестом.

– Из этого вовсе не следует, ребята, что эта женщина или девушка там не работает. Скорее наоборот – она работает именно там! И совсем не исключено, что она-то и есть организатор преступления и убийца. А звонок Ребрикову не более чем хитрость – просто предлог, чтобы выманить его из дома для разговора с глазу на глаз, а не по телефону. Потому-то она и предложила встретиться в центре, где всегда людно и очень легко затеряться в толпе. Вот такие у нас с вами дела. Какие будут соображения? Не молчите – высказывайтесь! Любые соображения, но только быстро! Времени у нас уже совсем мало осталось.

– Давайте я все-таки попробую подойти, Арсений Петрович, – в очередной раз предложил Ечкин. – Ну не мог он меня там видеть! Мы же сразу в студию прошли, и я оттуда до утра не вылезал!

– Нет, Миша! – возразил Колапушин. – Мы не можем рисковать. Кто знает, где он был, когда мы все приехали? Мог ведь стоять где-нибудь на лестнице и хорошо разглядеть нас всех. К тому же ты и около его дома сегодня был.

– Да чего я там побыл-то – пятнадцать минут всего! Вы же почти сразу позвонили.

– А если как раз в эти пятнадцать минут он в окно и посмотрел? Ты пойми – он сейчас настолько насторожен, что стоит ему увидеть хоть одно знакомое лицо, он тут же может повернуться и уйти. И встреча не состоится! Не сомневаюсь, что они встретятся в следующий раз в каком-нибудь другом месте, вот только мы об этом вполне можем и не узнать! Не каждый раз нам такие кассетки дарить будут.

– Ну давайте я попробую, – вступил в разговор Вася. – Конечно, Ребриков меня хорошо запомнил, но я же могу и со спины к нему подойти. Он меня даже и не увидит!

– Нет, Вася, нет! – решительно запретил Колапушин. – Даже если тебя и не увидит Ребриков, то увидит та дама, с которой он должен встретиться. Вероятность того, что она работает на телевидении, очень высока! Мы могли и внимания на нее никакого не обратить, а вот она вполне могла нас всех разглядеть! Пока не поздно, надо разыскать участкового на Арбате, чтобы решить вопрос с установкой направленного микрофона. По-моему, там рядом есть жилые дома, но надо же заранее договориться с жильцами. Нам самим Ребрикова с этой женщиной можно наблюдать только издали!

– На Арбате всегда народу лом, тем более в такую погоду! И все галдят! И около кафешек музыка вечно играет, – безнадежно сказал Немигайло. – Ни черта мы издали не разглядим! А уж услышать... – Он отрицательно помотал головой. – Ни хрена мы в этой записи потом не разберем!

вернуться

5

Оперативно-технический отдел.

38
{"b":"91531","o":1}