«Поработаешь тут, то одно, то другое, то вместо кваса пиво привезут, то „Синеглазку“ на козырёк приколотят», — подумал я и направился к главному оператору.

Спустя ещё час, не дожидаясь пластиковых ящиков из-под «пепси-колы», я объявил начало съёмок, так как незапланированная продажа пива из киношного ларька грозила перерасти в такую же незапланированную коллективную пьянку. Ведь какой-то враг принёс на площадку бутылку водки и некоторые сотрудники киностудии уже не совсем твёрдо держались на ногах и могли помешать работе моей съёмочной бригаде.

— Товарищи «ленфильмовцы» и актёры из других кинокартин, если кто-то из вас с дуру залезет в кадр, то напоминаю, что у меня разряд по боксу! — крикнул я, прежде чем дать команду: «камера, мотор».

— Бить нас будешь? — криво усмехнулся один из актёров, снимавшийся кажется в «Аварии», в ещё одном детективе киностудии, который запустился в одно время вместе с моими «Тайнами следствия».

— Проведу небольшую воспитательную работу, — я показал кулак с мощными сбитыми костяшками. — Давайте уважать друг друга. Сегодня я здесь снимаю, завтра вы.

После небольшого обращения к народу я вновь подошёл к главному оператору. Вместе с Дмитрием Давыдовичем мы задумали первый кадроплан отработать с тележки. Сначала камера снимала на «среднячке», как продавщица из ларька ругается с покупателями, затем тележка медленно отъезжала назад, показывая контингент этого заведения, и в конце в кадр попадал капитан Андрей Ларин и мелкий воришка по кличке Костыль. Всё бы ничего, но кое-что мне не совсем нравилось, для начала эпизода не хватало какой-то оригинальности. Ведь все кому не лень снимают такие проезды кинокамеры.

Кстати, что касается главных актёров этого эпизода, то они уже пятнадцать минут как были на месте. Роль продавщицы досталась нашей гримёрше Лидии Сергеевне. Уж очень дядя Йося за неё хлопотал. Капитана Ларина играл, естественно, Александр Пороховщиков. В образе алкоголика-хулигана перед нами предстал один из дзюдоистов Александра Массарского. Мы надели на него грязные штаны и рубаху, а волосы обмазали подсолнечным маслом, чтобы они казались сальными и давно не мытыми. И хорошего спортивного парня от забулдыги, который любит помахать кулаками после выпитой рюмки, уже было не отличить.

А вот для малоприятной роли стукача по кличке Костыль я позвал Владимира Колокольцева. Этот в принципе неплохой актёр после съёмок в «Зелёном фургоне» 1959 года, где он сыграл главную роль, заметно сдал. И в последующие пять лет выше актёров-эпизодников не поднимался. И теперь его округлившееся и чуть-чуть опухшее лицо практически никто не узнавал. Вот и сейчас Колокольцев заметно мучился от похмелья, но держался пока молодцом.

— Как тебе Лидия Сергеевна? Правда ведь, вылитая Мэрилин Монро? — поинтересовался дядя Йося Шурухт, который словно кот наматывал круги вокруг съёмочной площадки.

— Любви, дядя Йося, — улыбнулся я, — все возрасты покорны, любви нигде преграды нет, но если вдруг жена узнает, забудь про ужин и обед. Тётя Сима в курсе?

— Не лезь в мою личную жизнь, — пробурчал он. — Ты лучше объясни, что у нас за кинокомедия с пивом произошла? Почему его привезли вместо кваса?

— Накладные перепутали, кратковременное помутнение рассудка, — отмахнулся я, и вдруг мне в голову пришла замечательная идея. — Давыдыч, — обратился я к оператору Месхиеву, — а давай снимем так: камера медленно отъезжает от пивного киоска, едет-едет, и проезжает между капитаном Лариным и мелким воришкой Костылём.

— А стол? Как я сквозь стол проеду? — с заметным кавказским акцентом спросил Дмитрий Давыдыч.

— У нас ведь столы бутафорские, лёгкие, — сказал я, потирая руки, — мы его под объективом в тележке провезём. Его фокус-пуллер подержит и поставит на место, когда ты проскочишь между актёрами. Капитан Ларин смотрит слева направо в светлое будущее, а вор Костыль справа налево в допотопное прошлое. Гениально?

— Гениально, не гениально, но попробовать надо, — тихо засмеялся Месхиев. — Давай снимать, Феллини, командуй.

— Камеру на исходную точку! — заорал я в мегафон. — Капитан Ларин и вор Костыль встаньте между рельсов, стол вам привезут отдельно, — сказал я актёрам и снова заблажил в громкоговоритель, — товарищи массовка, которые покупают пиво и пьют его за столиками, разговариваем только шёпотом! Анютка неси хлопушку! Звукари, снимаем на натуре, поэтому не забудьте на микрофон напялить «хомяка»! Ветрозащиту! — рявкнул я, поймав непонимающий взгляд звукорежиссёров. — Тишина на площадке!

— Ящики из-под «пепси-колы» уже в пути, — шепнул мне в ухо Генка Петров, незаметно подбежав откуда-то с боку.

— Молодец, — буркнул я и, дождавшись пока все застынут на исходных позициях, скомандовал, — звук! Камера! Мотор! Начали!

— Эпизод семь! — громко произнесла Анюта, держа хлопушку около лица Лидии Сергеевны. — Сцена один! Дубль один!

Раздался громкий хлопок дощечек друг о дружку и после небольшой паузы новоиспечённая актриса-гримёрша вполне правдоподобно заорала на наглых покупателей, которые лезли без очереди:

— Ты, что⁈ Малограмотный⁈ Начало очереди в той стороне! Шагай-шагай, а то зальют шары и прут как быки на красные ворота! Чего тебе, малахольный⁈

— Мне бы пены поменьше, — проблеял старичок в интеллигентных очках.

— Пена в моём пиве строго по установленному ГОСТу! — рявкнул Лидия Сергеевна и притянула две кружки старичку. — Следующий, не задерживай, раззява!

Затем камера медленно поехала и в поле зрения стали попадать высокие столики без стульев, за которым посетителя пивного ларька тихо переговаривались. Обычно в таких случаях актёры с разной интонацией повторяют одну и ту же фразу: «О чём говорить, когда не о чём говорить?». Вот и у меня на площадке шептались примерно о том же. И тут камера аккуратно проехала между работником милиции и нашим киношным мелким воришкой. Ассистент оператора, фокус-пуллер, очень быстро вернул столик на место, а чтобы тот не раскачивался в кадре, Шура Пороховщиков придержал его рукой.

— Зря вы меня дёргаете по пустякам, гражданин начальник, — недовольно заныл вор-осведомитель Костыль, натянув кепочку на глаза. — Нам с вами встречаться нужно бы пореже. Увидит кто, братва меня быстро на перо поставит.

— А я тебе, Костыль, давно говорил, завязывай, целее будешь, — улыбнулся Андрей Ларин, в исполнении Пороховщикова. — Хочешь, могу порекомендовать тебя в колхоз своему дядьке? Там сторож молочной продукции требуется. И потом, я не просто так до поры до времени закрываю глаза на твои делишки. Думаешь, не знаю, кто недавно подрезал в метро лопатник у ответственного работника горисполкома?

— Ладно-ладно, чё вы начинаете-то? Я ведь партбилет и прочие документы в почтовый ящик вернул, — Костыль ещё сильнее вжал голову в плечи и, поднеся ко рту кружку пива, жадно начал глотать свеженький пенный напиток.

— И это ты правильно сделал, — рыкнул Ларин. — Теперь слушай меня внимательно. Кто-то в нашем городе совсем берега потерял и взял вещь, находящуюся на особом контроле нашего советского государства. Слышал что об этом?

— Андрей Васильевич, — замямлил Костыль, — вы же меня как облупленного знаете, я человек маленький. Может, кто из гастролёров наследил по дури? А что с возу-то упало, просветите? Может, что и отложилось в уголках моей многострадальной памяти.

— Картина 17-го века уехала на реставрацию в неизвестном направлении и пока в родные пенаты не вернулась, — пробурчал капитан Ларин, прикрыв рукой рот.

— Хо-хо, дерзко, но глупо, — усмехнулся воришка и снова большими глотками принялся пить пиво. — Нет, гражданин начальник, ничего не слышал, не знаю. Да у меня зуб уже неделю как ноет, не до того.

— Зубы надо беречь смолоду, — хмыкнул Андрей Ларин. — Значит тишина? А если ещё раз хорошенько извилинами покумекать? А то мы пальчики-то с партбилета ответственного товарища срисовали. Соображаешь, к чему клоню, понимаешь, куда я машину советского правосудия поворачиваю?